Ангелы на льду не выживают. Том 1 - Александра Маринина

– Ты считаешь, что Антону следует бросить любимую работу и заняться чем-то другим, более доходным. Тогда ты сможешь стать его женой, чего тебе очень хочется, без риска для собственной карьеры. Так вот, дорогая моя Лиза, не кажется ли тебе, что это именно ты, а вовсе не Антон, пытаешься решить собственную проблему за чужой счет?

Лиля молчала, но Настя, краем глаза наблюдая за выражением ее лица, видела, что девушка судорожно ищет контраргументы. Сдаваться она не собиралась. И правоту тети Насти признавать не хотела. Строптивая. Самоуверенная. Но зато боец, воюет до победного, а это хорошее качество.

– Нет, мне так не кажется, – уверенно ответила Лиля.

– Докажи, – весело предложила Настя. – Ты требуешь от Антона определенных уступок. Хорошо. А в чем ты сама собираешься уступить? Он принесет в жертву свою профессию, а ты чем готова пожертвовать?

На этот выпад Лиле найти ответ оказалось непросто.

– Здесь направо, под знак, – сказала она, делая вид, что внимательно рассматривает номера домов. – Мы почти приехали. Еще метров двести… Вон тот дом, с зелеными балконами.

Настя притормозила перед домом.

– Мне жаль, что я тебя расстроила, дорогая Лиза, но на прощание я хочу задать тебе один вопрос. Вероятно, не самый приятный. И ответ мне не нужен. Ответ нужен тебе самой. Так что я спрошу, а ты подумай. Готова?

Лиля, уже взявшаяся за ручку дверцы и собравшаяся выйти, недоуменно посмотрела на нее и настороженно ответила:

– Ну, допустим, готова. Что такого страшного вы собираетесь у меня спросить, что к этому нужно готовиться?

Настя мысленно усмехнулась, но постаралась сохранить внешнюю серьезность.

– Ты уверена, что Антон очень хочет на тебе жениться?

Удар пришелся ниже пояса. Насте даже стыдно стало на какие-то несколько секунд. Лицо Лили исказилось одновременно болью и ненавистью. Ну вот, еще одного врага нажила, да не кого-нибудь, не матерого афериста или подлого негодяя, а молоденькую девушку, наивную и неопытную, не испытавшую еще настоящей боли, которую может принести и всегда рано или поздно приносит личная жизнь. Нет, не годится Анастасия Каменская в наставники молодежи, это уж точно! И с восемнадцатилетним племянником не справляется, и с двадцатишестилетней Лилькой не сладила, не смогла найти правильный тон и нужные слова. Обидела девочку.

Но если жизненного опыта Лиле Стасовой явно не хватало, то силы духа ей было не занимать. Она медленно вышла из машины, выпрямилась в полный рост и, прежде чем захлопнуть дверцу, громко и отчетливо произнесла:

– Да, я в этом уверена. Антон меня любит и хочет на мне жениться. И женится. Я вам обещаю.

Повернулась и пошла в сторону подъезда. Настя смотрела ей вслед и насмешливо думала о том, что задание Стасова бездарно провалила. Ну и ладно, не в первый раз. Настроение, конечно, после всего этого не самое лучшее, но зато можно сегодня уже не возвращаться в контору и вместо этого поехать в тир. И получить удовольствие от тренировки. Настя Каменская всегда любила стрелять, но пока она служила, до систематических занятий руки так и не дошли – времени не хватало. Ежегодные зачеты в служебном тире она сдавала блестяще, но ей всегда хотелось большего. Вот теперь, после выхода в отставку, такая возможность появилась. И тиров стало много, и время освободилось.

Ольга Виторт ехала в машине к Алле Владимировне Томашкевич, поглядывая на попадающиеся по пути магазины и прикидывая, чем бы еще порадовать актрису. Годилась любая мелочь: пирожное из ее любимой кондитерской, новый выпуск журнала с ее интервью и фотографией на обложке, альбом любимого певца, песнями которого Алла заслушивалась еще в юности. Так хочется доставить Алле хотя бы крошечное удовольствие!

Она притормозила возле дорогого сетевого супермаркета, славившегося свежей выпечкой из слоеного теста, быстро купила круассаны с шоколадом, вернулась в машину и положила пакет на пассажирское сиденье, рядом с завернутой в бумагу и перевязанной бечевкой картиной в раме. Ольга сама отдала полотно в багетную мастерскую, сегодня забрала и везет Алле Владимировне. Господи, она так мало может сделать для нее! Она готова сворачивать горы, осушать моря и совершать всевозможные подвиги во имя и в честь этой женщины, этой Великой Актрисы, а вот приходится довольствоваться такими мелочами, как обрамление и транспортировка картин. И дело не в том, что Ольга чего-то не может, а в том, что Алле Томашкевич так мало нужно… Точнее – так мало из того, что Ольге реально по силам. А вот того, что Алле Владимировне действительно нужно, Лара Крофт как раз и не может. И никто не может. Невозможно вернуть актрисе то, что она потеряла.

Алла Томашкевич старше Ольги больше чем на двадцать лет, и это дало рано осиротевшей молодой женщине возможность реализовать нерастраченную дочернюю любовь. Ответной любви, материнской, она никогда не дождется… Но разве в этом дело? Ольга хочет только одного: служить своему кумиру, быть ей нужной и полезной, облегчать ей жизнь хоть в чем-то, пусть даже мелком и незначительном. Вот нравятся Алле эти картины – и Ольга с готовностью их покупает, ездит за ними, сдает в мастерскую, вешает на стены. Скоро в просторной квартире народной артистки на стенах не останется свободного места. Но для Аллы эти, на вкус Ольги достаточно однообразные, произведения живописи значат очень много, и значит, Ольга будет их покупать и привозить. Алла каждый раз пытается отдать ей деньги, но она не берет ни в какую. И каждый раз Ольга удивляется: ну неужели непонятно, что ей в радость оказать услугу или сделать подарок? Это же так просто, так очевидно!

Впрочем, и сама Ольга Виторт, наверное, многого не понимает. Она уверена, что человек должен иметь «внешние» цели, достижение которых объективно оценивается успехом. И с этих позиций художник, автор картин, должен стремиться к тому, чтобы стать известным, выставляться, получить признание и продавать свои произведения. А тут… Ничего ему не надо, ничего не хочет, картины свои продает совсем недорого, просит только об одном: «Никто не должен знать. Это мое условие». Почему так?

Когда Антон вошел в кабинет, Роман Дзюба, чертыхаясь, вытаскивал из принтера очередной листок.

– Тоха, давай подключайся, а то я уж заковырялся, – жалобно попросил он. – Я на твой стол складываю все, что нахожу, ты хотя бы просмотри, ладно?

Антон понимающе кивнул и взял в руки толстую пачку распечаток. Искать оружие, когда знаешь о нем только то, что из него выстрелили девятимиллиметровым патроном, дело веселое и продуктивное. Указание следователя искать оружие, которое в физическом смысле найти не удалось, означало только одно: тщательно шерстить все доступные базы данных на предмет выявления либо нераскрытых случаев хищения подходящего пистолета, либо таких же нераскрытых преступлений, при совершении которых использовался пистолет указанного типа. Ну и можно себе представить, сколько таких случаев имеется в базах данных при нынешнем-то уровне раскрываемости… Работа тупая, но абсолютно необходимая и, к сожалению, единственно возможная до тех пор, пока эксперты-баллисты не дадут свое заключение. Девятимиллиметровым патроном можно стрелять не только из пистолета Макарова, этот патрон годится для многих видов огнестрельного оружия. И все упоминания о преступлениях с использованием этих разнообразных стволов нужно найти, просмотреть, обдумать и проанализировать, примеряя к имеющимся обстоятельствам убийства тренера Болтенкова.

Антон постарался сосредоточиться на информации, которую уже нашел и распечатал Роман, но получалось у него не очень хорошо: не мог он выкинуть из головы дело с участком на Рублевке. С утра он успел встретиться со следователем, который возбудил и после заключения пожаро-технической экспертизы прекратил уголовное дело за отсутствием состава преступления. Пожар возник по причине неисправной проводки. Никто не виноват. Конечно, Антон спросил следователя, рассматривалась ли версия об умышленном убийстве девушки по фамилии Журихина, сгоревшей в доме.

– Да ты что? – удивился следователь. – Там конкретно проводка, все чисто, мы сто раз перепроверяли. Ты что, в экспертах сомневаешься? Так экспертизу, между прочим, у вас на Петровке делали, сам знаешь. Да и соседи, которых мы опросили, сказали, что Маклыгины постоянно жаловались на свет, то у них пробки выбьет, то еще что-то, а хозяин ничего починить не умел, такой весь в науке, не от мира сего. А девушка эта, Журихина, вообще никому тут не нужна, она иногородняя, только накануне приехала, никого здесь не знала. Какие у нее могут быть враги?

Звучало это убедительно, и никаких оснований сомневаться в добросовестности следствия у Антона не было. Надо выкинуть из головы сгоревший дом на Рублевке и заниматься новым убийством…

Дзюба все время посматривал на часы, и в начале девятого виновато произнес: