Дом ужасов - Кирилл Андронкин

Матери было радостно видеть, что дети вместе поднялись наверх. Ведь в детской гораздо чище, чем в саду, и к тому же там есть еще один камин, так что они никак не замерзнут. В общем, до чая оба будут заняты и вдосталь наиграются.

Прошло время. Часам к пяти мать Джимми поднялась наверх и направилась к детской. Когда она распахнула дверь, представшее ее взору зрелище лишь спустя несколько секунд смогло отпечататься на лице обезумевшей от ужаса женщины. Смертельно побелев, она издала дикий, почти неземной вопль, после чего повернулась и спотыкаясь, едва не падая, бросилась вниз по ступеням, обволакиваемая эхом своих же метавшихся по дому криков.

Джимми нахмурился. Он уже давно оставил всякие попытки хоть как-то понять и тем более предсказать поведение взрослых, а потому лишь покрепче ухватился за рукоятку обагренной стекавшей кровью пилы из набора «Юный техник» и твердо решил продолжать начатую игру. На столе перед ним лежало расчлененное тело Луизы — с кляпом во рту, плотно связанное крепкой веревкой, великолепное во всей темно-красной прелести крови, которая вытекала из глубоких, мясистых распилов, густыми струями сочилась со стола, медленно впитываясь в ткань ковра и жуткими, амебоподобными ложноножками растекаясь по всем углам комнаты. Из камина распространялся курящийся дымком сладковатый запах обугливающихся детских конечностей, на которых то там, то здесь вздувались и с игривым потрескиванием лопались блестящие волдыри.

Джимми почесал затылок неприятно липким пальцем. Его постоянно мучил вопрос о том, что же «тикало» у Луизы внутри. Впрочем, дождь, кажется, уже кончился, и он снова сможет пойти в сад — там ему будет гораздо веселее.

Чарльз Ллойд

СПЕЦИАЛЬНАЯ ДИЕТА

— Разумеется, миссис Уиллоуби, я прекрасно понимаю ваши чувства в столь деликатном вопросе, однако продолжаю твердо настаивать на том, что ваша мать будет чувствовать себя гораздо лучше, если ее поместят в специальную лечебницу и обеспечат самый тщательный и всесторонний уход. Я абсолютно уверен в том, что о полном излечении не может быть и речи, так что, по моему мнению, будет гораздо лучше сложить с себя бремя ответственности и переложить его на тех людей, которые как раз предназначены заниматься подобными делами.

Миссис Уиллоуби подняла на доктора встревоженный взгляд.

— Я даже слышать об этом не хочу! Как бы ни были хороши все эти подобные заведения, но в них человек неизбежно ощущает себя кем-то вроде… заключенного. Это убьет мою мать… и потом, если не считать отдельных и весьма редких приступов, она в целом остается таким же здравомыслящим человеком, как вы, доктор, и я.

— Что ж, право на окончательное решение остается за вами. Если вы считаете, что ей действительно лучше остаться здесь, покуда не наступило ухудшение состояния, мне, пожалуй, больше нечего сказать. Я бы только порекомендовал вам наряду с сестрой Чартерис нанять также ночную сиделку; при этом я настоятельно рекомендовал бы ни днем ни ночью не оставлять миссис Хинтон одну. У меня есть на примете одна весьма надежная женщина, которую я мог бы вам рекомендовать. Если не возражаете, сегодня днем она подойдет к вам.

Молодой доктор вынул из кармана часы, взглянул на них и продолжал:

— Если же окажется, что все эти меры недостаточно эффективны, искренне сожалею, но, боюсь, нам придется принять иные, более решительные действия, — с этими словами он встал и взял со стоявшего в холле комода свои шляпу и перчатки.

Миссис Уиллоуби проводила его вниз вплоть до двери его новенького «бьюика».

— Большое вам спасибо и искренне прошу извинить за все причиненное беспокойство. Я всегда была уверена в том, что вы сделаете все от вас зависящее, лишь бы помочь мне. Но мне просто невыносима сама мысль, что моя мать окажется заперта в одном из подобных мест, — она протянула руку. Бледный луч солнечного света, пробивший сумрак раннего весеннего утра, приятно заиграл в ее медового цвета волосах.

Доктор Бурлей с обожанием взглянул на нее и улыбнулся. Ему было жаль эту молодую женщину, почти еще девушку, которая овдовела, когда ей не было и тридцати, похоронив погибшего в авиакатастрофе мужа. И вот новая беда — заболевание матери. Он был почти уверен, что в самом ближайшем будущем старуху все равно придется отправить в лечебницу. Впрочем, коль скоро ей был обещан надлежащий уход в домашних условиях, можно было и не торопить события.

Он включил зажигание и медленно повернул руль. Миссис Уиллоуби неторопливо поднималась по ступеням дома. Она пребывала в полной уверенности, что сделает именно то, что нужно. Войдя в гостиную, она посмотрела на часы: одиннадцать. Пора было заняться и покупками. Куда вот только Мери запропастилась? В школу ей надо было идти только в следующий понедельник, а кроме того девочка так любила ходить с ней по магазинам. Она подошла к двери, ведущей в сад:

— Мери! Ме-ери!

В этот момент отворилась дверь из кухни и показалась служанка, которая несла в руках поднос с серебряными столовыми принадлежностями.

— Мне кажется, — после некоторой паузы проговорила она, — что мисс Мери наверху — с медсестрой и миссис Хинтон.

Миссис Уиллоуби поблагодарила ее и поспешила наверх, к комнате матери. Поднявшись, она медленно приоткрыла дверь. Старая леди восседала на софе сноп солнечных лучей из широкого окна падал на лежавшую у нее на коленях наполовину связанную шаль ярко-оранжевого цвета. У нее было полное, но вместе с тем неестественно бледное лицо. В ногах старой женщины расположилась Мери, листавшая давно затертый, пообтрепавшийся альбом с фотографиями.

— О, бабуля, неужели ты вправду носила такие платья? — изумленно спрашивала девочка, тыкая грязноватым пальцем в фотографию, изображавшую женщину в наряде, который в девяностых годах предназначался для загородных поездок на автомобиле.

— Да, милое дитя.

Миссис Хинтон взглянула на вошедшую дочь.

— Дорогая, ты пришла не для того, чтобы забрать Мери, не так ли?

— Нам пора ехать за покупками. Тебе бы хотелось чего-нибудь?

— Нет, пожалуй, нет. Может, вам что-нибудь придет на ум? — спросила она, поворачиваясь к медсестре Чартерис, сидевшей рядом с ней на стуле и читавшей газету.

— Нет, миссис Хинтон. Полагаю, сегодня утром вам ничего не понадобится.

— Ну, беги и быстренько надень пальто, — проговорила миссис Уиллоуби, обращаясь к дочери. — А я пока подожду тебя в холле. Надеюсь, мы обе спустимся одновременно. И не забудь помыть руки, — прокричала она вслед своей восьмилетней дочери.

Миссис Хинтон снова взглянула на нее. Ее глаза сузились, на губах заиграла лукавая улыбка.

— Интересно, что же тебе сегодня сказал наш молодой доктор? Что мне стало хуже, да? Сумасшедшая старуха, так, наверное, он называет меня? И ему очень бы хотелось запереть меня в каком-нибудь приюте, так ведь? Ну, давай, говори.

— Мама, не глупи. Разумеется, ничего подобного он не сказал. Доктор Бурлей очень внимателен к тебе, если хочешь знать, он сказал, что самочувствие твое совсем неплохое, но тебе требуется отдых и хорошее питание, чтобы снова набраться сил. Сам он намерен прописать тебе специальную диету, а мы хотим нанять ночную сиделку, чтобы сестра Чартерис могла хоть ненамного отлучаться.

— Иными словами, он боится оставлять меня одну, не так ли? — миссис Хинтон в гневе отбросила вязание и оно упало на пол. — Я этого не потерплю, ты слышишь? Не потерплю Обходиться со мной так, будто я какая-то преступница или сумасшедшая!

Она явно вгоняла себя в состояние ярости; лицо ее покрыла пунцовая краска, а в уголке рта скопилась и медленной струйкой потекла к подбородку тоненькая полоска пены.

— Успокойтесь, миссис Хинтон, — умиротворяющим голосом вмешалась сестра Чартерис, — незачем так волноваться. — При этом она выразительно посмотрела на миссис Уиллоуби, словно желая сказать: «Уходите. Я сама с ней справлюсь».

— Вы хотите избавиться от меня. Вы все сговорились, чтобы выжить меня отсюда. Я знаю, это так!

— Ничего подобного, мама. Зря ты вбиваешь себе в голову подобные мысли, извини, мне сейчас надо идти — Мери ждет меня.

— Мери единственная, кто действительно любит меня, — воскликнула старая дама, в приступе жалости к самой себе раскачиваясь грузным телом вперед-назад и ударяясь им о спинку кресла. — Значит, доктор прописал мне специальную диету, та? И что же это за диета? Как я полагаю, мне знать об этом не положено?

— Ну что ты говоришь, дорогая? Он прописал тебе побольше молока, всевозможные супы и слегка поджаренное мясо — чуть тронутое огнем, чтобы только можно было есть. И поменьше крепкого чая, — со смехом добавила она.

— Значит, мне и чаю толком не попить, — ворчливо проговорила миссис Хинтон. Ее дочь воспользовалась моментом, на цыпочках вышла из комнаты и спустилась в холл, где ее ждала Мери. Маленькое личико светилось здоровьем под ярко-красным беретом, а из-под пальто торчали длинные, тонкие, по-милому жеребячьи ножки в простых черных шерстяных чулках.