Кот, который знал Шекспира - Лилиан Браун

Он отобрал у Коко книгу. Это был «Гамлет». Перед тем как поставить её на полку, перелистал и понюхал. Квиллер обладал прекрасным обонянием, но всё, что он мог определить, это запах старой книги. Он обнюхал «Макбет» и другие тома, которые Коко предпочитал сбрасывать. Все они пахли, как старые книги. Потом он сравнил этот запах с запахом книг, которые Коко так долго игнорировал: «Отелло», «Как вам это понравится», «Антоний и Клеопатра», – и должен был признать, что они пахли совершенно одинаково – как старые книги .

ВОСЕМЬ

Воскресенье, семнадцатое ноября

«Лёгкий снег, переходящий в ледяной дождь», – гласил прогноз. На самом же деле светило солнце, и Квиллер собирался совершить длительную прогулку.

За завтраком он долго извинялся перед экономкой:

– Мне в самом деле очень жаль вашего садика, миссис Кобб. В горшке, который разбил кот, росла мята. Она сродни кошачьей мяте, я думаю. Но почему он уничтожил другие растения? Это для меня загадка. Мы их все восстановим.

– Это не так-то просто, – сказала она, – некоторые были выращены из семян в парнике у Герба, мы не сможем купить рассаду в это время года.

– Бесполезно бранить его. Если вы не поймали кота в момент преступления и не ткнули его носом, он не свяжет наказание с проступком. Так сказала мне Лори Бамба, а она знает о кошках всё. Нет сомнения в том, что это Юм-Юм спрятала сигареты. Я нашёл одну под ковром, а другие за диванной подушкой.

– А я нашла пустую пачку под ковром в холле, – добавила миссис Кобб.

– Боюсь, ваш вечер плохо начался, а как вам понравился обед?

Она поджала губы:

– Ну, у нас вышел маленький спор, когда он открыл для себя, что сигаретный дым вреден старинным вещам. Герб сказал, что в нашем доме антиквариата не будет. Он практически всегда курит.

– Вы сможете повесить репродукции.

– Я ненавижу копии, мистер К. Я слишком долго жила среди настоящих вещей.

– Ну должен же быть какой-то компромисс.

– Мне приходит на ум только один разумный компромисс, – заявила она надменно. – Он может бросить курить, – это вредно, но никто не слышал, чтобы доктора говорили о вреде антиквариата !

Квиллер одобрительно хмыкнул, затем извинился и сказал, что хочет выйти и купить воскресный номер «Прибоя».

У него было легко на сердце. Во-первых, он почувствовал между миссис Кобб и Флагштоком трещину, которая могла расстроить свадьбу. Во-вторых, его пригласила на ужин Полли Дункан.

– В четверг у меня выходной, – сказала она по телефону. – Почему бы вам не приехать ко мне домой? Я сделаю жаркое и йоркширский пудинг. Приезжайте до наступления темноты: дом легче найти, когда светло.

Квиллер шёл быстро. Окрестности Пикакса раскинулись на четыре мили. По пути он встретил шефа пожарной команды, который направлялся в аптеку за воскресным номером «Прибоя».

– Где же тот снег, которым знаменит Мускаунти? – приветствовал его Квиллер.

– Не знаю, но такая погода ещё постоит, пока не полетит эта белая гадость.

– Объясните мне кое-что, Брюс. В Пикаксе странное расположение улиц, не имеющее никакой логики.

– Город был заложен двумя шахтерами в день зарплаты. Здесь они поставили шест из строевого леса, – сказал Брюс Скотт, – или что-то вроде того, как следует из легенды.

– Но как пожарные машины находят правильный адрес? Город ограничен на юге Южной улицей – никакого противоречия здесь нет, – но вот с севера – Восточной, с запада – Северной, а с востока – Западной. Футбольное поле расположено на углу Юго-северной и Западно-восточной улиц. Это может свести с ума любого нормального человека.

– Не ищите здесь никакой логики, ответил Скотт, тряхнув своей лохматой седой головой.

– Прилетал ли начальник пожарной полиции для расследования последнего происшествия?

– Нет необходимости звонить ему, если это не поджог и если никто не погиб в огне. Было случайное возгорание от промасленных тряпок и растворителей в подвале.

– Вы можете сказать, как начался пожар?

– Вы что, планируете маленький поджог?

– Не в самом ближайшем будущем, Скотт.

– Хорошо, если так, то не оставляйте в помещении ржавый двухгаллонный бидон, пахнущий бензином и окрашенный красной краской. Уносите побыстрее ноги, если вдруг кто-то бросит спичку. Взрыв может отбросить вас за дверь.

– Вы можете сказать, из-за чего начался пожар? Может, из-за взрыва?

– Если дверь сорвана с петель и стены обуглены… Квиллер завершил прогулку, заглянув на чашечку кофе в ресторанчик на Северной улице, затем купил воскресную газету в ночном универсаме на Юго-западной.

В полдень, когда он читал «Прибой» и подсчитывал типографские ошибки, позвонили в дверь. Подойдя к главному входу, он увидел лицо пожилого человека, наполовину закрытое капюшоном.

– Добрый день, – сказал человек звонким, бодрым голосом. – Есть у вас мышиные норы, которые бы вы хотели заделать?

– Простите, что?

– Мышиные норы. Я заделываю мышиные норы.

Квиллер недоумевал. Рабочие всегда входили через служебный вход и никогда не приходили в воскресенье, и обычно были гораздо моложе.

– Я совершаю свой моцион, – сказал старик. – Замечательный день для прогулок. Я Гомер Тиббит из клуба «Старая гвардия».

– Конечно! Я узнал вас! Заходите.

– Я видел вашего кота, разгуливающего с мышью в зубах на вечеринке, и подумал: может, вы хотите заделать мышиные норки. Я бы сделал это бесплатно.

– Позвольте вашу куртку, давайте сядем и поговорим.

Они прошли в библиотеку. Мистер Тиббит шёл энергично, неуклюже размахивая руками и топая. В камине горел огонь, и непрошеный гость стал к нему спиной, согреваясь.

– Я привык к старым домам, таким как этот, – сказал он. – Я был хранителем музея в Локмастере. Вы слышали о нем?

– Не могу сказать, что слышал. Я здесь недавно.

– Это был особняк судостроителя, целиком из дерева, и я заделал пятьдесят семь мышиных нор. В каменном доме, таком как этот, мыши должны быть умнее, впрочем, в Пикаксе все мыши умные.

– Что привело вас в эти суровые края, мистер Тиббит?

– Здесь я родился, и большая усадьба пустовала. Существовала ещё одна причина: бывший учитель английского в Локмастере преследовал меня. Я ушёл в отставку в должности директора пикакской высшей школы. Сейчас мне девяносто три года. А преподавать я начал семьдесят лет назад.

– Зря вы не привезли вашего учителя в Пикакс, – сказал Квиллер, – Никогда не слышал так много искаженных глаголов и местоимений.

Директор сделал жест отчаяния;

– Мы стараемся, но так уж здесь говорят, извините за грамматику.

Несмотря на скрипучие суставы, старик был необыкновенно энергичен, и Квиллер сказал:

– Кажется, отставка вам не повредила, мистер Тиббит.

– К делу! Вот лицензия! А теперь, если вы хотите, чтобы я осмотрел места расположения мышиных нор…

Квиллер колебался:

– Знаете, у нас есть дворник…

– Я знаю Пата О'Делла с первого класса. Он хороший мальчик, но не прошел курса лекций о мышиных норах.

– Сначала мы позавтракаем, мистер Тиббит. Я хотел бы записать кое-что из ваших воспоминаний для устной исторической программы, если вы, конечно, не возражаете,

– Включайте свою машину. Задавайте вопросы. Дайте мне чашечку кофе с капелькой бренди и будьте уверены: у нас с вами всё получится.

Вопрос: Что вы можете рассказать о первых школах в Мускаунти?

– Давным-давно, когда моя мама была школьной учительницей, их строили из брёвен. Всегда одна комната с партами вдоль стен, с тяжелыми скамьями без спинок и с толстопузой печкой посередине. Мама преподавала в школе, где снег задувал в щели, а на полу виднелись заячьи следы.

Вопрос: Что требовалось от учителя?

– Моя мать шла пешком до школы три мили и приходила туда достаточно рано, чтобы подмести пол и развести огонь в печи. Она занималась с учениками восьми классов в одной комнате без всяких конспектов! Её жалованье составляло доллар в день плюс питание и комната в семье фермера. Мужчины получали два доллара.

Вопрос: Сколько всего у неё было учеников?

– Зарегистрировано тридцать или сорок, но только половина из них постоянно присутствовала на уроках.

Вопрос: Какие предметы она преподавала?

– Ей предложили преподавать тригонометрию, историю, географию, грамматику, правописание и орфографию. Она также устраивала игры и проводила специальные программы, читала лекции о вреде табака, спиртного и тесных корсетов.

Вопрос: А как насчёт спорта? Устраивались в то время соревнования?