Литературная Газета 6483 ( № 41 2014) - Литературка Литературная Газета

Любопытно проследить, как меняется «география» публикаций Холмогорова, составивших затем книгу «Карать карателей». В декабре 2013 г. он автор едва ли не одного только собственного сайта «100 книг», но чем горячей и опасней становилась ситуация на Украине – тем нужнее он был центральной прессе. И не только потому, что надо было сказать нечто внятное о национальных интересах России в разгорающемся конфликте. Но и потому, что слишком многие пребывали в интеллектуальной расслабленности, недопустимой в момент, когда история наконец возобновила течение своё. Это произошло. Но ещё ничего не стало определённостью.

Теги: Егор Холмогоров , Карать карателей

Гении не нужны?

Может быть, в наше время и не нужно таких помпезных празднований юбилеев великих русских писателей, как это было в советские времена. С тотальным привлечением внимания народа к его личности и творчеству. Во всех СМИ в предъюбилейные месяцы и недели говорилось только о великом юбиляре, во всех учебных заведениях, и не только учебных, проводились посвящённые ему вечера, студенческие и профессиональные конкурсы на лучшее исполнение его произведений, театрам заказывались оперы и балеты, ставились спектакли по его произведениям. А завершалось бы празднование в Большом театре, где в президиуме - всё правительство, руководство всех творческих союзов, и "о работе стихов" делали доклады члены Политбюро, лучшие писатели размышляли о его судьбе, а артисты исполняли произведения. Может быть, всё это было чрезмерно. Иногда к «датским» мероприятиям и тогда относились формально. Но так, как это делается сейчас, никуда не годится.

Лермонтов – один из величайших национальных гениев, без него русская литература немыслима. Что показал телевизор в юбилейные дни? Какие передачи были ему посвящены? Был ли снят биографический сериал о его трагической судьбе? В странах, где художников такого масштаба нет, о гораздо более скромных фигурах регулярно снимаются сериалы, чтобы каждое новое поколение знало его творчество и гордилось им.

В новостных программах прошли скромные сюжеты о 200-летии Михаила Юрьевича, но если бы президент не приехал 15 октября в Тарханы, то они были бы ещё скромнее. На канале «Культура» показали передачи с известным литературоведом и великим рассказчиком Ираклием Андрониковым, авторский цикл Игоря Золотусского «Таинственная повесть», да старые лермонтовские экранизации.Интересен по задумке «Проект Лермонтов», в котором известные артисты и поэты исполняли стихи великого писателя. Но непонятен принцип выбора чтецов, и немногие из них умеют читать стихи, а это особое искусство. Особенно удивило исполнение «Мцыри» Гошей Куценко и Дианой Арбениной.

Первый канал и «Россия 1» продемонстрировали документальные фильмы о поэте «Ещё минута, и я упал[?]» и «Следствие по делу поручика Лермонтова», но глубокой ночью.

В первом фильме к Лермонтову отнеслись как жертве каких-то криминальных разборок, рассматривались версии убийства (было ли оно заказным?) и мотивы убийц. Кто входил в преступную группу, был ли замешан Николай I, не было ли у Лермонтова внебрачного ребёнка от сестры Мартынова? Речь шла даже о генетической экспертизе. Учитывая то, что у Лермонтова потомков не было, всё это очень странно. «Допрашивались» и потомки убийцы Лермонтова. В какой-то момент подумалось, а не замешан ли в злодействе ведущий и продюсер программы Сергей Медведев? Ведь он, как показано в реконструкциях, был на месте преступления до убийства, во время и после, даже провожал в последний путь телегу с телом убитого поэта. Но в конце все экзотические версии, как водится, были отброшены и остановились на той, которая всем хорошо известна. О главном, о творчестве поэта говорилось мало, зато было много аляповатых реконструкций, где поэта изображал совершенно не похожий на него актёр. Во втором фильме, хотя у него тоже какое-то криминальное название и тот же актёр (!) в реконструкциях, которых, слава богу, было мало, криминалом не занимались, концентрировались на жизни, судьбе, творчестве. Вместо экспертов по баллистике и потомков Мартынова о Лермонтове наряду с музейщиками говорили писатели, и это самое интересное, что было в фильме. Но, повторяю, шёл он глубокой ночью.

И это всё, что показывали и что удалось посмотреть о Лермонтове в дни его юбилея. То есть создатель «Демона», «Маскарада» и «Героя нашего времени» нашему телевидению не нужен, у него свои герои, демоны и маскарады.

P.S. Когда верстался номер, выяснилось, что на Первом канале пойдёт новый игровой телефильм о Лермонтове. К юбилею не успели, но всё-таки сделали. Посмотрим.

Теги: телевидение , литература

Учитель – киномеханик – почтальон…

На Первом канале состоялась премьера нового фильма Андрея Кончаловского "Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына"     

Если и есть какое-то исчерпывающее определение для нынешней эпохи, то это, безусловно, модное, вошедшее в обиход интеллектуалов понятие «амбивалентность». Проще говоря - двойственность – примета времени, диагноз и правило игры для творческой элиты, которая лелеет свою противоречивость и утверждает её в качестве нормы.

Единственным прочным элементом мировоззрения этой самой творческой элиты является неприятие советского прошлого (в диапазоне от лютой ненависти до снисходительной брезгливости). Понятно почему. В былые советские времена укоренившуюся нынче «амбивалентность» посчитали бы бесхребетностью. Нежному человеческому существу, которое гибнет без верхней одежды даже при плюсовой температуре, надо было на каждом шагу определяться, проявлять принципиальность. Занятие не просто хлопотное, но и, согласитесь, небезопасное. А вот теперешняя двойственность позиции, мировоззренческая амбивалентность значительно повышает качество жизни, гармонизирует быт, устаканивает противоречия[?] Поди, плохо.

Если амбивалентность как таковая символизирует новые времена, то саму её в полной мере олицетворяет Андрей Сергеевич Кончаловский. Чтобы обозначить полный список всех противоречий, неувязок и нестыковок, сопутствующих творческой, личной и общественной жизни выдающегося режиссёра, не хватило даже его собственной книги «Низкие истины». Что же говорить о стороннем взгляде… Однако на некоторые моменты указать хочется и вовсе не для того, чтобы поймать кого-то на слове или, упаси боже, в чём-то уличить. Просто его новое кино, кажется, без этого не понять.

Кроме формальных, лежащих на поверхности причин жестоких рефлексий художника, можно было бы назвать неувязки с именем (то ли Андрон, то ли Андрей), возникшую в какой-то момент биографии усложнённую версию фамилии (Михалков-Кончаловский), и на этом фоне – классовые противоречия, конфликт самоидентификации потомка знатных фамилий и благополучного жизнеустройства в Советской стране, где, казалось бы, дворянам рассчитывать не на что.

В своей книге Андрей Сергеевич то и дело недоумевает, как обошли их многочисленную семью сталинские репрессии: и того могли арестовать, и этого, и за это, и за то, а надо же, не арестовали. В какой-то момент накапливается критическая масса нерепрессированных родственников автора, что рождает крамольную мысль о некотором преувеличении масштабов репрессий как таковых, однако страстность стиля с лихвой компенсирует блёклость статистических данных.

Впрочем, и во многих других случаях, когда Кончаловский рассуждает об истории России, он скорее полагается на тон, особую интонацию гуру. Порукой тому и сложившаяся за многие годы репутация мыслителя, и парадоксальность суждений, и головокружительная родовитость, и феерический для обычного человека опыт мажора. Опыт этот не исчерпывается фразой «я знаю Русь, и Русь знает меня», а распространяется и на Европу, и на Америку…

Не меньше десятилетия ушло у Андрея Сергеевича на популяризацию идеи обустроить русские сортиры по европейскому образцу. Кажется, на этом поприще с его помощью страна преуспела – можно, во всяком случае, зафиксировать заметную положительную динамику…

И вот в последнее время режиссёр стал больше рассуждать на масштабные исторические, религиозные темы. Не настаивая, демонстрируя интеллигентную амбивалентность, режиссёр старается тем не менее последовательно утвердить концепцию, по которой Россия изначально выбрала ложный путь развития. Сила воздействия на аудиторию этих суждений многократно умножается статусом издания, когда Кончаловский, например, вещает со страниц официальной государственной «Российской газеты».

Лучше бы, конечно, Россия выбрала вместо византийского обряда католичество. А ещё краше было бы стать не православными, а протестантами, ведь именно протестантские страны – самые успешные в экономическом плане. Россия, по Кончаловскому, оказалась наивна и недальновидна: «…Наше девственное языческое сознание так и не узнало, что такое культура дискуссии. (Отправной точкой данных рассуждений стала тема девичьих плясок в храме Христа Спасителя.) Как следствие, любую попытку критического осмысления религии мы стали воспринимать с языческим трепетом, – как смертный грех. Для русского православного любой связанный с верой предмет, артефакт – крестик, ладанка, поясок – являются священными, являются как бы материализацией бога…»