ЖИВОЕ ЗОЛОТО - Шекли Роберт

- Твоя щепетильность делает тебе честь, - с самым искренним видом заявил Прокопулос.

Несколько мгновений Харит мрачно смотрел на грека, потом произнес:

- Воздух этой высокогорной страны плохо повлиял на твой ум, господин Прокопулос. Он сделал тебя веселым - и глупым. Потому мне придется объяснить тебе одну очевидную вещь. Смерть одного европейца, путешествующего по Африке, объяснить нетрудно; власти напишут рапорт, и на этом все и закончится. Но ты подозреваешь четырех человек, а мы не можем себе позволить устроить по дороге от Эль-Фашера до Хартума четыре несчастных случая. Это вызовет задержку в пути, которая мне вовсе не нужна. Ты понимаешь положение вещей, господин Прокопулос?

- Да, понимаю.

- Тогда не забывай об этом. Собери все сведения, какие только сможешь.

- А вдруг я ничего больше не обнаружу?

- Тогда будем действовать так, как мы планировали.

- Прекрасно, - сказал Прокопулос. - Скоро послеобеденный отдых окончится, и европейцы пойдут в кассы авиалиний выяснять, не удастся ли им улететь отсюда. А потом, вечером...

Харит улыбнулся и кивнул. Прокопулос тоже улыбнулся и слегка поклонился. Они вежливо попрощались друг с другом.

Глава 2.

Ближе к вечеру европейцы отправились в здание, в котором находились кассы суданской и эфиопской авиакомпаний. Там они обнаружили огромную очередь. В кассах собрались оборванные арабы из северного Дарфура и новообращенные жители Бахр-эль-Газаля вперемежку с шейхами и торговцами из Дирры, Менаваше и Джедид-Рас-эль-Фил. Всем им были нужны билеты в Мекку. Сегодня было восьмое августа. До того момента, когда правоверные должны вступить во двор Мазджид-аль-Харама в Мекке, оставалось пятнадцать дней. Если человек не попадал в Мекку именно в двенадцатый день мусульманского месяца Дха'л-Хиджа, а опаздывал хоть на день, его хадж оказывался напрасным. Конечно, он по-прежнему мог совершить уммру, малое паломничество, но это можно было сделать и в любое другое время года. Уммра не могла заменить хаджа, главного религиозного долга мусульманина.

Если пользоваться наземным транспортом, пятнадцати дней едва-едва хватало, чтобы преодолеть тысячу миль от Эль-Фашера до Мекки. А в сезон дождей, когда нельзя предсказать, на каких участках дорога уцелела, а на каких нет, и когда размывало даже железную дорогу в Порт-Судан, пятнадцати дней могло и не хватить. Большинству мусульман удавалось совершить хадж лишь раз в жизни, и потому кассы авиалиний были забиты не только богачами, но и другими паломниками, которым удалось накопить или занять денег на билет до Джидды.

Европейцы растерялись. Ситуация выглядела скверно, но в Эль-Обейде сейчас творилось то же самое, а в Хартуме было и того хуже. Что же им делать - ждать пятнадцать дней, пока последний запоздалый паломник не улетит в Аравию? Европейцы дружно решили, что это неприемлемо. Они встали в очередь и принялись медленно продвигаться к кассе. Их уже тошнило от автобусов и грузовиков, от разлившихся рек и выжженной солнцем земли. Некоторые из европейцев готовы были взять билет куда угодно, в любой цивилизованный город Африки или Европы. Шансы на удачу были невелики, но европейцы продолжали терпеливо стоять в очереди, обдумывая свои заказы.

Прокопулос не терял времени даром. Он хотел обыскать комнаты европейцев, и он это организовал с присущей ему компетентностью. После небольшого торга египтянин - управляющий отеля принял скромную благодарность в размере трех фунтов и одолжил Прокопулосу связку ключей. Коридорный запросил десять шиллингов, а за полкроны он вызвался лично постоять на страже, понаблюдать за главным входом и предупредить Прокопулоса в случае неожиданного возвращения кого-нибудь из европейцев. Чтобы использовать время с наибольшей пользой, Прокопулос решил обыскать комнаты своих главных подозреваемых и начать с мистера ван Хаарнина.

Фотоаппараты голландца вместе с хозяином ушли в кассы, но Прокопулос нашел необычные телескопические линзы. На дне чемодана ван Хаарнина обнаружилась промасленная металлическая коробка, а в ней - несколько обойм к пистолету 38-го калибра. В матрасе был устроен тайник, в котором лежал маленький футлярчик с четырьмя крохотными пленками. Прокопулос понял, что это пленка к какому-то совсем маленькому шпионскому фотоаппарату, что-то наподобие "Минокса". Из чистого принципа Прокопулос засветил все четыре пленки, потом вернул их обратно в тайник и вышел в коридор.

Коридорный знаком показал ему, что все в порядке. Прокопулос перешел в номер, который сняли полковник Рибейра и капитан Эчеверрья. Там он нашел парагвайскую газету месячной давности, две пачки игральных карт, сделанных в Аргентине, и письмо от женщины по имени Ньевес. Письмо было отправлено из Асуньсьона и написано по-испански.

Обувь Эчеверрьи была сделана в Уругвае, Рибейра же предпочитал английскую. Форма полковника была пошита на Сэвил-роу. Среди имущества парагвайцев находились три ружья разного калибра, все три - английского производства. На спинке стула висела куртка, в которой обычно ходил Рибейра. Куртка тоже была английской. Внутренний карман куртки был какой-то необычной формы. Возможно, он растянулся от ношения оружия. Прокопулос понюхал карман и уловил слабый запах масла. Машинное или масло для волос?

Прокопулос проверил чехлы ружей и обнаружил набор инструментов для чистки оружия. Грек осмотрел щетки и понюхал бутылочку с маслом. От нее исходил тот же запах, что и от внутреннего кармана куртки. Рибейра носил при себе оружие.

Дальнейшие поиски не дали ничего, кроме пачки порнографических открыток, спрятанных в корешке книги об искусстве верховой езды. Прокопулос был знатоком порнографических открыток и потому внимательно их просмотрел. Ничего, довольно неплохо. Грек вернул открытки на место и вышел.

Следующим пунктом программы был номер американского инженера. В комнате стоял чемодан, в чемодане лежала поношенная одежда - один хороший костюм гонконгского производства и твидовый пиджак, сшитый в Шотландии. Багаж был упакован с военной аккуратностью.

На столе Прокопулос нашел три книги. Написаны они были по-английски и, похоже, касались инженерного дела. Там же лежал отчет - тоже написанный по-английски - об обследовании порта Джидды. Большинство технических терминов Прокопулос не понял, но, кажется, отчет касался какого-то надводного сооружения. К отчету прилагались сделанные с воздуха фотографии Джидды и карта города и порта. Между страницами отчета лежало отправленное из Кейптауна письмо. Оно было написано неким Гордоном. Этот Гордон извинялся перед инженером за то, что женился на женщине по имени Дерне, и выражал надежду, что это не помешает им быть друзьями. Гордон также надеялся, что Мак-Кью не будет держать на них зла и как-нибудь, когда сможет, навестит их в Санта-Барбаре, где всегда будет желанным гостем.

Прокопулос быстро осмотрел багаж Мак-Кью, его одежду, ящики стола, матрас, подушку и напоследок заглянул под кровать. Под кроватью находились две пары аккуратно поставленной рядком обуви. В ней грек ничего не обнаружил. Одна пара была обычными легкими туфлями, сделанными в Англии, вторая же пара - ботинки с сильно потертыми носами - была странно тяжелой. Прокопулос взвесил ботинок на руке, пощупал каблук, подметку, бок, носок, потом запустил руку внутрь и снова пощупал носок.

Сомнений быть не могло: носок ботинка был укреплен спрятанной под слоем кожи изогнутой стальной пластинкой.

Прокопулос решил, что обдумает это попозже. Время бежало быстро, и скоро могли вернуться европейцы. Он вышел из комнаты Мак-Кью. Коридорный кивком подтвердил, что все в порядке.

Доктор Эберхардт не входил в число главных подозреваемых, но его номер располагался рядом с номером Мак-Кью. Прокопулос решил быстренько осмотреть и его.

Первым, что он увидел, была карта доктора с пометками в разных местах южной Аравии. По крайней мере три из этих пометок совпадали с местами, где содержали большие партии рабов, что означали другие пометки, Прокопулос не знал.

Рядом с картой лежал немецко-арабский словарь. В деревянном ящике, обитом изнутри мягкой тканью, находился какой-то телескопический инструмент, с которым Прокопулосу никогда прежде не доводилось сталкиваться. Сделан он был в Франкфурте. Еще Прокопулос нашел кучу разнообразных бумаг, написанных по-немецки, прочесть которые он не мог. Там же лежал кожаный футляр для карт, содержавший подробные карты Судана, Ливии, Египта и Аравии. На этих картах пометки были сделаны в районе Западной Египетской пустыни, на севере Судана и в районе Нубийской пустыни. Рядом с Гебель-Ода и Джабатитом было что-то мелким почерком написано по-немецки.

В багаже Эберхардта обнаружился ящик с компасом, секстантом и еще некоторыми предметами, выглядящими как навигационные инструменты. Кроме того, в багаже находился портативный радиоприемник с самодельной антенной и автоматический пистолет - довольно старый "люгер". Он был хорошо смазан, но не заряжен.