Одна отвергнутая ночь - Джоди Малпас

— Блин! — боль ослепляет меня на миг, я чувствую головокружение и еще большую дезориентацию. Поднимаю взгляд и вижу, как Миллер сбивает Грегори с ног, они, как животные, катаются по земле, раздается свист кулаков, воздух разрывают ругательства, а потом вмешиваются Тони и Дейв, растаскивая мужчин.

И все это время я жалко валяюсь на земле, кровь стучит в голове, глаза наполняются слезами. Они оба настолько заняты желанием одержать победу, что потеряли из виду то, за что борются. Я поранилась, кровь стекает по лицу, а они, пытаясь вырваться из хваток Тони и Дейва, по-прежнему меня не замечают.

— Держись от нее подальше, — орет Миллеру Грегори, прекратив, наконец, бороться с Тони.

— Только через мой гребаный труп!

— Тогда я убью тебя к чертям! — Грегори высвобождается и бросается к Миллеру, врезаясь в них с охранником. Я вздрагиваю от звука кулаков, ударяющихся о тела, брызгов крови и рвущейся одежды. И хотя Грегори неплохо сложен, Миллер явно сильнее и демонстрирует навыки хорошо натренированного человека.

Я уже видела его в действии, только тогда он бил кожаную грушу с песком, висящую на железной цепи и рассчитанную на такую силу. Только не мой бесценный друг. Ни один из них не замечает меня или того, что я поранилась и в растерянности сижу на асфальте. Их рациональность затмили животный инстинкт и бешеные гормоны.

Ошеломленная, я пытаюсь подняться на ноги в то время, как драка продолжается. Мои шаги тихие и осторожные. Мне нужно это прекратить, только меня вдруг берут за руку и отводят в сторону. Поднимаю взгляд и вижу Тони, сосредоточенно ведущего меня к дороге. Он ловит такси и пытается запихнуть меня внутрь.

— Тони, я должна их остановить.

— Я разберусь. Тебе лучше уехать, — выпаливает он резко, сажая меня в такси.

— Прошу, останови их, — молю, когда он захлопывает дверцу.

Он кивает, кивает утвердительно, наклоняясь к окошку и давая водителю двадцатку.

— Отвези ее в приемное отделение больницы, — а потом он исчезает, делает шаг назад, источая ярость. Когда водитель отъезжает от ужасающей меня сцены, он смотрит на меня в зеркало заднего вида, провоцируя поднять руку и коснуться головы. Вздрагиваю, слезы продолжают катиться, скорее от отчаяния, чем от боли.

— Ты в порядке, милая? — взволнованно спрашивает водитель.

— Я в порядке, честно, — роюсь в сумке в поисках салфетки, но сдаюсь, когда когда водитель протягивает мне одну сквозь маленькое окошко разделительной стеклянной панели. — Спасибо.

— Без проблем. Давай отвезем тебя в больницу.

— Спасибо, — шепчу жалобно, откидываясь на спинку сиденья и вглядываясь в огни ночного Лондона, мелькающие за окном.

Водитель останавливается у отделения приемного покоя и дает мне своей номер телефона, предлагая позвонить ему, как только я освобожусь. Зарегистрировавшись, я сижу в комнате, полной ночных пьяниц, все с повреждениями, кто-то возмущается, кто-то в отключке.

Четыре часа спустя я по-прежнему сижу в комнате ожидания, задница затекла, голова раскалывается. Встаю и иду в туалет, опускаю взгляд и вижу, что мое бледно-синее платье заляпано кровью. Мое отражение в зеркале, едва я захожу в туалет, еще больше повергает в отчаяние. Волосы растрепаны, на правой щеке засохшая кровь. Выгляжу так же жалко, как и чувствую себя. Слишком долго смотрю на себя в зеркало и даже не пытаюсь скрыть свое жалкое состояние, потом возвращаюсь в комнату ожидания, тут же уловив концовку моего произнесенного имени. На другом конце комнаты вижу медсестру, осматривающую помещение.

— Здесь! — кричу поспешно, благодарная за то, что мое время в пропитанном алкоголем пространстве закончено. — Я Оливия Тейлор.

— Давай посмотрим, что с тобой, — она добродушно улыбается и ведет меня в одноместную палату, ловко задергивает шторы и усаживает меня на кушетку. — Что с тобой стряслось? — спрашивает, хмурясь при виде моего испачканного кровью лица.

— Я упала, — тихо бормочу, что не так уж далеко от правды.

— Ладно, милая, — говорит медсестра, доставая из упаковки стерильную салфетку. — Будет жечь, — я делаю глубокий вдох, едва она касается моей головы, и деушка успокаивает меня, как поранившегося ребенка. — Все-все. Выглядит хуже, чем есть на самом деле. Немного пластыря, и все будет в порядке.

Я облегченно выдыхаю:

— Спасибо.

— Наверное, еще понадобится более комфортная обувь, — она улыбается, глядя на мои шпильки, и продолжает обрабатывать мою рану.

Я сижу на краю кушетки и слушаю болтовню медсестры, время от времени соглашаясь и отвечая на ее вопросы. Лицо очищено, а с волосами сделать ничего нельзя, так что я небрежно поднимаю их и перевязываю резинкой, завалявшейся на дне моей сумки. Вид платья говорит о том, что оно готово к мусорному ведру. Я и сама выгляжу так, словно готова к помойке.

После тщательного осмотра и проверки на сотрясение я свободна и собираюсь домой. Только я не звоню тому милому таксисту, потому что другой кэб уже паркуется. Я как раз выхожу через автоматические двери больницы, и меня обдает зябкой утренней прохладой. А еще меня трясет, так что я обнимаю себя руками, пытаясь прогнать дрожь, и спешу к такси. Забираюсь внутрь, но прежде чем успеваю захлопнуть дверцу, чей-то силуэт блокирует ее, мешая моим попыткам.

А потом ладонь опускается на мой затылок, и внутри начинается фейерверк.

— Ты идешь со мной.

Глава 7

Видя отчаяние и его решительный взгляд, я воздерживаюсь от споров. У меня нет сил бороться с Миллером, так что я просто позволяю ему вытащить себя из такси и увести.

— Садись, — приказывает он, когда мы подходим к его небрежно припаркованной машине.

Делаю, как мне сказано, и позволяю ему самому закрыть дверцу. Миллер садится внутрь и повергает меня в шок, принимаясь разглаживать складки на своем костюме.

— Чертов беспорядок, — бормочет, глядя на меня краешком глаза. Он, наверное, всматривается в мой растрепанный вид, дурак. Слабо качнув головой, он заводит машину и выезжает с парковки слишком быстро, но я ничего не говорю. Глупо было бы что-то говорить. У него вид убийцы, абсолютно ненормального. И я этого опасаюсь.

— Ты в порядке? — спрашивает он, резко свернув влево, вливаясь в поток машин.

Я не отвечаю, концентрируясь на дороге. Он знает ответ на свой вопрос.

— Я задал вопрос.

Молчу, впитывая бешеную ярость, источаемую его неопрятным силуэтом.

— Черт побери, Оливия! — он ударяет боковое окно, отчего я испуганно подпрыгиваю на сиденье. — Где твои гребаные манеры?

Рискую взглянуть на него, вижу лоб в испарине и непослушную прядку, спадающую на лоб и вздрагивающую от резких движений головы.