Фашистская Европа - Валерий Шамбаров

Это считали блестящим успехом правительства Цанкова. Но расправы с коммунистами ему не прощали. Международные круги по-прежнему обливали его позором. Даже внутри правящей партии «Демократический сговор» выделилось либеральное крыло во главе с Андреем Ляпчевым и Атанасом Буровым. Подхватило обвинения западной «общественности», обвиняло правительство в нарушении законов. Цанков вертелся так и эдак. Оправдывался, что коммунисты и анархисты, казненные военно-полевыми судами и добровольцами, «убиты неизвестными», правительство не имеет к этому никакого отношения.

Но в разгар политического кризиса сказал свое слово царь Борис III. Новое правительство возвратило ему реальные права, теперь он стал полноценным конституционным монархом, а не марионеткой на троне. Новое правительство выполнило грязную работу по очистке страны от революционеров. Однако Борис теперь опасался, как бы Цанков не лишил его обретенной власти. А от «непопулярных» мер по наведению порядка царь хотел остаться чистеньким, отгородиться от них. В январе 1926 г. он отправил Цанкова в отставку и поручил сформировать новое правительство его оппоненту Ляпчеву. Болгария свернула в либеральное русло. Отряды штурмовиков «Военной лиги», «Родной защиты» и др. были запрещены и распущены.

4. Румыния

Корнелиу Кодряну

Румыния была весьма своеобразной державой. По Европе гуляла даже поговорка: «Румыны – это не национальность, это профессия». Имелись в виду легкомысленные румынские оркестрики, повсеместно пиликавшие на скрипках по ресторанам. Конечно, поговорка была оскорбительной и однобокой, но и сама Румыния выглядела столь же легкомысленной, как эти оркестрики. Она освободилась от турецкой зависимости благодаря России, но ориентировалась сугубо на запад. Гордо называла себя «латинской сестрой» Франции, а Бухарест – «маленьким Парижем».

На самом деле получилась карикатура на Европу. Крестьянство оставалось темным и забитым, прозябало в нищете. Промышленность находилась на зачаточном уровне. Крупными предприятиями являлись только нефтепромыслы. Зато те, кто получил образование, пыжились выглядеть «почти европейцами» и чурались простолюдинов. Чтобы жить «по-европейски», почти все должностные лица воровали и брали взятки – в зависимости от занимаемых постов и возможностей. Одним из признаков «культуры» понимался разврат. Румынское светское общество блудило напропалую. Даже иностранным дипломатам в Бухаресте приходилось отслеживать не политические повороты, а постельные. Чья жена с кем? От этого нередко зависели политические расклады в правительстве и парламенте. Но был и другой признак «Европы». Румыния являлась единственным государством, где масонские ложи функционировали открыто, чуть ли не напоказ. Считалось само собой разумеющимся, что высшие посты в государстве занимают масоны. Стоит ли удивляться, что Румынию так любили в Лондоне и Париже?

В Первую мировую войну она отчаянно проституировала. Торговалась, кто же ей больше даст. Антанта сулила отдать ей венгерскую Трансильванию и болгарскую Южную Добруджу, немцы – российскую Бессарабию. Армия у румын была по численности очень солидная, 600 тыс. Но тоже «своеобразная». Командиры в казармах не появлялись и своих солдат не знали – зачем им общаться с грубыми мужиками? Современники со смехом описывали, что румынские офицеры щеголяли в корсетах, напудренные, с подкрашенными губами, подведенными глазами, и все как один играли на скрипках. Об управлении войсками, правилах стратегии и тактики, тыловом обеспечении они даже понятия не имели. Допотопную артиллерию возили на волах. На позициях ставили батареи в затылок друг другу, и они не могли стрелять.

Стрельбы проводили крайне редко. Средства на боеприпасы в военном ведомстве разворовывали и списывали, будто снаряды и патроны израсходованы на стрельбах. Не хватало ружей, обмундирования, обуви. Их тоже разворовывали и сбывали налево. Армейскими и правительственными линиями связи пользовалось множество частных лиц – подключались за взятки. А железнодорожники за взятки отцепляли от эшелонов вагоны с военным имуществом, подцепляли грузы коммерсантов. В русском генштабе говорили: «Если Румыния выступит против нас, России потребуется 30 дивизий, чтобы ее разгромить. Если же Румыния выступит против Германии, нам также понадобится 30 дивизий, чтобы спасать ее от разгрома». Считали более выгодным, чтобы она оставалась нейтральной.

Но в 1916 г., после Брусиловского прорыва, Румыния сочла, что Антанта явно побеждает. Выступила на ее стороне. Немцы, австрийцы и болгары гораздо меньшими силами разнесли ее в пух и прах. На выручку подоспели русские, скрепили развалившийся фронт, удержали северные районы

страны, столица переместилась в Яссы. Однако в 1917 г. Россия обвалилась в катастрофу революции. При поощрении французов и англичан румыны оккупировали вожделенную Бессарабию. Но тут же изменили. Защищать их стало некому, и они перекинулись к немцам – получив в оплату ту же Бессарабию. Осенью 1918 г. германская коалиция стала рушиться, и Румыния, не особо смущаясь, совершила обратный кульбит на сторону Антанты. Но британцы и французы не стали вспоминать предательство. Сохранили захваченную Бессарабию, да еще и Трансильванию с Южной Добруджей добавили. Румыния увеличила территорию втрое!

Но страну захлестнул полный беспредел рвачей и спекулянтов. Кроме своих, нахлынули французские и английские. Румынии, в отличие от Болгарии и Италии, не требовалось усиливать центральную власть. Король Фердинанд обладал весомыми правами, мог распустить парламент, отправить в отставку правительство. А в парламенте действовал порядок, близкий «закону Ачербо». Выигравшая на выборах партия получала более 50 % депутатских мандатов. Фактически же оказывалось так, что партия, возглавившая правительство, обеспечивала себе подтасовками победу и в парламенте.

Ведущих партий выделилось три – Либеральная, Крестьянская и Народная. Но они были абсолютно похожими друг на друга и одинаково коррумпированными. В результате политическая жизнь Румынии завертелась по кругу. Одна из партий дорывалась до власти, погрязала в злоупотреблениях. После особенно сильных скандалов король отправлял кабинет в отставку, и руль государства перехватывала другая партия, точно такая же. Много говорили о реформах, о наделении землей крестьян. В 1921 г. такую реформу осуществили – отбирали собственность у крупных землевладельцев. Но… под закон попали только «нерумынские» землевладельцы. Русские помещики и крупные хозяева в Бессарабии, немцы и венгры в Трансильвании. На конфискациях погрели руки деляги всех мастей и чиновники, а крестьянам мало что перепало.

Скандалы бушевали даже при королевском дворе. Фердинанд сожительствовал не с женой, а с американской танцовщицей. Его женушка Мария тоже не отказывала себе в удовольствиях, имела нескольких фаворитов. А их сын Кароль страдал гипертрофированной сексуальностью, постоянно попадал в «приключения». Без ведома отца женился на простолюдинке, у них родился сын. Дело замяли, принца заставили развестись. По замыслам Франции, балканским союзникам требовалось попрочнее связаться друг с другом. Возник план выдать дочерей Фердинанда за югославского и греческого королей, а Кароля женить на греческой принцессе Елене. Он брыкался, чуть не сорвал свадьбу различными выходками. Отец все-таки добился своего, в этом браке у короля родился внук Михай. Но вскоре выяснилось, что Кароля окрутила еврейка Елена Вольф (Лупеску). Настолько вскружила ему голову, что при требовании прекратить связь принц и его подружка сбежали за границу. Разгневанный Фердинанд лишил Кароля прав наследования, назначил своим преемником младенца-внука.

Евреи в данный период проявили себя не только при королевском дворе. Общая их доля в населении страны составляла 4 %, но они жили в городах, здесь доля оказывалась гораздо выше, 10–15 %. Евреями было большинство владельцев фабрик и мастерских, финансистов, торговцев. Они заняли видные места в правящих партиях, в парламенте. Им принадлежали средства массовой информации, они составляли значительную часть журналистов, адвокатов. Конечно, привилегированного положения достигали далеко не все евреи. Большинство их оставалось мелкими торговцами, ремесленниками, кустарями, особенно это было характерно как раз для присоединенных областей – Трансильвании и Бессарабии. Здешние евреи были для румынских соплеменников «чужими», их к кормушкам не пускали. Но народ в этом не особо разбирался. Неприязнь распространялась на всех. Их прослойка в румынской общественной жизни становилась слишком уж заметной. Например, они составили половину студентов высших учебных заведений! Сказывалось, что они и подготовку получали получше, и возможностей для получения образования имели побольше.