Дурная кровь (в сокращении) - Линда Фэрстайн

Герц уже встал и стягивал с себя мантию, чтобы оставить ее на ночь в гардеробной.

— Это как-то связано с делом Алекс?

— Скорее, с Бренданом Квиллианом. Думаю, вам следует знать, судья, что детектив Чапмен наткнулся вчера на дело, открытое больше десяти лет назад. Дело об убийстве юной девушки.

Герц сел.

— Что значит «наткнулся»?

— Не думаю, что мы готовы обсуждать точные обстоятельства происшедшего, однако девушку задушили руками, а одним из тех, кто заинтересовал в связи с этим следствие, был Брендан Квиллиан.

Лем Хауэлл скривился:

— Вы к чему клоните, Пэт? Может, это просто уловка, которую придумали в Управлении окружного прокурора, чтобы получше выглядеть на этом процессе?

— Расскажите, что вам известно, — сказал Герц, и Маккинни в общих чертах описал обстоятельства дела.

— Вы лучше спросите у Александры, почему она нынче такая тихая, — сказал Лем. — Сдается мне, без нее тут не обошлось.

Я потупилась. Герц окинул меня взглядом и снова повернулся к Маккинни:

— Так что вы мне все-таки хотели сказать?

— Я всего лишь подумал, судья, что вам следует знать о следующем: Батталья может попросить окружного прокурора Бронкса произвести по этому делу повторную аутопсию. Вы же понимаете, новые технологии судебной медицины, более тщательное обследование…

Лем наставил на Маккинни палец:

— Повторную аутопсию? Это, случаем, не эвфемизм, которым вы описываете выкапывание трупа из земли в самый разгар дела моего клиента? Возможно, в присутствии репортера и парочки фотографов, чтобы было что скормить желтой прессе. Вы с ума сошли, Пэт?

— Я же не говорю, что это произойдет, Лем, — ответил Маккинни. — Просто окружной прокурор попросил меня известить судью Герца о том, что эта история может выйти из-под нашего контроля.

— Ваша честь, это… это… это… — Лем пожал плечами, что с ним случалось редко. — Это абсурд. Честно говоря, я не знаю, что говорит о таких случаях закон. Но я хотел бы, чтобы суд обязал прокуратуру не предпринимать дальнейших шагов, пока я это не выясню.

— Скажите, Маккинни, имя у этой девочки-подростка было? — спросил Герц.

— Разумеется. Ребекка Хассетт.

— Вам оно что-нибудь говорит, Лем? — спросил Герц.

— Ничего. Ничего, ваша честь.

— А вы что обо всем этом думаете, мисс Купер? — поинтересовался Герц.

— Мы с мистером Маккинни не сошлись во мнениях по поводу необходимости поднимать этот вопрос именно сейчас, ваша честь. Помимо соображений юрисдикции, имеются сведения, согласно которым во время убийства девушки Брендана Квиллиана не было в стране.

Однако Маккинни никогда не умел вовремя остановиться:

— Что же, во время убийства жены мистера Квиллиана его тоже не было в городе. Однако большое жюри — и ваш суд — не сочли это препятствием для возбуждения уголовного преследования.

— Пэт, держите рот на замке, хорошо? Ни слова об этом, пока вы не сдадите дело какому-нибудь судье в Бронксе, где ему самое место, — строго сказал судья. — Александра, вы хорошо меня поняли?

— Я все поняла, ваша честь. Из моего офиса никаких утечек не произойдет.

Герца моя покладистость явно удивила.

— Лем, а вы что скажете?

— Благодарю вас, Александра, — проговорил он, оборачиваясь ко мне. — Однако мне хотелось бы, чтобы судья взял такое же обещание с мистера Маккинни.

— Послушайте, Пэт, — сказал Герц, — ни слова об этом ни единому репортеру.

Он снова встал.

— Завтра в девять. Будьте готовы к тому, чтобы вызвать вашего первого свидетеля в девять пятнадцать.

Мы с Майком Чапменом сидели в моем кабинете, перебирая все, что нам стало известно за прошедшие после взрыва дни.

— Я видел сегодня на похоронах Тедди О'Мэйлли, — сказал Майк. — Поговорить с ним я не мог. Однако не хочешь ли ты приглядеться к троице братьев Хассетт?

— Где?

— Они работают сегодня в туннеле в вечернюю смену, с четырех до двенадцати. Около восьми пятнадцати у них будет обеденный перерыв, и Тедди вызовет их наверх, в «свинарник». Полагаю, им захочется услышать его рассказ о похоронах. Я сказал ему, что подскочу туда.

— Дай мне пять минут, чтобы закрыть офис, а после встретимся снаружи, у выхода из здания.

Я прихватила с собой пару папок, выключила свет и устремилась к лифту. На улице прохладный ночной воздух слегка освежил меня. Я подождала у края тротуара, когда Майк подгонит машину.

Мы доехали до Тридцатой улицы, Майк припарковал машину, и мы пошли через строительную площадку. Патрульные по-прежнему охраняли ее ворота и ограду. Когда мы вступили в жилой прицеп, штаб-квартиру «песчаных кабанов», Тедди О'Мэйлли и еще с десяток мужчин сидели за столом перед раскрытыми коробками для завтрака. При нашем появлении разговор мгновенно прервался.

О'Мэйлли встал.

— Привет, Майк. Входи. Добрый вечер, мисс Купер.

Майк начал пожимать рабочим руки.

— Майк Чапмен из Полицейского управления Нью-Йорка, Алекс Купер из Управления окружного прокурора.

Бобби Хассетт сидел у дальней стены комнаты. Он закрыл свою коробку с едой и встал.

— Пошли.

Его молодые братья-близнецы встали тоже. Все трое были рослые молодые ребята, широкоплечие, с бычьими шеями.

— Майк рассчитывал поговорить с вами, парни, — сказал О'Мэйлли. — Он из группы, которая расследует обстоятельства взрыва.

Бобби положил свою коробку на полку, надел каску.

— Ничем не могу помочь, приятель. Я в ту ночь не работал. Эммет, прихвати сигареты. Пойдем.

И он направился прямо к нам. Майк отступил от двери, но я осталась стоять у входа.

— Это недолго, Бобби, — сказал Майк.

Здоровяк Бобби повернулся, чтобы ответить Майку, двинув при этом меня локтем по ребрам, так что я отлетела назад и едва не упала.

— Забирайте свою бабу и мотайте отсюда, мистер Чапмен. В туннеле много всяких несчастий случается. Мне сказать нечего. Эммет, Хэл, пошли. — Бобби потянулся к дверной ручке. — Да, Тедди, когда в следующий раз позовешь меня обедать, не забудь сказать, кто еще окажется за столом.

Бобби и его братья спустились по лесенке, топоча по ступенькам заляпанными грязью сапогами.

Губы Майка были плотно сжаты. Он приехал сюда не для того, чтобы ему плевали в лицо.

— Подожди здесь, — сказал он и выскочил за дверь.

О'Мэйлли быстро нагнал его:

— Плохая идея, Майк. Пусть уходят. Коп ты или не коп, говорить ты их не заставишь.

Я тоже бросилась к выходу и побежала вслед за О'Мэйлли, лавируя меж огромных машин. Слов я разобрать не могла, но слышала, как Майк задирает Хассеттов, направлявшихся к спусковому колодцу.

Бобби Хассетт рванул на себя сетчатую дверь «Алимака» и, как только близнецы вошли следом за ним в лифт, захлопнул ее. Потом щелкнул выключателем, отчего висевшая над его головой голая электрическая лампочка залила светом черный сланец стены.

«Алимак» начал медленно опускаться.

— Вы поместили Брендана туда, где ему самое место, мистер Чапмен, — сказал Бобби. — Теперь посмотрим, сможете ли вы удержать его там.

Клетка лифта, постанывая, исчезла в глубоком черном колодце.

8

Я вышла из квартиры в семь утра и поехала в суд, остановившись по дороге на пустынной улочке Чайнатауна, за маленьким парком, который Майк называл «Красной площадью». Торговцы расставляли здесь по тротуару ящики с колотым льдом, выкладывая в них еще шевелящихся крабов, омаров и рыбу, запах которой становился все менее привлекательным, по мере того как разгорался июньский день. Рядом с ними фермеры-азиаты из Нью-Джерси выкладывали на лотки свежие экзотические овощи.

Я подошла к разъездному буфету, выпила две чашки черного кофе и съела сладкую булочку — кофеин и сахар должны были помочь мне продержаться в это утро. К семи тридцати я уже сидела за рабочим столом.

Полчаса спустя появился мой первый свидетель, Кертис Пелл, детектив из участка Северный Манхэттен. Относительно его участия в расследовании мы беседовали за последний месяц четыре раза, поэтому я просто коротко рассказала ему о своей новой версии прямого допроса, которому собиралась подвергнуть его в зале суда.

Кертис помог мне довезти тележку с папками до зала суда. Перед залом под номером 83 толпились репортеры и зрители. Между детектором металла и длинным деревянным столом стояли двое полицейских.

Лем Хауэлл уже сидел на своем месте, читая «Уолл-стрит джорнал», его кремовый костюм выглядел в тусклом зале суда единственным чистым пятном, составляя спокойный контраст моему бирюзовому одеянию.

От газеты он отрываться не стал.

— С добрым утром, Александра.

— Доброе утро, Лем, — ответила я. — Здравствуйте, Джонетта, как дела?

Секретарь суда помахала мне рукой, а Арти Трамм сказал: