Ловушка для химер - Андрей Стригин

Тесть подходит с кусками мяса, подвешивает над костром: — Сердце и печень, охотникам, остальное, поделите между собой.

— Лучше малышне, — улыбаюсь я. — Им необходимо хорошо питаться.

— Конечно, я так и хотел сказать, — слегка смущается он. — Никита, оленёнок коптится, мы заступаем на пост, людей, по вахтам определил.

— Спасибо, Анатолий Борисович, — помощь тестя очень кстати, за этот день я буквально из сил выбился, а ещё нужно к Гене зайти, Катерина говорит, он спит, температуры нет и боли сильно не тревожат, но проведать необходимо. Посидев совсем недолго в окружении своей семьи я, заглядываю в палатку к раненому. С Геной сидит Катерина и их дети. Мужчина не спит, увидев меня, он даже пытается привстать.

— Лежи, — останавливаю его, — прыткий какой. Вижу, дело идёт на поправку. Боли сильные?

— Утром на стены хотелось лезть, в глазах периодически темнело, вообще ничего не видел.

— Плохо, очень плохо, — ты был на гране болевого шока. А сейчас как?

— Ничего не болит, только чувствую, швы тянут кожу и как немота, какая-та. У меня так горела рука, я не выдержал и водой стал поливать повязку.

— Что? Как водой? Это инфекция! — кричу я. — Что за самодеятельность. Ты понимаешь, что натворил?

— Но у меня боль вообще прошла, — от моих слов опешил и испугался Геннадий.

— Катерина, уведи детей и вызови Семёна! — Она испуганная выскочила из палатки.

Семён примчался сразу, Катерину просим держать фонарик, а сами принялись снимать, насквозь промокшую повязку. Когда её, наконец, удалили, я ожидал увидеть всё, что угодно, но не это — на лицо явный прогресс. Опухоль почти исчезла, швы стянулись.

— Что скажешь? — потрясённо спрашиваю я.

— Предполагаю, вода целебная, причём, обладает мощной силой.

— Допускаю. Что будем делать? Антибиотик нужно вкалывать?

— Может, пустим по естественному процессу.

— Яснее.

— Пускай водой обрабатывают.

— Я, вообще, не сторонник экспериментов. Но… была, не была. Такую потрясающую скорость заживления ни разу не видел.

— Так, я всё правильно делал? — оживляется Геннадий.

— Неправильно. Тебе просто повезло. Обычно, после такой самодеятельности, в лучшем случае, ампутация, это в лучшем случае.

— Значит, повезло, — вздыхает Геннадий.

— Повезло. А кто тебе воду приносил? Я думаю, Катя до такой глупости не додумалась бы?

— Сына попросил.

— Хорошие у нас дети, — улыбаюсь я.

— Так я за водой побежала, — оживляется Катерина.

— Давай, — махнул я рукой.

Новость о целебности воды воодушевила безмерно. Снимается множество проблем. Я, когда-то слышал о неких, тайных источниках на Тибете, вода, которая, также обладала целительной силой, но сам с подобным не сталкивался, поэтому относился к таким слухам, скептически.

Наконец-то я подполз, к спальным местам и грохнулся между Яриком и Ладушкой. Они прильнули ко мне с разных сторон, и я заснул, будто в омут нырнул. Устал безмерно.

Гл.5

Пробуждение резкое и неприятное — вскакиваю на ноги, где-то вдали трещат едва слышимые пистолетные выстрелы. Темно, костёр почти догорел, угольки задумчиво тлеют на запорошенных пеплом головешках, на горизонте появилась едва заметная серость, предвестница наступающего утра. Похоже, сейчас полчетвёртого — в лагере все спят, ночные кузнечики всё ещё мелодично трещат, убаюкивая уставших людей.

Быстро добираюсь до Аскольда, тот, единственный бодрствует. Его худощавая фигура и вздёрнутая бородка, нелепо смотрится, на фоне тяжёлого копья, воткнутого в мягкую почву между красноватых камней. Почему он не сбреет свою бородёнку, она ему совсем не идёт… или идёт? Почему-то именно этот вопрос возникает в моей голове, когда я встретился с его пронзительно холодным взглядом.

— Это не на нашем посту, надо, поглядеть, — его глаза блестя авантюрным огнём, мне кажется в них радость ожидания игрока, бросившего кости.

Я ещё ошалелый после предыдущего похода, плечи опухли, глаза крутит сон, а ещё душит злость, кто-то опять полез на плато, а ведь все знают, это смертельно опасно.

Берём по копью, подходим к тестю. Он стоит у костра вместе с крепким парнем, так же вслушивается в глухо звучавшие выстрелы, оборачивается на звук наших шагов: — Это наверху, в кого-то стреляют, не прицельно, лихорадочно, — он внимательно смотрит на нас, в отблесках пламени, его лицо как у идола и словно высеченное из красного дерева.

Внезапно выстрелы закончились. Через некоторое время явственно слышится полный боли и безысходности человеческий крик и его обрывает глухой рёв.

— Медведь, — свистящим шёпотом произносит тесть и зачем-то протирает рукой пистолет.

Я содрогаюсь, хищник вновь напал на людей. Теперь очевидно, медведь включил человека в свой рацион — он стал типичным людоедом. Как некстати вспоминаю нашу вылазку к валунам, где мы спасли женщину с детьми, ясно вспоминаю разбросанные человеческие останки, холод сковывает сердце, голову сжимает словно обручем — ни за какие уговоры не пойду вновь…

— Их выгнало нечто серьёзное, придётся глянуть, — поскрёб длинную бородку Аскольд, искоса поглядывая на мою нерешительную физиономию.

— Это опасно, — прицельно смотрит на нас капитан первого ранга, — возьми пистолет, — и протягивает его мне.

— А смысл? От копья толку больше, лучше оставь его для людей, — тягостно вздыхаю я и с укором бросаю взгляд на невозмутимого Аскольда, который, как мне показалось, едва заметно усмехнулся.

— Будьте осторожны, часа два назад какие-то люди, что-то скидывали на тропу, предупреждает тесть.

— Интересно, — Аскольд насторожился и раздувает ноздри, а я знаю, это так проявляется у него в высшей степени недоумение.

— Что скидывали? — не понял я.

— Мы не смотрели, решили подождать до утра. Кто его знает, зачем люди бродят по ночам, — тесть подбросил поленце в костёр, — на звук, какие-то мягкие предметы, похоже на куски мяса.

— Забавно, — вздёргивает бородку Аскольд, а черты лица разглаживаются. Он с пренебрежением хмыкает, с лёгкостью вонзает копьё в землю, смотрит в темноту, деланно зевает.

— У тебя, по этому поводу, есть соображения? — обращаюсь я к нему.

— Вероятно, да. Мы сильно разозлили ребят Вилена Ждановича, а они так прочно обосновались на берегу, часть народа лихо взяли в оборот. Для них ловят рыбу, дерут со скал моллюсков, одним словом, ударными темпами создают пролетариат… или рабов, пока не сильно вдавался в подробности, и к нам уже подбирались, но в нашем лагере скопилось достаточно крепких мужчин, отогнали и даже кому-то наваляли по шее. Хлопчики просто взбесились, они давно отвыкли от подобного отношения. В прежней жизни, от одного лишь их взгляда, простой обыватель мочился в штаны, а сейчас — без раздумий — в морду. Народ можно понять, после стольких стрессов слетает с катушек, чуть задень, взрываются. Вот так, одного из телохранителей Вилена Ждановича, с тропы спустили, а кто-то его ещё и дерьмом обмазал и всё отчего, тот, просто безобидно обмолвился, что женщинами надо поделиться, у них якобы мало, — Аскольд неожиданно беззвучно смеётся, словно всё это для него забава. Я дико глянул на него, с удивлением спрашиваю: — Это всё произошло, когда я с Семёном бродил по лесам? — Он дурашливо кивает, лицо у него простое-простое, но в глазах я замечаю такой лёд, что внутренне содрогнулся, а он дружески хлопает меня по плечу: — Идём, или как?