Тринадцатая гостья - Анна Данилова

– Думаю, никто из них не отказался бы от центрального отопления, но оно им и не снилось. Да и вообще, эта деревня – какая-то первобытная. Люди здесь одеваются, как сто или двести лет тому назад. Думаю, здесь ничего не изменилось. Люди живут натуральным хозяйством, пасут овец, коз и коров, выращивают пшеницу и ячмень. Господи, ну и угораздило же нашу дочь поселиться в этом Богом забытом селе!

Так, переговариваясь, они вновь улеглись в постель, укрылись тяжелым, набитым овечьей шерстью одеялом, обнялись и, убаюканные теплом, потрескиваньем поленьев в печке, шумом дождя за окном и собственными разговорами, уснули.

Глава 16

Мюнхен, октябрь 2008 г

После экскурсии Соня повела себя, как настоящая истеричка. Даже машину она вела рывками, обгоняла всех рискованно, можно сказать, по-хамски, подрезала добропорядочных немцев, ставя их в опасное положение. Словно куда-то спешила.

Впечатление от экскурсии у меня тоже осталось неприятное, и все – из-за Сони. Чувствовалось, что ей не до дворца, не до той красоты, которой можно было насладиться, воспользовавшись случаем. Получалось, что я словно бы навязалась ей и что именно я виновата в ее дурном расположении духа, в той гримасе брезгливости, которую она даже и не пыталась скрыть.

– Послушай, Соня, может, мне уехать? Я чувствую, что начинаю раздражать тебя, – сказала я ей в машине. Мне уже было все равно, кого и зачем сюда пригласили, какая роль отводилась той, за кого меня все-таки приняли. – Или, может…

– Послушай, – перебила она меня, – у каждого человека могут быть какие-то свои, личные проблемы. И мое плохое настроение не имеет ничего общего с твоим присутствием в моем доме и с нашей экскурсией. Извини, если я не сдерживаюсь и веду себя так. Но я же не зря пригласила тебя. У меня нервы на пределе!

Тут она резко повернула, затем еще раз, и мы помчались по аллее, прямиком к дому. У ворот она притормозила, подождала, пока они откроются, и мы – уже медленно – покатили к парадному крыльцу дома.

Роза поджидала нас, утомленных экскурсией и друг другом, с готовым ужином. Вид у нее был такой, какой бывает у человека, желающего демонстративно заявить всем: я тут ни при чем! Сплошной нейтралитет. Держалась она со мною подчеркнуто вежливо, проводила до моей комнаты, положила на кровать чистые полотенца.

И тут мы услышали грохот. Сильнейший. Словно где-то внизу на плиточный пол упал буфет.

Мы с Розой бросились вниз и застали Соню, сидевшую на полу, с порезанными окровавленными руками, всю в осколках. На нее действительно упала кухонная полка! Но не большая, от кухонного гарнитура, а декоративная, стилизованная под старину, коричневая, резная, на ней еще недавно стояли в ряд десертные тарелки…

– Вот! Вот!!! Я же говорила тебе, что все это подстроено!!! Что кто-то вынул гвоздь или что-нибудь еще, чтобы эта полка грохнулась именно на меня!!!

– Соня! – Я бросилась вперед, чтобы помочь ей подняться. – Господи, да ты же могла разбиться! Один удар такой полки по голове…

На лбу ее тоже имелся порез, и кровь каплями сочилась, пачкая бровь. С одной стороны, мне было, конечно, жаль ее, но с другой – смех так и разбирал меня. Я ждала, когда Соня скажет что-нибудь про макет дома, про те осколки, которые она обнаружила там утром. И я услышала.

– Это они, – вполне серьезно, хотя и тоном шизофренички произнесла Соня, поднимаясь с пола. Под подошвами ее домашних туфель захрустел битый фарфор.

– Кто – «они»?

– Да те, кому поручено свести меня с ума! Ты же сама видела эти осколки внутри макета.

Я смотрела на нее и уже не знала, плакать мне или смеяться. Ведь то, что Соня сама уронила на себя полку, – было ясно. Думаю, и Роза тоже о чем-то догадывалась. Мне вся эта комедия уже начинала действовать на нервы. Я была склонна предположить, что нахожусь в гостях у психически нездоровой женщины. И что меня здесь ждет? И какая полка свалится мне на голову?

– Ты уж извини меня, Соня, но есть мне что-то перехотелось.

Я подошла к раковине, отмыла руки от крови, в которой выпачкалась, помогая ей подняться, и решительным шагом направилась к выходу.

– Постой! Ты куда?!

– Пройдусь немного, – холодноватым тоном ответила я, даже не оглядываясь, чтобы не наговорить лишнего. – А что, нельзя?

Мне ничего не ответили. Я сначала поднялась к себе, взяла теплый свитер, поскольку вечер обещал быть холодным и ветреным, спустилась и, даже не заглядывая в кухню, где Роза продолжала хлопотать вокруг своей хозяйки, бросилась вон из дома.

Я почти добежала до ворот, к счастью, калитка оказалась незапертой (думаю, Роза позаботилась о том, чтобы она открылась). По аллее я пошла уже обычным шагом, вдыхая свежий запах недавно прошедшего дождя, мокрой земли и разбухших от влаги голых деревьев. Я понятия не имела, куда собралась. Главное – подальше от этого дома, от Сони! Мне надо было немного побыть одной.

Буквально через дорогу начиналась нарядная, застроенная аккуратными разноцветными особняками улица, заканчивавшаяся ратушей. Все первые этажи этих домов занимали магазины с ярко освещенными витринами, кафе, ресторанами, закусочными. Сквозь прозрачные стекла можно было разглядеть сидевших за столиками посетителей. Я шла медленно, рассматривая, словно рыб в аквариуме, людей за окнами и думала о том, что у каждого из них есть свой дом, семья, работа и, главное, они прочно занимают определенную социальную нишу. Я же была вырвана из моей прежней жизни с корнем, и теперь мой домик в маленькой болгарской деревушке был мне куда роднее московской квартиры. Но он был далеко, я же в очередной раз оказалась втянута в какую-то авантюру. Вернее, я сама позволила судьбе втянуть себя туда.

Голод дал все-таки о себе знать. Я набралась храбрости и, понимая, что с моим русским и отвратительным английским мои слова вряд ли кто-то разберет, все равно зашла в один из небольших ресторанчиков.

Оказалось, что почти все столики заняты. Я обратила внимание: посетители ресторана ужинали компаниями, редко кто сидел за крохотным столиком возле узких витражных окон в полном одиночестве.

Заняв место у окна, я приготовилась к тому, что ко мне подойдет официантка с блокнотом и мне придется объяснять ей на пальцах, что бы я хотела заказать. Быть может, поэтому я приняла решение заказать то, что было на тарелке у мужчины, сидевшего неподалеку от меня, тоже в одиночестве. Перед ним стояла прозрачная высокая кружка с пивом, а на тарелке имелись остатки рыжей капусты и белой колбасы. Казалось, он ест самую вкусную еду в мире – так густо и сытно пахло в ресторане, да и я была страшно голодна.

Но когда подошла официантка (в длинном зеленом фартуке, под которым были видны джинсы и тонкий светлый свитер), я не посмела смотреть на тарелку своего соседа. На столик положили меню, и я принялась его листать. Конечно, я ничего не поняла, да и снимков блюд в меню не наблюдалось, как это было в болгарских заведениях.

Официантка отошла, я повернулась в сторону моего соседа, ткнула пальцем сначала на его тарелку, потом в свое меню и пожала плечами. Я понимала, что веду себя излишне вольно и даже неприлично. Но мне не хотелось бы, чтобы вместо благоухающей тушеной капусты мне принесли копченого угря или блины.

– Я не понимаю, – сказала я и состроила страдальческую мину. – Так есть хочется!

– Вот. – Мужчина открыл меню на нужной странице и показал на блюда под номерами один и два. Длинные, ни на что не похожие названия. – Капуста с белой колбасой Sauerkraut и Weisswurst.

И тут до меня дошло, что некоторые слова он произносит по-русски, правда, с сильным акцентом.

– Вы что, знаете русский?!

– Немного, – ответил мой сосед, и мне удалось теперь разглядеть не только его тарелку, но и его самого. Лет тридцати, худощавый брюнет, в черной курточке, надетой на серый вязаный свитер, в джинсах. Лицо – бледное, вытянутое, спокойное. Длинные белые пальцы вертят салфетку. – Если хотите, пересаживайтесь за мой столик, и я подскажу вам, что лучше выбрать.

Жизнь улыбнулась мне, когда я, пересев за соседний столик, сразу же получила огромную порцию тушеной капусты с колбасой. Честно говоря, мне было все равно, что подумает обо мне этот немецкий господин в черной курточке, с интересом разглядывавший меня и улыбавшийся моему зверскому аппетиту.

Через полчаса мы уже весело болтали о том, о сем, пили пиво, грызли орешки. Мужчину звали Германом. Он жил поблизости от этого ресторана и отлично знал дом, где гостила Наташа.

– Это очень красивый большой дом. Принадлежал он прежде женщине по имени Клементина. И, что самое удивительное, эта женщина, когда была еще совсем молоденькой девушкой, жила и работала служанкой в доме моего отца!

– Надо же, сначала служанка, а потом – хозяйка такого огромного дома! И как же это все вышло?

Но ответа на свой вопрос я так и не получила – Герману кто-то позвонил, он сказал, что очень извиняется, но ему нужно идти. Он, как галантный кавалер, поцеловал мне руку на прощанье и исчез, растворился в глубине ресторана.