Сергей Макаров - Олег Спасский

В общем, цену себе знал. Тем более после оценки тренера. Но расхваливать, поднимать в такой степени…

Через несколько дней ему исполнится 22 года, он молод, и по хоккейным меркам – тоже, он еще только учится, ему пока не все удается, и вдруг – такое… Первый хоккеист страны…

Впереди всех. Впереди самого Харламова. Недосягаемого идеала. Кумира.

Когда кто-то напомнил об этом, почувствовал себя неловко.

Хорошо ли все это? Он – и Харламов. Кто – где. А теперь вот – на всю страну…

Правильно ли это? Справедливо ли?

Точно знал только одно – получилось неловко, хотя и вины его в этом нет.

Но ведь после окончания того сезона он получил еще одну награду – «Золотую клюшку» лучшего хоккеиста Европы.

В тот раз Федерация хоккея СССР разослала 600 анкет, и к началу лета было собрано 426 ответов, присланных спортивными обозревателями, информационными агентствами, представителями национальных федераций.

В анкетах встречались имена 32 игроков. Причем в число 15 лучших попали 7 хоккеистов Советского Союза, 4 – из Швеции и по 2 спортсмена из Чехословакии и Финляндии.

Как и годом ранее, система подсчета была той же – 3 очка приносило первое место, два – второе и одно – третье.

Макаров собрал 550 очков, значительно опередив всех других хоккеистов континента. 384 очка было у Бориса Михайлова, 175 – у Валерия Васильева. Шведский хоккеист Мате Неслунд имел 166 очков, а финн Юкко Порвари – 163. Шестым в списке оказался Владислав Третьяк, а седьмым – юный Володя Крутов. Будущий партнер и соратник.

Поиск продолжается

Когда ученик переходит к другому учителю, когда добивается в новых условиях, при новом опекуне, наивысших своих успехов, то какие чувства испытывает при этом первый его учитель? Счастье, что давние его надежды сбылись? Ревность к более удачливому коллеге? Обиду, что не довелось ему доработать с учеником, доделать то, что хотелось?

Сергея вели в большой хоккей несколько тренеров. С благодарностью вспоминает он Виктора Ивановича Старикова, который принял его в детско-юношескую спортивную школу «Восход», в первую его – не дворовую, не уличную даже, в настоящую команду.

В юношеской команде «Трактор» его учил Юрий Михайлович Перегудов. Именно он определил окончательное амплуа Сергея – крайний нападающий. Определил вынужденно – центральный нападающий Макаров не только не был организатором игры тройки, не только не принимал игры в пас, но и – сейчас смешно об этом читать, но каково тогда было тренеру! – чтобы получить шайбу и самолично забить гол, отбирал ее не только у соперников, но и у своих партнеров.

И, наконец, еще один опытный учитель. Тот, что пригласил шестнадцатилетнего парня в команду мастеров. Анатолий Михайлович Кострюков.

Не уверен, вовсе автор не уверен, что вопрос его был корректен, однако не удержался, спросил Анатолия Михайловича, не испытывал ли он ревности, может быть, даже зависти, когда Макаров открылся в ЦСКА всему спортивному миру в новом свете?

– Гордился Сергеем. Неважно, когда, с кем он заиграл. Важно, что у него получилось. Что вырос он в большого спортсмена… Да и чемпионом мира он в первый раз стал будучи игроком «Трактора»…

Когда Макарова объявили впервые лучшим хоккеистом сезона, Кострюков говорил в интервью еженедельнику «Футбол – Хоккей»: «Я не считаю, что Сергей на первых порах потерялся в ЦСКА. Дело было в другом. Он – игрок коллективный. И в новой команде приноравливался к новым партнерам, где-то играл «под них», не брал на себя роль лидера, не оттого, что не был на это способен, а из-за скромности, уважения к старшим товарищам. В общем-то это похвально, однако не в спорте, не в игре. Но все равно чувствовалось, даже на фоне знаменитых партнеров, что он – фигура. В минувшем сезоне потенциал Макарова раскрылся, он и в ЦСКА стал ведущим, проявляет себя игроком неутомимым, рвущимся к воротам через самые сложные заслоны, А еще у Сергея есть качество, которое во многом облегчает работу тренеров: он не обсуждает, с кем ему удобно играть, не капризничает, а старается наладить взаимодействие с теми, с кем его ставят тренеры…»

А ставили Макарова с разными игроками – и в новом, послеолимпийском сезоне.

Поиски продолжались.

Начало сезона для Макарова, для ЦСКА оказалось неудачным: первый же матч проиграли – «Спартаку» (2:3).

Сезон новый, а год, 1980-й, – прежний. Год поражения.

Матч со «Спартаком» запомнился не потому, что потерпели поражение: в тот день хоккей прощался с Александром Якушевым.

Из армейского клуба тоже ушли два прославленных «мушкетера» – Балдерис и Капустин, и ЦСКА предлагал теперь соперникам такую расстановку сил в нападении: Михайлов – Харламов – Крутов; Макаров – Жлуктов – Дроздецкий; Александр Зыбин – Петров – Геннадий Курдин; Вячеслав Анисин – Лобанов – Волчков.

Звено Жлуктова начинает претендовать на лидерство в команде. С начала октября Сергей и его партнеры на лед выходят первыми.

Но сколько-нибудь заметного прогресса в игре команды не видно, и отменно знающий свое дело хоккейный обозреватель Дмитрий Рыжков отмечает: «…Отсутствие шаблона, судя по отзывам прессы, выделяло в сентябрьских международных матчах Макарова и Дроздецкого. Естественными… выглядели и комплименты в адрес Крутова в конце прошлого сезона, и высказывания о появлении звена-лидера в лице Макарова, Жлуктова и Дроздецкого. К сожалению, желаемое оказалось далеким от действительности. Отяжелел как-то Крутов. В жлуктовской тройке во встрече с «Динамо» заметен был лишь Макаров».

Требуются перемены. Еще более кардинальные, чем намечались.

Виктор Тихонов решает объединить в одной тройке Макарова и Крутова, и вот вместе с Жлуктовым два молодых крайних нападающих ищут на льду общий язык. Впервые Владимир и Сергей сыграли вместе 14 октября 1980 года, в матче с ленинградским СКА, в котором москвичи одержали легкую победу 13:2.

Турнирная таблица свидетельствует, что положение дел в армейском клубе пока далеко от привычного. После восьми туров у «Спартака» максимум возможного – 16 очков, у московских динамовцев 13, а у ЦСКА – лишь 12. Сейчас-то мы знаем, что концовка сезона все равно будет традиционной: ЦСКА обойдет всех соперников, но в те дни команду лихорадило.

Одна из причин этого, по мнению многих тренеров и бывших хоккеистов, заключалась в том, что в команде – впервые за многие годы – не стало звена-лидера, а молодежь, так много обещавшая, таланты свои раскрыть не спешила.

Вячеслав Старшинов констатирует: «Такой яркий «индивидуалист», как Крутов, блеснувший в прошлом сезоне, ныне, по-моему, несколько потерялся, ибо стал играть «как все».

Анатолий Фирсов так отзывается об игре форвардов, о положении дел, складывающемся в хоккее к новому, 1981 году: «Иногда блеснут индивидуальными действиями Макаров, Шалимов и Капустин, все реже это делают Мальцев, Крутов. А больше назвать, пожалуй, некого… В командах есть отдельные лидеры – Капустин в «Спартаке», Мальцев в «Динамо», Макаров в ЦСКА, но звеньев лидеров нет… В ближайшее время любители хоккея, спортивная общественность будут чествовать Бориса Михайлова, лучшего нашего бомбардира, капитана сборной последних лет, покидающего большой спорт. Ударной тройки Михайлов – Петров – Харламов больше нет. Нет в ЦСКА, нет в сборной. Такой тройки нет в нашем хоккее вообще».

Верное, конечно, замечание.

И автор должен признаться, что в те дни он был полностью солидарен с Анатолием Фирсовым. И автор не знал, что скоро, очень скоро появится звено, о котором будут говорить, писать, рассказывать с таким же восхищением, как несколько лет назад о «команде Петрова».

А Сергей играл. Играл все лучше, увереннее. Становился все более заметен.

И, может быть, сам того не замечая, менялся. Менялась игра. Менялось отношение к делу. Менялись и его взгляды на хоккей. Давая летом 1980 года интервью журналисту Владимиру Леонову, он говорил:

– В ЦСКА много выдающихся хоккеистов. Харламова, например, я чту, восхищаюсь его игрой. У него многому можно научиться, и я учусь. Учусь у него отношению к делу. А вот копировать его приемы, хотя они и очень эффективны, не буду. Потому что все они его, Харламова, приемы. А мне нужны мои собственные. Значит, нужно искать, выдумывать, экспериментировать, чтобы быть не хуже Харламова. Я упомянул только Харламова, но мог бы назвать и многих других. Так грозит ли мне потеря лица от такого соседства?!

– А теперь, – продолжал Леонов, – вернемся к тому, с чего мы начали: самый результативный хоккеист минувшего сезона Сергей Макаров сам забросил 29 шайб, и 39 голов забили партнеры с его передач. Стало быть, нападающий без осложнений перенес в юношеские годы болезнь, называемую индивидуализмом. Скорее всего, она и помогла ему стать столь щедрым крайним нападающим. А что на этот счет думает сам «выздоровевший»?

– У каждого возраста свои болезни, – улыбаясь, парирует Сергей. – Зато теперь у меня выработался стойкий иммунитет против индивидуализма.