Star Wars: Эпизод III: Месть ситхов - Стовер Мэтью Вудринг

– Из этих кораблей ни один никуда не полетит! – прокричал сквозь свист ветра канцлер, и Анакин был вынужден с ним согласиться. – Что будем делать?

Анакин покачал головой. Он не знал, а Великая сила не спешила с намеками, предложениями и подсказками.

– Оби-Ван?

– Откуда мне знать? – Кеноби сражался с плащом, бьющемся на ветру, и держался за край люка. – Ты у нас герой, я – обычный магистр.

За его плечом Скайуокер заметил боевых дроидов, которые вывернули маршем из-за угла.

– Учитель! Сзади!

Оби-Ван крутанулся, клинок отразил шквал огня.

– Защищай канцлера!

А веселиться другие будут? Анакин втолкнул Палпатина в ангар и прижал к стене.

– Сидите в укрытии, пока мы разбираемся с дроидами!

Он уже собирался геройским прыжком оказаться возле Кеноби, когда вспомнил, что лазерный меч остался в турболифте. Сражаться с супердроидами без оружия… хотелось бы на это посмотреть. Не говоря уже о том, Оби-Ван будет пилить его до седых волос.

– Дроиды – не единственная наша забота! – канцлер тыкал пальцем в дальнюю стенку ангара. – Смотри!

Кучи мусора и обломков пришли в движение, медленно наступая на Анакина и Палпатина. Затем поползли обломки непосредственно рядом с ними. Невидимая волна шла по летной палубе, а позади нее гравитационный вектор был развернут под девяносто градусов.

Гравитационное поле.

Анакин скрипнул зубами. Жизнь становилась все веселее и веселее.

Он размотал трос и вручил один конец Палпатину. Ветер заставил веревку петь.

– Обвяжитесь вокруг пояса. Будет немного весело!

– Что случилось?

– Гравитационные генераторы десинхронизировались и разрывают корабль на части! – Анакин взялся за кольцо, вмонтированное рядом с люком, сунулся в огненную бурю из выстрелов и лазерного меча и ткнул Оби-Вана в плечо.

– Пора уходить!

– Что?

Объяснения стали лишними, когда невидимая стена миновала их и переборка стала палубой. Анакин ухватил Кеноби за воротник, но от падения не спас; створ палубы оказался над их головами, и ураганный поток утекающего воздуха всосал магистра в проем люка. Скайуокеру удалось выдернуть учителя до того, как, словно шальные торпеды, мимо них пронеслись обломки супердроидов. Порой – не обломки. И эти целые и нетронутые катастрофой дроиды, пролетая, открыли огонь.

– Держись за мой пояс! – прокричал Оби-Ван, отражая мечом выстрелы; клинок рисовал сложный рисунок.

Анакину ничего не оставалось, как удерживать рыцаря, чтобы не унесло шквалом ветра. Сомкнутые на металлическом кольце пальцы – вот и все, что мешало им с Кеноби улететь в космос и прихватить с собой Палпатина.

– Не самый лучший из наших планов! – крикнул он.

– Так это был план? – донеслось снизу.

– Мы пойдем наверх! – заорал Оби-Ван. – Здесь только дроиды! Доберемся до отсеков с живым экипажем, отыщем спасательные капсулы!

Здесь только дроиды! отдается эхом в голове у Скайуокера.

– Оби-Ван, подожди! – крикнул он. – Р2 все еще где-то здесь! Мы не можем оставить его!

– Да его наверняка уничтожило или выбросило в космос! – Кеноби отразил последние выстрелы.

Два последних дроида воспарили к пробоине и исчезли в бескрайнем пустом пространстве. Оби-Ван убрал меч и покрепче вцепился в бывшего ученика, чтобы не последовать за противником.

– У нас нет времени его искать. Мне очень жаль, Анакин. Я знаю, как он тебе дорог.

Скайуокер отчаянно пытался выудить комлинк.

– Р2! Р2, отзовись! – он встряхнул комлинк, а потом встряхнул еще раз. Р2 не может быть уничтожен. Просто не может быть. – Р2, ты слышишь меня? Где ты?

– Анакин…

Оби-Ван взял его за руку, наклонился поближе, чтобы негромкий голос был слышен сквозь рев ветра.

– Анакин, мы должны идти. Быть джедаем – значит позволить вещам, даже тем, которые мы любим, исчезнуть из нашей жизни.

Скайуокер снова встряхнул комлинк.

– Р2!

Он его не оставит. Не может. И объяснений у него все равно нет. По крайней мере таких, которые понял бы Оби-Ван.

Есть так мало вещей, которыми джедай обладает; даже его меч – не столько имущество, сколько выражение личности. Быть джедаем – значит отказаться от обладания. И Анакин старался изо всех сил, старался как мог.

Даже в день свадьбы Анакину нечего было подарить своей новообретенной жене в качестве залога преданности: у него не было ничего своего.

Но любовь всегда найдет выход.

И он решил подарить ей кое-что. Он пришел в ее апартаменты в Тиде, все еще чуть стесняясь ее, все еще не веря, что нашел в ней те же чувства, какие так долго испытывал к ней. И он не знал, как вручить ей подарок, который на самом деле таковым, в общем-то, не являлся. К тому же у него не было права распоряжаться им. Не имея ничего, что можно подарить, кроме своей любви, он мог только привести ей друга.

– Когда я был маленький, у меня было мало друзей, – сказал он ей, – так что друга я себе собрал.

Вслед за ним в комнату шаркающей походкой вошел Ц-ЗПО, сияя, как будто отлитый из чистого золота. Падме встрепенулась, ее глаза зажглись радостью, но все же она сначала попыталась протестовать:

– Я не могу принять его. Я знаю, как много он для тебя значит.

Анакин лишь рассмеялся. Зачем джедаю робот-секретарь? Даже настолько совершенный, как Ц-ЗПО, – Анакин набил его корпус таким количеством дополнительных схем, подпрограмм и эвристических алгоритмов, что дроид вел себя практически как человек.

– Я не дарю его тебе, – сказал он ей. – Он даже не принадлежит мне: когда я собирал его, я был рабом, и все сделанное мной принадлежало Уотто. Клигг Ларc купил его вместе с моей матерью. Оуэн отдал его мне, но я – джедай. Я отказался от обладания. Так что теперь он свободен. И я прошу тебя позаботиться о нем вместо меня.

– Позаботиться о нем?

– Да. Может быть, ты даже найдешь для него работу. Он немножко суетливый, – признался Анакин, – и, наверное, мне не надо было давать ему столько самосознания – он вечно волнуется, – но он очень умный и может оказаться полезным выдающемуся дипломату… как, скажем, сенатору от планеты Набу.

Падме протянула руку и любезно пригласила Ц-ЗПО стать членом ее персонала, потому что на Набу к высокофункциональным дроидам относятся как к думающим существам. Ц-ЗПО был так взволнован тем, что с ним обращаются как с разумным существом, что едва смог сказать что-то. Он только пробормотал, что надеется быть полезным, потому что, в конце концов, он «свободно владеет более чем шестью миллионами форм коммуникации». А потом Падме повернулась к Анакину, руками, такими мягкими, притянула его лицо, чтобы поцеловать, и это было все, чего он хотел, на что надеялся. Он бы отдал ей все, что у него есть, все, чем он является…

И пришел другой день, два года спустя, день, который был для него почти так же важен, как день их свадьбы: день, когда он прошел испытания.

В тот день он стал рыцарем.

Как только позволили обстоятельства, он ускользнул. Теперь он был сам по себе, никакого учителя, стоящего над душой, никто больше не следит за тем, когда он уходит и приходит, теперь он может со спокойной совестью отправиться в громадный корускантский комплекс на Республиканской улице, дом 500, где в роскошных апартаментах проживает старшая сенатор от Набу.

И теперь, с опозданием на два года, у него был для нее подарок в залог преданности.

У него теперь была одна вещь, которая действительно принадлежала ему, которую он заслужил и от которой никто не требовал отказаться. Вещь, которую он мог подарить ей в ознаменование их любви.

Кульминация церемонии посвящения в рыцари состоит в отрезании падаванской косички у новообращенного рыцаря-джедая. И именно эту косичку Анакин вложил в дрожащую руку Падме.

Длинная, тонкая косичка, сплетенная из блестящих волос: такая маленькая вещь, не имеющая ровным счетом никакой ценности.