Чекисты рассказывают. Книга 3-я - В. Шевченко

Обе фотографии Кириллов отправил на экспертизу с целью идентификации личности.

Эксперты дали положительный ответ: на фотографиях одно и то же лицо.

Кроме того, по обеим фотографиям Оленева опознали Анна Ивановна Липатова и два старожила из города Грозного, знавшие его в годы революции.

Для Кириллова все встало на свои места: под фамилией Берсенев скрывался преступник Оленев.

Поздно, но все же преступник найден. Кириллов мог возбудить уголовное дело, получить у прокурора санкцию на арест, но почему-то не торопился.

Изо дня в день просматривая почту, он ждал чего-то, очень для него важного. И вот это что-то пришло.

Следователь торопливо вскрыл конверт. Из него выпала старинная фотография на толстом картоне и письмо на четырех страницах ученической тетради, написанное мелким, убористым, но очень четким почерком. Кириллов читал, подчеркивая некоторые фразы.

В кабинет вошел один из оперативных работников.

— Слушай-ка, мне вот тут одну штуку принесли, — сказал он и положил на стол пистолет системы «вальтер».

— Ну и что? — спросил Кириллов, с сожалением откладывая письмо.

— Тут пометка есть. Вот я и подумал...

Взглянув на гравировку, следователь вскочил:

— Кто принес? Когда?

— Вчера из долгопрудненского отделения милиции доставили. Говорят, какой-то милиционер нашел...

— Что значит — какой-то? Разыскать немедленно!

— Разыщем.

Вечером в кабинете следователя сидели двое: молодой милиционер и пожилой железнодорожник.

— Так. А дальше что? — опрашивал Кириллов.

— Ничего, — сказал молодой. — Нашли и отнесли к нам в отделение.

— А человек этот куда пошел?

— Должно, к берегу. Куда же еще? — сказал старший. — Говорю вам — мы рыбу ловили...

— Но вы хоть его запомнили? Могли бы узнать?

— Конечно! — в один голос подтвердили рыболовы.

— В шапке он пирожком, — проокал пожилой.

— И снастей у него не было, — смущенно добавил милиционер.

— Эх, вы... А еще в милиции служите!

— Виноват, товарищ капитан...

Кириллов достал из стола фотографию с анкеты Берсенева.

— Этот?

— Точно! — обрадовался милиционер.

— Он, — подтвердил железнодорожник.

Вот теперь можно было возбуждать дело и брать санкцию на арест.

К вечеру следующего дня все было получено, и Кириллов с группой оперативных работников и понятыми позвонил у квартиры ревизора Берсенева.

Дверь открыла Нина Алексеевна. Все поняла. Побледнела. Но овладела собой, сказала тихо:

— Вы к Ивану Андреевичу? Проходите.

Оленев — Берсенев поднялся навстречу.

— Чем обязан? — спросил он строго и несколько свысока.

Кириллов предъявил постановление на арест.

Оленев опустился на стул, несколько раз перечитал документ. Лицо его покрылось пятнами. На лбу выступила испарина.

— Скажите, а почему бы не заподозрить меня в том, что я — турецкий султан? — спросил он с явной издевкой.

— Я ценю ваш юмор, — ответил Кириллов. — Но с такими претензиями вам следовало бы обратиться к вашим родителям. А сейчас начнем обыск.

— Ищите.

— У вас есть оружие?

— Нет.

— Приступайте, — приказал Кириллов сотрудникам и сам стал внимательно оглядывать комнату.

Его взгляд упал на фотографию в рамке. Подошел, вынул портрет, положил перед Оленевым.

— А где же вторая половина?

— Какая? — побледнел Оленев. — Фотография была немного велика для рамки, потому ее и обрезали...

— Сегодня или вчера? — спросил Кириллов, разглядывая свежий срез.

Оленев вспыхнул, отвернулся, поднес руку ко рту, фукнул на перстень и забарабанил пальцами по столу.

К концу обыска один из сотрудников принес и показал Кириллову найденную под кухонным столом пожелтевшую плотную бумагу. Это было свидетельство о рождении дворянина Сергея Петровича Оленева.

— Этот документ вам знаком? — Кириллов протянул бумагу Оленеву.

Если бы в этот момент в комнате появился ископаемый бронтозавр, Оленев, наверное, меньше удивился бы. Однако он справился с собой и произнес довольно равнодушно:

— Понятия не имею.

Обыск был окончен. Документы подписаны. Оленева увели.

ЗАБЫТЫЕ ЛИЦА

Перебирая в памяти все происшедшее накануне и только что состоявшийся разговор со следователем, Оленев ругал себя последними словами: «Дурак! Идиот! Попался, как мальчишка! Метрики! Надо же, на чем поймали! Каким образом и когда я их выронил? А фотография... Слюнтяй! Сентиментальная барышня! И эта невероятная глупость с пистолетом! Дубина! Не мог сунуть в открытую лунку! Хоть бы догадался с собой трость взять, чтобы пробить лед! Все, все глупость!..

Но где-то брезжила светлая полоска надежды: рано сдаваться! Пусть поищут свидетелей. Живых. Тех, кто знал именно Оленева!

В двери камеры звякнул замок.

Оленев весь сжался, но не оглянулся на звук.

— Гражданин Берсенев, к следователю.

В просторной комнате кроме следователя находились еще двое мужчин, примеряю одного возраста с Оленевым. Всех троих попросили сесть на стулья у стены.

Кириллов позвонил.

— Пригласите свидетельницу.

Оленев глянул на дверь. Вошла старая горбатая женщина. Нет, ее он не знал. Спокойно глянул в ее светлые, умные глаза.

— Анна Ивановна, вы знаете кого-либо из сидящих здесь? — обратился к ней следователь.

— Да, — сказала она негромко. — В середине — бывший начальник контрразведки «добровольческого корпуса» деникинской армии. Это — Сергей Петрович Оленев.

— Вы знаете эту гражданку? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Кириллов.

— Нет! — вырвалось у Оленева.

Остальные молча переглянулись. И Оленев снова понял свою оплошность. Проклиная нервы и поспешность, он низко опустил голову.

Кириллов, наблюдая за ним, продолжал оформлять протокол опознания. Он видел, как Оленев исподлобья Смотрел на Липатову.

— Ну, как? Может, все-таки узнали свидетельницу?

— Нет. Этой женщины я не знаю. Никогда в жизни не видел, — произнес Оленев и, поднеся руку ко рту, фукнул на перстень.

Отпустив участников опознания, Кириллов остался один. Для него было ясно, что Оленев разоблачен. Оленев не глуп, он тоже понимает, что его игра проиграна. Но откуда у него такая самоуверенность? Выходя из кабинета, Оленев повернулся по-военному, даже каблуками пристукнул... Значит, считает Липатову подставным лицом. Ему нужны более «солидные» свидетели, которых он не мог бы не помнить. Липатова... Она — только жертва. Одна из многих. То, что Оленев не помнит ее, — вполне естественно: время, возраст и вид. Наверное, вспомнил бы, если бы Анна Ивановна не была так изуродована.

Молодого милиционера и пожилого железнодорожника, опознавших в Оленеве человека, который закапывал в снег пистолет, Оленев тоже в расчет не принял.