Сепаратисты - Марик Лернер

  - Тогда пошли!

  Полустанок был грязен и пуст. Обычное захолустье. Здесь останавливались пассажирский поезд раз в сутки, и не имелось даже вокзала. Вполне хватало будки для продавца билетов и одновременно начальника станции. Держать лишних людей для железнодорожной компании слишком накладно.

  Уна начисто забыв свои же благие указания детям о возможной опасности, пролезла в первые ряды собравшихся. Местные дружески здоровались, пропуская, приезжие косились, но молчали. Женщины у горцев ведут себя достаточно свободно и кроме мужа никто им не указ. А вот трогать чужую бабу наверняка плохо кончится. В подобных захолустьях еще про кровную месть не забыли.

  У намертво закрытой пресловутой будки, железнодорожник предусмотрительно смылся и, скорее всего, наблюдал за происходящим с почтительного расстояния, стояла небольшая кучка одетых по-городскому людей. Преобладали женщины всех возрастов, но попадались и мужчины. Из троих прилично по-городскому одетых она четко опознала Желтова. Личность достаточно известная. Даже заседает в парламенте от прогрессистов. Видимо недаром Лайс говорил о некой негласной поддержке, получаемой от старого поколения политиков Лигой.

  Тоже на неординарное зрелище приехали полюбоваться. Газеты по всему острову гремели уже неделю. Кто-то возмущался, кто-то восхищался, а большинство откровенно злорадствовали. Лендлордов на Патре всерьез недолюбливали. И за прошлое, когда они получали конфискованные у местной аристократии земли, патраны считали объявление земель вождей собственностью короля и передачу во владения шиольским дворянам грубой несправедливостью. Земля принадлежит Клану и не может быть конфискована!

  Не важно, что этому предшествовала почти десятилетняя партизанская война. Королевское правительство в тот момент считало данное решение великолепным способом держать в узде вечно недовольное население. Они и сейчас через двести с лишним лет прекрасно помнят, кто возделывал землю до ее конфискации. Это земля Кланов! Что непонятного? Общая собственность. Долгое время здесь не существовало понятия земли в качестве подлежащей свободной купле продаже собственности.

  Земли составляли ядро общественной жизни Клана, служили свидетельством высокого статуса и авторитетности их владельцев. На основе размера возделываемого семьей поля и принадлежащих ей лесов нередко принимались военные, юридические и административные решения.

  Территории некогда вошедшие в общественное сознание как свои в принципе не могли уйти из Клана. Участки не подлежали купле или продаже даже в том случае, если возникали самые выгодные расклады. Хотя при определенных - и очень жестких - условиях земля могла быть продана, в общем и целом она не была товаром на продажу. У многих это и сейчас плохо в голове укладывается.

   Не любили повсеместно земельную аристократию и за настоящее, когда хозяева практически не появлялись в своих поместьях, предпочитая проживать в метрополии и передоверив все дела управляющим. Те, естественно, редко себя обижали и норовили выжать из арендаторов лишнее, лично себе в карман. А лорды появлялись настолько редко, что жаловаться им возможности не имелось. И то сказать, никакой радости находиться в имении. Вместо идиллической картины с возделанными полями и низко кланяющимися крестьянами реальная возможность нарваться на грубость, а то и камень в спину.

  - Простите, вы местная жительница? - поинтересовался со странным акцентом подошедший элегантно одетый мужчина. Все на нем было высшего качества даже по меркам города и единственным несоответствием в облике являлись забавно оттопыренные уши.

  - Я учительница в поселке, - сказала Уна и, поймав пренебрежительный взгляд одной из дамочек, невольно поежилась.

  Как она смотрится не сложно догадаться. Грубый свитер домашней вязки, юбка из простой материи не первой свежести, здесь за модой наблюдают не слишком пристально. Случается и бабушкины одежки перешивают. Еще тяжелые грубые башмаки. Очень функциональные для прогулок по грязи, однако далеко не туфельки на высоком каблуке. Тут она невольно разозлилась за проявленную слабость и, уставившись мужчине в переносицу неприятным тоном, спросила:

  - Желаете полные данные? Полиция собирает сведения?

  - Что вы, - неподдельно удивленно воскликнул подозрительный тип. - Я к вашим органам правопорядка не имею ни малейшего отношения. Разрешите представиться, - поднимая шляпу и расшаркиваясь в лучших светских традициях, заявил, - Хабре Саис, корреспондент газеты 'Новости Карунаса'. Мы сообщаем читателям подробности происходящего в мире уже более ста лет.

  Последнее прозвучало как лозунг, зато объясняло странное звучание речи.

  - Прямо из вечного города не менее вечной Империи, да к нам в горы, - подчеркнуто уважительно удивилась Уна. В словах был всем понятный сарказм. Еще в прошлом столетии в результате внутренних проблем государство раскололось на несколько стран, лишь номинально признающих верховную власть Императора. - Да еще и большой аристократ. Хабре ведь императорский род.

  - О! - вы издеваетесь, притом достаточно умело, - неожиданно обрадовался корреспондент из далекой северной Империи. - Наверняка ведь знаете, уже давненько династия сменилась. И все у нас, в смысле рода, отобрали в казну. У меня, - не понижая голос, сообщил, - в детстве кроме вши на аркане ничего в кармане не имелось. Простите, если неточно перевел нашу пословицу.

  - Да нет, все понятно.

  - А мне вот не всегда, - грустно сознался журналист. - Это ваша дикая способность в одном предложении совмещать противоположности. Да и нет. Никакому переводу не поддаются и догадаться о смысле можно исключительно интуитивно.

  Уна невольно улыбнулась.

  - Да и место аккредитации далеко не лучшее. Баллин звучит гораздо приятнее для слуха. Да и жалование выше. Я только выгляжу так, потому что в импортном, - он смущенно поклонился.

  Да он меня обхаживает и неприкрыто угодничает, поняла Уна. Не из горячей же, внезапно поразившей в самое сердце любви. Почти наверняка ему нужен источник знающий всех и вся. А почему нет? Если даже Карунасе прочитают о наших делах появиться хороший шанс на серьезный шум и непредвзятое рассмотрение дела.

  - И что желательно знать?

  - Подробности, - обаятельно улыбаясь, сказал Саис. - Перекладывать чужие сообщения из иностранных газет на родной язык не мой стиль. Хотелось бы оригинальных известий.

  - Неплохо бы и с Шамановым интервью, - посетовала она с иронией.

  - А вы можете? - моментально сделал стойку журналист. - Не идет лидер Лиги на прямой разговор. Отделывается лозунгами и декларациями.

  - Вы ж все обязательно переврете, - прислушиваясь к дрожанию деревянного настила, объяснила Уна. Поезд идет. - Работа у пишущих в газеты такая. Врать без зазрения совести.

  - Я обязуюсь показать предварительно текст, а?

  - Напрямую я не уверена, а вот поговорить с Лайсом или Дуганом могу.

  - Дуган - это Зудов? - поморщившись, уточнил журналист. - Спасибо не стоит. Он в Лиге явно занимает пост начальника пропаганды и сам не прочь писать статьи. Конкурентов крупно недолюбливает.

  - Он хотя бы у нас известен своими статьями о войне, - слова: а вот ты что за пень ходячий, с манией величия, остались непроизнесенными.

  - А вот с Лайсом Рудовым я не прочь пересечься, - тон иностранца был страшно умильный. - Ага!

  Это замечание касалось подъезжающего эшелона и было излишне радостно. Журналист, ничего не поделаешь - ему бы чего захватывающего и желательно с серьезными последствиями. Чем значительнее количество трупов и больше крови, - тем больше слов и выше гонорары. Чего писать, если все тихо и благостно. Кто такую газету купит.

  Поезд лязгнул колесами, звякнул буферами и прочими железками и остановился, выпустив струю пара. На перрон спрыгнул офицер и, поправив фуражку, уставился на непредусмотренную встречу.

  Толпа стояла тихо и хмуро. Плечом к плечу, перегораживая дорогу.

  - Смир-рна! На кра-ул! - взревел бас. В передних рядах взметнулись десятки карабинов. - Отставить! Какие вы ветераны, если не способны выполнять простейшие команды! Живот ладно, нажрали на домашних харчах, с оружием нельзя обращаться небрежно! Р-равняйсь! С-смирна!

  Офицер хмуро смотрел на представление. Трехтысячная толпа крестьян и Лиги ветеранов уже в течение нескольких дней преграждала доступ к хижинам подлежащих выселению арендаторов. Попутно перекрыли все дороги в округе и, хотя насилие пока открыто в ход не шло, пол сотни вооруженных людей нанятых лордом Берком поспешно убрались назад в усадьбу при виде злой и вооруженной орды.

  Уна своими глазами видела два пулемета и коробки с патронами. Уж это не охотничьи карабины. Свободно в магазинах не продаются. Впрочем не ее дело. Наверняка торговцы, имевшие доступ к 'излишкам' вооружений, оставшимся от войны, неприлично разбогатели, продавая их по принципу 'плати наличными и уноси'. Еще и скидку давали, ведь любителей приобретать пулеметы обычно найти сложно. Делиться с чужаками она такими занимательными вещами не собиралась.