Портал на Керторию - Александр Дихнов

– Самое время подхватить эстафету! – и заткнулся, глядя в упор на графа Таллисто.

Потому как, если вы помните, следующий этап, с позволения сказать, эстафеты проходил на Рэнде, и граф принимал в нем непосредственное и малоприглядное участие. Барон Детан пару раз упоминал имя Таллисто, но так, вскользь; я же собирался поведать о его отношениях с Вольфаром (которые вполне можно было трактовать как предательство) для широкой аудитории… Как раз на следующей мысли – а с какого это рожна я вздумал его жалеть? – граф неожиданно выступил сам. Холодно, но в то же время с обаятельной улыбкой он бросил:

– Не стесняйтесь, герцог! Из песни слова не выкинешь! – Собственно, употребил он керторианскую пословицу, но я даю ее практически точный аналог…

Кстати, за весь Совет это была первая фраза, произнесенная на нашем родном языке, что наводило на любопытные размышления… Безусловно, мой дядя был прав, когда говорил, что пройдет еще полвека, и от людей нас будут отличать только особенности анатомического строения. Трудно спорить, если мы уже между собой общались по-английски, притом выражались куда яснее, чем на подзабытом керторианском… А как бы мы сейчас выглядели, окажись вдруг на Кертории, где до сих пор никто и слыхом не слыхивал про компьютер, флаер или, скажем, бластер?..

Но это, разумеется, были совершенно отвлеченные рассуждения, которые я мог себе позволить, покуда вел рассказ о событиях на Рэнде, Тут особых сложностей не возникало – я только обошел каким бы то ни было вниманием Хильду, жену графа. Не то чтоб она не имела отношения к делу, но и впрямь пожалел я его: по мне, лучше пять раз выглядеть предателем и негодяем, чем один – не умеющим навести порядок в собственном доме… Впрочем, Таллисто как будто моей милости и не заметил, занятый сохранением неприступного вида под чередой взглядов, один другого теплее.

Потом начались проблемы и у меня. Во всем, касавшемся герцога Венелоа, следовало соблюдать большую осторожность. Хотя бы по той причине, что мне абсолютно не хотелось афишировать нашу с ним ссору. Моя личная позиция выглядела куда сильнее, если создавать вид: герцог, контролирующий в данный момент станцию, находится со мной в нормальных или даже союзнических отношениях… Поневоле вспомнилась вчерашняя насмешка Креона насчет того, что я честно обо всем расскажу. Он оказался прав, хотя и напирал больше на честность, а получилось – не обо всем…

И все же на отсутствие захватывающих подробностей никто, думаю, пожаловаться не мог. Я помянул и карманный генератор мультилинии, с помощью которого держал связь с герцогом, и существование целой сети п-в-туннелей, известных в Галактике только пиратам, и секрет п-в-перехода в систему, где долгие годы прятался Вольфар… Гвоздем же программы стал эпизод, когда мы с Венелоа и Уилкинсом через портал переправились на «Бантам», который я прежде в глаза не видел. Тут даже Принц выказал живейшее участие, выразившееся в поднятии левой брови на пару миллиметров… Но вот события, происходившие на станции, я подал сжато, по сути, ограничился коммюнике: прикончили Вольфара. А последующие две недели я проигнорировал вовсе, будто их и не было.

Естественно, моя скромность не осталась незамеченной. Вопросы, особенно у моих друзей, были написаны на лицах шрифтом для слабовидящих… Да и хрен с ними, пусть гадают! В конце концов я же не на пресс-конференции… Но инициативу все-таки терять не стоило, тем более что от факта убийства Вольфара удобно было перейти к первому важному для меня моменту.

– Хотелось бы сразу кое-что прояснить. Относительно ответственности за смерть герцога Рега, которая целиком и полностью лежит на мне. С одной стороны, я вроде бы лишь исполнил публично данное обещание, покарал виновного, но с другой – это можно представить как клятвопреступление, не так ли?.. Мне хотелось бы знать ваше мнение, граф! – я обратился к Валлену Деору, стоявшему наискосок от меня. Тот вздрогнул, как будто внезапно очнувшись от дремы, и достаточно резко ответил:

– Оно вам известно!

Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять смысл его слов… Ну да, он же входил в число тех, кто был связан с Вольфаром узами мести, и теперь согласно керторианским законам эта вендетта переходила на убийцу прежнего объекта, то есть – на меня. Однако граф еще в начале истории предупредил, что отказывается от подобных обязательств, и я действительно об этом знал… Но ведь спрашивал-то о другом.

– Я интересовался вашим мнением как юриста, – пояснил я с некоторой досадой.

Деор тоже осознал свою ошибку, поэтому учтиво поклонился и с легкой улыбкой вступил внутрь круга.

– Мы имеем дело со случаем, беспрецедентным в анналах юриспруденции, поэтому вольны истолковать его в удобном для нас ракурсе, – начал он, красиво модулируя интонации своего бархатного голоса. – Отправной точкой для анализа является личность клона. Точнее, определение правовых норм, под которые подпадает таковая личность. Казалось бы, не будучи в данном конкретном случае полноценным мыслящим существом, клон мало чем отличается от любой неодушевленной вещи… Но! Зададим себе вопрос: что привело к такому положению? Очевидно, что неотличимый от своего создателя по физическим данным клон мог бы не уступать тому и в умственном развитии, а следовательно, был искусственно заторможен на досознательной стадии.

Граф Деор взял классическую паузу и уверенно закончил:

– Ситуации подобного рода изучены прекрасно: вполне уместным будет сравнение с ребенком, которому не дали развиться в полноценную личность. И уже одно это является тягчайшим преступлением, с точки зрения любого из известных мне законодательств!.. Но, главное, такой ребенок либо клон никак не должен быть ущемлен в области собственных прав, и, по моему мнению, это убедительнейшим образом доказывает, что клятвопреступление совершил герцог Вольфар Рег, а герцог Галлего выступил лишь в роли заслуженного возмездия!

Честно говоря, прося консультации у Деора, я даже не помышлял о том, к чему это приведет. Я был уверен, что граф не станет излишне осветлять память Вольфара, которого он ненавидел, но не более того. Получилось же, что Валлен подыграл мне так, будто мы сговорились заранее (и могу поспорить на миллион против бакса, что такое подозрение посетило всех присутствующих)… Приятный сюрприз заключался не столько в том, как ловко Валлен снял с меня обвинение (я и так очень сомневался, что на меня его навесят – проку от того никому бы не было), сколько в вынесении на широкое рассмотрение вопроса, ради которого я вообще завел эту канитель с клятвой… Тем не менее я счел нелишним еще раз заострить внимание именно на этом пункте: