Грань креста - Александр Карпенко

Желаемый эффект был достигнут не скоро. Семь потов сошло с нас, покуда старушка просохла, не без помощи дедовских методов - кровопускания и засовывания ее заскорузлых пяток в ведро с горячей водой. Родственники наперебой взялись выказывать нам свою благодарность за избавление любимой матушки, тетушки и бабушки от лютой погибели. В материальном выражении, однако, их благодарность равнялась нулю.

- Не знаю таких денег - "Спасибо!", - злобно фыркнула Люси, отработанным движением опускаясь задом наперед в мой нагрудный карман.

- Люди так надеялись, поди, что старушка на тот свет приберется, а вы им праздник испортили, - предположил Нилыч.

Воистину, не каждый набирает "03" (кстати, какой телефон вызова "Скорой" в этом мире? Так до сих пор и не разузнал), чтобы родственника спасли. Зачастую это делается просто для соблюдения приличий.

Крайний случай: крупная купюра на стол и заявление:

"До больницы она доехать не должна". Вспомнить приятно, как мы того "любящего сына" били.

Пример номер два: вызов, сходный с нашим сегодняшним. Лечение закончено. Врач с облегчением направляется к выходу, но некий инстинкт заставляет его еще раз обернуться, чтобы взглянуть на больную. Видит: судорожный последний вздох и остановка сердца. Делает рывок обратно, ан не тут-то было. Родственнички берут врача под локоточки и выставляют на лестничную клетку. Медицинский ящик следом.

- Спасибо, доктор, спасибо. Вы нам очень помогли.

И - купюру опять же в карман, для улучшения понятливости. Все. Дверь захлопнулась. Даже в морду дать некому.

Но такое - редкость. А вот лицемерных вздохов; "Бог дал, Бог и взял. Отмучился, бедный", - с тщетно скрываемым облегчением, а то и радостью, сколько угодно. Недовольство на лице: ждали конца, а он отложился на какое-то время. Это - сплошь и рядом.

Потел врач, старался. Не сложилось. Помер клиент. Жена - в истерику: "На кого ж ты меня оставил! Как мне жить! Возьми меня с собой!" На пол пала, бьется, кричит. Слезы не ручьем - фонтаном, волосы рвет. Врач стоит, мнется, прикидывает, не нужно ли самой укольчик от лишних нервов сделать.

Вдруг - остановка.

- Я вам мешаю, доктор? - совершенно спокойно. - Проходите, пожалуйста.

Отошла в сторону, освобождая проход. Протиснулся медик аккуратненько к двери. А за спиной вновь страшный крик: "Не могу! Не пережить мне!" И-в слезы. И - головой о пол. Каково?

Прав Нилыч или нет, только по мере увеличения стажа растут у каждого выездного работника "Скорой" мизантропические настроения. Этакий профессиональный пессимизм. Упрекните нас, если можете.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Не устаю любоваться, как мой доктор пишет карточки. Во-первых, мне доставляет искреннее удовольствие наблюдать за самим процессом. Заниматься писаниной на ходу дело даже в удобной машине, едущей по городскому асфальту, не самое приятное. А уж в тряском вездеходе, прыгающем по ухабам проселка, и вовсе номер почти цирковой. Здесь основная хитрость - не пытаться наклониться над писаниной. Напротив, прижмись к сиденью поплотнее, слейся с автомобилем в одно целое. Тогда лежащая на коленях папка сохранит относительно него неподвижность. С годами навык возрастает, становясь безусловным рефлексом. У человека. А как быть мышке?

Люси приспособилась замечательно. Папка кладется на капот. Карточка вызова - на папку. Мышка - на карточку вызова. Она берет в одну лапку авторучку, которая по сравнению с ее миниатюрной фигуркой выглядит огромной, словно копье. Твердо стоя на трех других лапках и упираясь хвостиком, бочком-бочком быстро перемещается вдоль строчки, закончив, перебегает к следующей. Почерк красив и довольно разборчив. У меня получается хуже.

Во-вторых, меня восхищает ее стиль. Чтобы грамотно оформить карту вызова, требуется немалое умение. Каждый читающий ее и мало-мальски смыслящий в медицине человек должен из этих каракулей непреложно вывести тот диагноз, который вы и выставляете, и непременно понять, что только проведенное вами лечение правильно и единственно возможно в данном конкретном случае. И не имеет никакого значения то, что больному были введены совершенно другие препараты, а нужно было и вовсе не то, что сделано, и не то, что написано, а нечто третье. Я надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы оставить у него дома пустые ампулы?

Да он, может, и болезнью-то страдает другой? Не исключено. Но это не важно. Важно - правильно отписать. Пишешь - помни: следующим читателем, вполне вероятно, станет прокурор.

У Люси в этом плане все получается просто великолепно, придраться не к чему Ну а уж для тех особо докучливых, которые смогут и объяснений потребовать, остаются крошечные, незаметные постороннему глазу лазеечки. Ходы, так сказать, к отступлению. Ноу-хау я выдавать, конечно, не стану. Маленький пример наиболее распространенной уловки, которой пользуются почти все (я в том числе), все же приведу. В медицинской документации не должно присутствовать слово "нет": "Переломов нет", "Отеков нет", "Хрипов в легких нет". Подобные заявления не стоит делать. А вдруг все же есть? А ты не увидел. Или возникнет через десять секунд после твоего ухода.

Значительно лучше применять более осторожные формулировки: "Не выявлено", "Не определено", "Не обнаружено". Особое значение придавать следует точности высказываний тогда, когда ты и не подумал поглядеть на то, о чем пишешь. Нашим дурацким бригадам все же проще. Всегда можно сослаться на невозможность проведения общего осмотра из-за психического состояния больного. Желающие могут сходить и проверить. Бога ради!

При работе на линии более распространены крупно написанные и жирно подчеркнутые надписи: "Осмотр производится в условиях недостаточной освещенности", "Доступ к больному затруднен" и т. п. Как упрекнуть доктора, что он не смог пощупать живот, стоя на голове?

Пример грубой отписки: "От осмотра отказался". Так лучше не писать. Даже если это правда. Утром, протрезвев, все равно во всех бедах клиент будет винить врача. А вот более профессиональный подход: "Родственники больного оскорбляют бригаду, бестактно вмешиваются в проведение осмотра и лечения".

Одним словом, писать карты - искусство. И Люси им владеет вполне.

Раз уж разговор зашел о картах вызова, не могу удержаться от рассказа о многозначности нашего слова. Там, дома. Прихожу с утра на службу, наблюдаю такую картину. Отработавшая свою смену психбригада в полном составе восседает за чайным столом. Помимо чашек, там стоит емкий пузырек с зеленкой. Доктор заполняет карту вызова, диктуя сам себе: "Ведет себя вызывающе... Оскорбляет... Обильная нецензурная брань..." Водитель и фельдшер (за большую доброту души и неизбывную любовь к больным носящий кличку Пиночет) согласно кивают.