Девичник. Объект желаний - Рощина Наталия

— Не без этого, — я уже улыбалась.

— Как вас зовут, прекрасная незнакомка?

— Лада.

— «Хмуриться не надо, Лада…» — пропел он, а потом запрокинул голову и закрыл глаза. — Лада — сказочно. Я — Александр, Саша, Алик, Алекс, Саня, Санек, — и все это я, как будет угодно.

— Столько имен для одного мужчины. Это говорит о том, что он всегда разный, — выбрасывая окурок в сторону стоящей неподалеку урны, заметила я. Кажется, наступил самый трогательный момент. Это была та романтика, о которой я мечтала. Не заметив, что мое тело снова, как под воздействием притяжения, оказалось в объятиях Александра, я решила уйти от официальности. — Я буду называть тебя Шурой.

— А я тебя — Ладусей.

— Идет. — Его рука скользила по моим напрягшимся ягодицам.

— Знаешь, у меня есть один недостаток, который при желании можно выдавать за достоинство.

— О чем ты?

— Я всегда говорю правду. Так что я не солгал, когда признался, что хочу тебя… Хочу — это мягко сказано. Боюсь, что я проглочу, разорву, растерзаю тебя, девочка. Скажи, что ты тоже хочешь этого, и я обещаю райское наслаждение.

Его руки возбуждали меня. Впервые мужчина так говорил со мной, так вел себя. И мне это безумно нравилось. Ощущения захлестывали. Мысленно я обзывала себя круглой дурой, которая, дожив до девятнадцати лет, готова растаять от прикосновения к своей заднице. Что же дальше-то будет? Я не ожидала ничего плохого, мечтая поскорее отправиться в страну наслаждений. Пришлось отодвинуть на задний план предполагаемое свидание с юношей-счетоводом по имени Олег. Он практически перестал для меня существовать, а вот этот реальный, взрослый, томимый желанием мужчина заставил меня мучиться. Мне нужно было возвращаться на работу, но я не представляла, что смогу дожить до конца смены. Мое женское начало требовало ласк. Оно не могло больше ждать. Закусив губу, я едва могла перевести дыханье от возбуждения. И все это при том, что руки Шуры лишь осторожно скользили по моим бедрам.

— Мне нужно на работу, — выдохнула я, едва узнавая свой голос.

— А как насчет отпроситься?

— Я… Я… — Пальцы Шуры путешествовали по моему животу, стараясь попасть под пояс брюк. Они обрисовывали пупок, доводя меня до головокружения. — Я не могу, у меня запись… Я не могу потерять работу.

— Сколько ты зарабатываешь за день? — Он наклонился к моему уху и захватил мочку теплыми, влажными губами. Я закрыла глаза от блаженства. Смысл вопроса не сразу дошел до меня.

— Зачем тебе это знать? — Вдруг меня как молнией ударило. Это было похоже на первые минуты нашего знакомства: Шура обратился к профессионалке. Она должна назвать свою цену? — Деньги здесь ни при чем. Я потеряю клиентов.

Романтику как ветром сдуло. Я заставила себя сделать шаг назад и, опершись спиной о холодную, сырую стену здания, внимательно смотрела на того, кто так быстро подчинил меня себе. Во мне боролись желание и гордость. Побеждала природа, буйствовавшие гормоны. Я была в их власти, а мой новый знакомый мог диктовать условия. Я бы приняла их, едва поколебавшись. Я смотрела на Шуру, едва выдерживая призывный взгляд его почти черных от возбуждения глаз.

— Хорошо, — тихо сказал он. — Я заеду за тобой вечером. Во сколько мне быть и где?

Я показала ему парикмахерскую, окна моего кабинета на первом этаже. Сейчас они были закрыты белыми шторами-жалюзи.

— Не знаю, как я доживу до семи часов, — щелкнув меня по кончику носа, сказал Шура.

— Я пойду? — Я ждала разрешения сойти с места. Это было так не похоже на меня.

— Иди, милая, иди.

Не замечая крупных дождевых капель, я шла по быстро образовавшимся лужам. За те пару минут, которые мне понадобились для того, чтобы оказаться у дверей парикмахерской, я была похожа на мокрую курицу. Только войдя в помещение, я вспомнила, что в моей сумочке лежит зонт. Я улыбнулась, прижав прохладную ладонь ко лбу: кажется, я потеряла голову. Но это состояние невероятно мне нравилось. Я была на пороге совершенно нового ощущения и вторую половину дня не могла думать ни о чем, кроме того, что должно произойти… Ближе к семи я запаниковала. Я обслужила последнего посетителя, а им был мальчик лет шестнадцати, с проблемной юношеской кожей. Полный комплекс услуг, который я ему оказала, включал чистку, прижигание, успокаивающую маску, лосьон, а также индивидуальный лосьон, который я заранее приготовила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сколько с меня? — спросил юноша. Я принялась подсчитывать, а в голове то и дело звучал голос Шуры: «Сколько ты зарабатываешь за день?» Я сбивалась со счета, пытаясь ссылаться на трудный день. Когда я, наконец, осталась одна, то лишь облегченно вздохнула и посмотрела на закрытые оконные жалюзи. За ними меня ждали новые ощущения, новая полоса. Я почувствовала, как затрепетало сердце. Подойдя к зеркалу, я придирчиво осмотрела себя со всех сторон, поднималась на носочки, поворачивалась то в одну, то в другую сторону. Подкрасила губы, добавила немного румян, потому что от волнения я выглядела непривычно бледной. Сняв халат, я вздрогнула от стука в дверь.

— Убирать можно, Лада Леонидовна? — Гремя ведром с водой, пришла уборщица.

— Да, конечно.

— Дверь, как всегда, захлопнуть?

— Да, Елена Игоревна, как всегда, — кивнула я. Видимо, у меня был необычайно взволнованный вид, потому что я увидела, как пристально наблюдает за мной уборщица. Я не смогла удержаться от вопроса: — Что вы так на меня смотрите?

— Ничего, ничего, извините. — Женщина приложила руку к сердцу. — Честное слово, просто залюбовалась вами. Красивая вы, Лада Леонидовна, а сегодня прямо особенно красивая. Наверняка здесь сердечные дела не последнюю роль играют, а? Дело-то молодое.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулась я и поспешила покинуть рабочее место. Я прощалась с девчонками, которые еще не закончили работу, а сама думала об удивительных вещах. Например, о том, как состояние души прорывается изменением выражения лица, жестов, манеры улыбаться. Если даже Елена Игоревна, совсем не психолог, смогла заметить мои рвущиеся наружу флюиды…

Я старалась идти не спеша. Мне не хотелось показывать, насколько сильно мое нетерпение. И без того мое поведение казалось мне верхом безрассудства, но отступать было некуда. Едва я вышла за двери парикмахерской, как столкнулась с Шурой. Он курил у самого входа, избрав эту позицию как самую беспроигрышную.

— Я так боялся, что ты передумаешь, — от его уверенности остались жалкие остатки. Кажется, ожидание не пошло ему на пользу, хотя опоздала я всего на пятнадцать минут. Для женщины это простительно, но я, обычно пунктуальная, умеющая ценить и свое и чужое время, принялась оправдываться.

— Извини, пожалуйста, но у меня работа такая, что подогнать невозможно. Каждая процедура занимает определенный промежуток времени. Я не могу халтурить, это не обо мне.

— Рад тебя видеть, — беря меня за руку, сказал Шура.

— И я тебя.

— Поедем? — Я кивнула. И вскоре мы подошли к белоснежному автомобилю неизвестной мне марки. В то время я слабо в них разбиралась. Шура открыл переднюю дверь и помог мне устроиться. Сам же он занял место водителя.

— Куда поедем? — поинтересовалась я.

Я не чувствовала никакого страха. Все-таки это был незнакомый мужчина. Не знаю почему, но я доверилась ему абсолютно. Наверное, не малую роль в этом сыграло мое полное отсутствие опыта, а все те неприятности, о которых так часто рассказывали девчонки, казалось, никогда не коснутся меня.

— Ко мне, если не возражаешь.

— Возражаю, — я съежилась, отодвинувшись к самой двери.

— Что случилось? Я чем-то испугал тебя?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Просто я думала, что мы сначала… — Я не могла найти причину, по которой бы отказалась ехать домой к незнакомому мужчине. То, что я села к нему в машину, уже говорило о том, что я знаю, что делаю, что я уверенная в себе и очень бесстрашная, а может, бесшабашная? Самое удивительное, что я безумно хотела поехать к нему! Я точно знала, что будет дальше. Ведь ради этого все это затеяла. И Шура тоже — ради этого. Только мы с ним в разных весовых категориях, образно говоря. Он — матерый волк, а я — невинная овечка. Почему-то мне сейчас было стыдно признаться в этом. Профессионалка, за которую он принял меня в кафе, окажется ископаемым экземпляром — девственницей с давно влажным от желания нижним бельем.