Крайний срок - Уоррен Мерфи

Судя по надписи на бирке, Мидоуза и еще одного утопленника вытащили из озера в Центральном парке две недели тому назад.

– Где другое тело? – спросила Руби.

– Сейчас поглядим. – Полицейский повертел бирку. – Это должно было быть написано здесь. Что за люди здесь работают? От них нет ни малейшего проку. Не могут даже толком заполнить бирку.

– Так где же другое тело? – терпеливо повторила Руби.

– Где-то тут! – сердито ответил полицейский. – С этим все?

– Все.

Полицейский впихнул носилки с телом обратно в пенал. Носилки с лязгом стукнулись о заднюю стенку. Помилуй Боже Зака Мидоуза! Кажется, он попал в лапы неисправимому кретину! – подумала Руби.

Полицейский принялся по очереди выдвигать носилки, довольствуясь надписями на бирках. Искомое обнаружилось с четвертой попытки.

– Нашелся, голубчик! Озеро в Центральном парке, та же дата. Хотите на него взглянуть?

– Хочу.

Полицейский выдвинул носилки до упора и откинул с лица простыню. Руби увидела безобидную мышиную мордашку, реденькие волосенки. Кончики пальцев трупа претерпели ту же операцию.

– Наверное, набрались, решили посоревноваться в плавании и пошли на дно, – выдвинул полицейский собственную версию.

– В декабре?

– А что? Не забывайте, это...

– Знаю, не Коннектикут. Как вы поступаете с такими изуродованными пальцами?

– Никак не поступаю, – ответил полицейский.

Неудивительно, что город напоминает становище апачей. Руби ласково похлопала тщедушный труп по голой ноге и улыбнулась полицейскому.

– Спасибо. Вы мне очень помогли.

– Пожалуйста. Может, и вы мне когда-нибудь поможете.

– Надеюсь, – ответила Руби и мысленно добавила: «Чтоб тебе так же лежать с биркой на большом пальце!»

На улице Руби снова поймала такси и назвала адрес отеля, где поселился Римо. Портье посмотрел на нее, как на уличную проститутку, явившуюся по вызову к клиенту, загоревшемуся среди ночи, неодолимой похотью. Она поднялась в скрипучем лифте на 23-й этаж, нашла дверь с нужным номером и написала записку.

Чиун услышал шум. Под дверь их номера подсунули бумажку. Он тихо поднялся с соломенной циновки, на которой по обыкновению спал. Римо почивал в спальне. Чиун развернул записку и прочитал начало: «Дорогой балбес». Это не ему. Он бросил листок на пол и снова улегся на циновку, надеясь заснуть. Лишь бы лифт не скрипел всю ночь.

Дежурный портье снова с омерзением взглянул на Руби. Один раз такой взгляд еще можно было простить, но во второй раз с наглецом необходимо было расквитаться.

Руби подошла к стойке и со всей силы прихлопнула ладонью звонок ночного вызова, хотя портье стоял прямо перед ней. По вестибюлю разнесся пронзительный звон.

– С какой стати? – пробурчал портье как можно более угрюмо.

– Просто чтобы удостовериться, что вы живы, – ответила Руби.

– Ну, удостоверились?

– С чего вы взяли? Просто передо мной торчит какой-то длинноносый тип, издающий нечленораздельные звуки.

Портье остолбенел.

– Что вам угодно, мисс? Мы не любим, когда по вестибюлю околачиваются посторонние. Вам понятно, куда я клоню?

Руби вынула из сумочки удостоверение сотрудницы нью-йоркской полиции.

– Вой тот лифт, вопреки правилам, ни разу не проверяли за последние полгода.

Портье заморгал и, заикаясь, пробормотал:

– Простой недосмотр...

– По вашему недосмотру могут погибнуть люди. Наверное, и остальные ваши лифты в таком же состоянии?

– Не знаю...

– Ладно, облегчаю вам задачу. Я вернусь после полудня. Потрудитесь к тому времени организовать проверку лифтов, в противном случае я все их закрою, и ваши постояльцы будут карабкаться по лестнице. Вам понятно, куда я клоню?

– Понятно, мэм.

Глава двенадцатая

Доктор Елена Гладстоун не могла сомкнуть глаз в своей квартире, расположенной над лабораторией «Лайфлайн». Она с облегчением вздохнула, когда Джесс Бирс позвонил и сказал ей, что «разобрался» с Рендлом, прежде чем тот заговорил. «Лучше поздно, чем никогда», – был ее ответ.

Однако она ждала еще одного звонка, а его все не было. Стрелка приближалась к 4 часам, и она уже сомневалась, что вообще услышит доклад тех двоих, которых она послала следом за азиатом и молодым американцем. Им давно уже пора вернуться, а их все не было, телефон молчал, и в ней зрела уверенность, что два правительственных агента – кажется, их зовут Римо и Чиун – на самом деле более крепкие орешки, чем кажется на первый взгляд. Они сумели оживить Рендла Липпинкотта, хотя по всем правилам медицины он был смертником. Как им это удалось? Конечно, Джесс Бирс успел устранить опасность, однако эти двое – явная угроза. Она поежилась и даже подумала, не лучше бы ей выйти из игры.

Однако она немедленно отвергла эту мысль. Она стремилась не к достатку, а к настоящему богатству: ей требовались не жалкие миллионы, а сотни миллионов. Она грезила о яхтах, виллах, водителях в ливреях, роскошной жизни.

Ничто не сможет помешать осуществлению ее мечты.

Руби увидела провода сигнализации и не стала открывать дверь лаборатории. Вместо этого она порылась в сумочке и нашла длинный провод с зажимами на концах, которым сумела шунтировать проводку. Только после этого она вскрыла замок специальным инструментом, всегда находившимся при ней.

– Школа ЦРУ, – удовлетворенно прошептала она.

Войдя и затворив за собой дверь, она остановилась, готовая броситься наутек, если прозвучит сигнал тревоги. Постепенно ее зрение привыкло к темноте, и она увидела вдоль стены клетки с мышами, крысами и обезьянами. Она подошла ближе. Большинство боится крыс и мышей, но Руби выросла в райончике, где они были постоянными спутниками жизни, и была к ним равнодушна. Однажды крыса забралась к ней под одеяло и укусила ее. Девочка схватила зверька за голову и молотила острым каблуком маминой туфли, пока не забила до смерти.

Звери почуяли Руби и притихли. Она прислушалась. Наверное, Зак Мидоуз тоже побывал здесь. Неужели за это он поплатился смертью в грязной жиже паркового озера? Руби подумала, что ей следует соблюдать максимальную осторожность.

Елена Гладстоун, отчаявшись уснуть, натянула джинсы и клетчатую рубашку и решила спуститься в лабораторию, чтобы посмотреть на результаты недавних экспериментов. Ей удалось привить крысе страх перед металлом, причем такой сильный, что зверек начинал беситься, оказавшись в простой металлической клетке. Даже после сотен экспериментов Елена не переставала удивляться тому, что благоприобретенный рефлекс, в частности страх, приводит к образованию в мозге животного вещества, которое, будучи после выделения, очистки и усиления введено в кровеносную систему другого животного, вызывает у того столь же неодолимый страх.

Она занялась этими исследованиями десять лет назад, когда, окончив медицинский факультет, попала на работу в лабораторию, проводившую знаменитые опыты с плоскими червями, которых учили реагировать на свет. Затем обученных червей резали и скармливали другим плоским червям, которые демонстрировали точно такую же реакцию на свет.

Врач-эксцентрик, руководивший опытами, не был склонен придавать им значение, считая разве что курьезом, однако в жизни доктора Елены Гладстоун они стали поворотным моментом. Она так и не опубликовала результатов исследований. Ее никогда не оставляло чувство, что из этих опытов можно извлечь доход, причем прямо пропорциональный объему ее собственных знаний и неведению остальных.

Одевшись, она босиком направилась вниз.

Руби давно заметила охранника, сидевшего за парадной дверью, а также кабинетик сбоку от главного лабораторного помещения. Проникнув в кабинетик, она чиркнула спичкой, чтобы удостовериться, что в стене имеется окно, через которое она в случае необходимости сможет спастись бегством.

Она заперла за собой дверь, открыта окно и вернулась к письменному столу. Табличка на столе гласила: «Доктор Гладстоун».

Руби зажгла настольную лампу и занялась шкафом с папками. Он был заперт, однако она быстро справилась с замком. Открыв верхний ящик, она присвистнула: там лежали истории болезни пациентов, среди которых фигурировали все Липпинкотты: Элмер, Лэч, Дуглас, Рендл. Она пододвинула лампу ближе к шкафу и развернула кресло, чтобы было удобнее читать.

Елена Гладстоун вошла в лабораторию и замерла, отпрянув к стене. Из-под двери ее кабинета выбивался свет. Она неслышно прошла вдоль стены по коридору и заглянула в стеклянный квадрат в двери. В ее кресле сидела чернокожая женщина с прической в стиле «афро». Женщина читала ее бумаги. Окно кабинета было распахнуто, чтобы облегчить женщине бегство.

Кто она такая? Видимо, она как-то связана с частным детективом, который пытался шпионить здесь две недели назад...

Бесшумно ступая босыми студнями, Елена отошла от двери и вышла из лаборатории. В вестибюле стоял шкаф, в котором она нашла пузырек. Спрятав его под рубашку, она направилась к охраннику.