Хочу все и сразу - Сесиль фон Зигесар

— Пилоты посылают вам поклон, — сказал стюард и всезнающе улыбнулся.

Тут Блэр почувствовала себя Миа Фэрроу из фильма Вуди Аллена «Алиса». Мистер Бекхем заставил класс смотреть эту картину целых два раза. Героиня фильма Алиса, тусклая женщина с Парк-авеню, отправилась в какой-то дурацкий ресторанчик в Чайна-таун и наелась там каких-то дурацких трав, отчего мужики липли к ней как мухи.

Блэр была слишком воспитана, чтобы отказаться от столь любезно принесенного ей шампанского. Она захлопнула ноутбук, сунула его в огромную сумку от Луи Виттон и затолкала ее ногой под переднее кресло. Самолет начал медленно снижаться, уже сверкало внизу теплое Карибское море. Блэр нетерпеливо крутила на пальчике свое рубиновое колечко: ей так хотелось вырваться отсюда, надеть купальник и завалиться на пляжный песок.

Аарон открыл глаза и сел в кресле, загородив вид из иллюминатора. Он улыбнулся:

— Ну что, закончила свой очерк?

— Отвали, — процедила Блэр.

Д дозрел. Или нет?

— Еще карри! — взревел Руфус Хамфри, колдуя над томатным соусом. — Еще рому! — Была пятница, день его рождения.

— Отец, разве лазанья должна быть такой острой? — запротестовал Дэн.

Руфус шевельнул своими серыми кустистыми бровями и вытер руки о грязно-белую футболку с надписью «СПАСИТЕ КОММУНИСТОВ!».

— С каких пор ты стал таким упрямым? — Руфус помахал в воздухе деревянной ложкой. — Тут не может быть никаких правил, только дело вкуса.

Дэн пожал плечами и подлил в соус немного рому. Неудивительно, почему отцовская лазанья наводит на всех такой ужас. Немного поел — и горишь, как в аду.

— Ну и что за чувака пригласила твоя сестра? — спросил Руфус. Он специально сказал это слово «чувак», чтобы поддеть своих детей за то, что они выражались столь неблагозвучно.

— Его зовут Нейт, — отсутствующим голосом сказал Дэн. — Нормальный парень.

Хотя Дэн был абсолютно уверен, что отцу Нейт не понравится. Нейт носил джемперы и стригся у дорогого парикмахера. Нейт покупал только натуральные кожаные ботинки и натуральные кожаные ремни и был всегда под кайфом и, когда разговаривал, мог ни с того ни с сего идиотски рассмеяться. Но не стоит объяснять это отцу. И потом, ему, Дэну, было не до того: в любую минуту могла прийти Ванесса, и он уже решил про себя, что сегодня заведет разговор о сексе.

— Что ж, будем надеяться, что Нейт любит лазанью, — язвительно заметил Руфус и налил себе кофе в огромную чашку.

В дверь позвонили, и Руфус рванулся в коридор. Пришел его друг Лайл Гросс. Они познакомились в парке двадцать лет назад. Лайл был из тех людей, про которых никогда не скажешь, сколько им лет: таких полно сидит по скамеечкам в парках. Они держат в руках маленькие транзисторы, слушают футбол и читают старые газеты «Дейли ньюз», выуженные из ближайших урн. Лайл говорил, что он писатель, хотя Дэн никогда не видел ни одной его публикации.

— Я купил виноград, — объявил Лайл и пригладил волосы вокруг своей лысины. Он был облачен в свитер горчичного цвета, малиновые шерстяные брюки, на ногах — белые тенниски. На шее виднелись свежие порезы — значит, человек побрился. Без слез смотреть невозможно.

— Привет, Даниэлсон, — сказал Лайл.

— Привет, — ответил Дэн.

Лайл обожал коверкать имена. Наверное, он считал, что это остроумно, но Дэн был другого мнения.

Руфус принял пакет с виноградом и передал его Дэну:

— Положи на тарелку.

Дэн машинально отщипнул несколько виноградинок и кинул их на тарелку. Если бы он сейчас присовокупил туда пару какашек Маркса, никто бы даже не заметил. Маркс был кот, большой и толстый, он возлежал сейчас на кухонном столе между французским багетом и огромным куском пармезанского сыра.

Руфус и Лайл отправились в гостиную, чтобы поставить какую-нибудь виниловую пластинку из старой коллекции. Дэн между тем дрожащей рукой размешивал соус, гадая, каким образом заговорит с Ванессой о сексе. Ведь совсем недавно он сказал ей, что хочет повременить с этим. И что же теперь? Разве ее обманешь? Но как бы хотелось быстро и оперативно разрешить этот вопрос, а потом сразу засесть за стихи, потому что он совсем измучился смотреть пустым взглядом в свой пустой блокнот.

Дэн мешал соус все быстрее и быстрее: красная жижа немного расплескалась и испачкала края тарелки. Да, он просто должен сказать все напрямик. Может, все-таки Ванесса не посмеется над ним…

В — в нужном месте и не совсем вовремя

Ванесса опаздывала в гости к Дэну. Она была обвешана аппаратурой, да еще пришлось тащиться на двух электричках, пока наконец она не доехала до Центрального парка. Стоял такой прекрасный вечер, что Ванессе захотелось еще немного поснимать. Вчера выпал снег, все дорожки подморозило. Спотыкаясь, Ванесса медленно спускалась по тропинке, ведущей в сторону замерзшего озера. Она жалела теперь, что нацепила на себя белье «Секрет Виктории»: кружева холодили кожу и терли в самых неподходящих местах.

Возле озера стоял огромный дуб, с веток, словно стекая, свисали сосульки. Ванесса расчехлила камеру. Она решила снять эти сосульки для начальных кадров своего киноочерка, посвященного Нью-Йорку. А что, классная идея. Ведь сначала люди подумают, что это фильм о каком-нибудь тихом загороде. Потом она сделает перебивки с чисто городскими сюжетами, например, покажет, как работники хладомясокомбината разгружают красные окровавленные туши.

Ванесса настроила объектив, сделав сначала близкий наезд на сосульки, а потом отъезд. Если бы она сделала это в другой последовательности, то был бы плагиат: так уже снимали на канале «Нэшнл джеографик». Дэн вечно упрекал Ванессу, что в ее картинах не хватает действия, но та упиралась и говорила, что кино как поэзия. Необязательно что-то должно происходить, главное — передать настроение.

Сегодня в полдень Нейт сводил Дженни в Линкольн-центр на «Щелкунчика». Все было, как и в прошлый раз: та же рождественская елка-мутант и мыши ростом с людей. Дженни понравилось. И музыка, и декорации, и танцоры, и костюмы, но больше всего фея, похожая на оживший леденец. Сердце Дженни просто ликовало, когда под конец Клара и Щелкунчик, превратившийся в принца, уплыли в небо на санях, запряженных парой лошадей.

После спектакля Дженни с Нейтом должны были отправиться на день рождения к ее отцу Руфусу, но невелико удовольствие смотреть на измазанного, как поросенок, отца, колдующего над своим соусом. А Нейт был таким милым весь этот сегодняшний день: он держал ее за руку во время спектакля и шептал, какие отрывки балета ему особенно нравятся. А какой он красивый в своем сером кашемировом костюме и голубой рубашке. Дженни предложила пройтись до дома пешком, через Центральный парк.