Работа словно праздник - Галина Гончарова

– Мама… братик…

Призрак Ливеллы повис посреди комнаты.

– Можете поговорить, – разрешил некромант. – Только не очень долго. Девушку надо бы отпустить на волю.

Кайно поддержал пошатнувшуюся мать. Но и сам он выглядел не лучше.

– Ливи…

– Да, Кай, это я. Я рада, что вы догадались. Так неприятно было…

Таши отвернулся и заставил себя не слушать. Оставим семье их милые маленькие секреты. Пусть скажут девушке напоследок, что любят ее. Это поможет душе при перерождении.

И Ладораты явно оценили его деликатность. Минут через десять Кайно осторожно коснулся его плеча.

– Сатро Раш…

– Я могу отпустить девушку?

– Да, сатро. Спасибо вам…

Таши отмахнулся и подошел к призраку. Ничего не скажешь, красивая женщина. Хотя и не в его вкусе.

– Властью некроманта, отпускаю тебя, Ливелла Ладорат. Будь свободна.

И сила мягко обволокла призрак, вытесняя его за пределы этого мира.

Позади вскрикнула Мила Ладорат.

А Таши почти спокойно наблюдал, как с картины медленно осыпается краска. Пока не остался только чистый холст. Словно и не было ничего такого…

– Властью некроманта, отпускаю тебя, Тириша Миллек. Будь свободна.

Второй призрак он вызывать не стал. Ни к чему.

Вскоре на полу осталась только пара горстей пыли, и два холста в роскошных рамах неприкаянно стояли у стены.

– Очень интересный эффект, – заметил Таши. – Видимо, когда портрет нарисован полностью, душа переходит в него. И человек умирает. Кто, вы говорите, их рисовал?

Он и сам это отлично помнил. Но… надо же отвлечь людей от скорби?

Надо.

А что может быть лучше хорошего скандала?

Кайно и его мать переглянулись. И стартовали с места. Без единого слова. Дверь распахнулась на всю ширину, вульгарно ударившись об стену, ноги протопали по лестнице – и сверху донеслись вопли и звуки ударов.

Таши выждал пару минут – и последовал за клиентами.

Убить не убьют. Вряд ли. А вот попинать клиента надо. Будет более разговорчивым.

К его приходу основное было сделано.

Кайно с угрожающим видом стоял над братом. На скуле у того наливался здоровущий синяк. Один глаз уже тоже заплывал. Отлично.

Таша Ладорат кромсала в клочья холст. Раньше, видимо, там был портрет. Но сейчас уже ничего не напоминало об его существовании. Только хлопья краски летели.

– Лучше в огонь, – подсказал Таши.

Все обернулись на его голос – и карусель закрутилась еще активнее.

Таша Ладорат потащила холст к камину. По случаю прохладной погоды дрова в нем лежали. И растопка. Она явно не собиралась дожидаться служанок.

– Сатро…

– Некромант…

Таши, не говоря дурного слова, прошел к мужчине на полу, пригляделся.

Нет, аура все такая же. Не особенно чистая, но и без дыр. То есть он не убивал?

А как тогда? Раш помогла? Ой вряд ли. Восьмилапая никому и никогда не помогает, вопреки всем пословицам. У людей и своей дури на пакости хватает.

– Аура чистая, – вынес вердикт некромант. – Он не убивал.

– Как? – Кайно даже сделал шаг назад.

И братец тут же этим воспользовался.

– Да кого?! – взвыл несчастный.

– Свою сестру и племянницу, – пояснил Таши.

– Я?! Да я любил Ливеллу!!!

И ведь не врал.

Таши нахмурился.

– Сядьте, молодой человек. И рассказывайте подробно. Как вы решили написать портрет сестры?

Кайно отошел еще на шаг и помог матери запихать холст в разгорающийся огонь. На всякий случай – вместе с рамой. А Таши уставился на ауру парня. Вот только начни мне врать… х-художник.

История Рамона Ладората была самой обычной и даже не слишком интересной. Родился в семье Ладорат. Быстро понял, что к семейному делу у него никаких способностей нет. Вообще.

Ни торговать, ни разводить коней он просто не умел. И вины его в этом не было. Кто-то и на скрипке не сыграет, а кто-то… Это нормально. Кому что дано.

А вот рисовать ему всегда нравилось. И после очередной неудачной попытки приобщить его к коневодству отец смирился. Купил ему краски, кисти, холсты… Рамон пытался рисовать. Честно.

Но…

Видимо, художником он тоже не был. Рисуй не рисуй – все получалось пустым и мертвым. Так бывает. Кто-то черканет два штриха – и видно, что дерево или птица. А кто-то сутки выписывать цветок будет, подойдут, глянут – и плюнут. Ибо – неживое. Неинтересное.

Вреда от Рамона не было, пользы тоже, ну и пес с ним. Не нищие. Прокормим.

Тем более что портреты у Ладората все-таки было модно заказывать. Знатный трайши, высокородный – и такое увлечение. Конечно, даже если портрет не очень удался – можно сказать, что тебя сам Ладорат рисовал. Все похвальба…

Так что сильно Рамона не гоняли.

Портрет семьи?

Ну да. Он хотел начать с Кайно или с матери. Но те вечно заняты. Поэтому под раздачу попала Ливелла, которая любила брата и готова была позировать. А потом и племяшка, которая…

Нет, дядюшку она не любила. Но очень хотела залезть к нему в постель. А потом и в храм с ним прогуляться. А почему нет?

Тириша, науськиваемая матерью, отлично понимала, что денег у нее мало, живет она у Ладоратов из милости, жениха найти будет сложно, а тут такой вариант. Молод, холост, общей крови нету, хоши уговорить можно…

Так что после смерти Ливеллы она пришла к дяде и принялась его утешать.

– До постели утешение дошло?

– Нет, не дошло. Тириша слегла, – честно признался Рамон.

Кайно сплюнул.

– Идиот. Некромант, но как тогда?

– А вот это мы и посмотрим.

Таши отошел к столику, где были разложены принадлежности для рисования. И принялся водить над ним руками.

Кто-то предпочитает смотреть, кто-то определяет на запах, а Таши любил работать вот так. Свою магию он определял руками. Как покалывание тонких холодных иголочек.

Чуть болезненно, но приятно.

И долго ждать не пришлось.

– Ух ты! Какая прелесть! Откуда игрушка?

Таши осторожно держал за кончик роскошную кисть. Действительно роскошную.

Черное дерево, рукоять в виде змеи, каждая чешуйка прорисована, пасть открыта, и из нее вместо языка растет мягкий хвостик.

Таши скользнул кистью по руке.

Приятно.

А вот если посмотреть внимательнее…

– Интересный артефакт.

– Это мне Майло подарил! – возмутился Рамон.

– Майло?!

Кайно вскинулся, как будто его плетью ожгли.

– Сын? – не удержался Таши.

Вчера он детей за столом не видел.

– Старший, – мрачно ответил Ладорат.