Хеллсинг: моя земля - Александр Руджа

— Да? — отвечаю я. Голос садится. Тяжело мне все еще с ним говорить.

— Прошу, пройдите со мной, мисс, — приглашающе делает он ручкой. Судя по всему, либо Интегра меня к себе требует, что маловероятно, либо в оружейную. В свете последних событий, скорее второе.

Так и есть. В комнате полумрак, ряды шкафов с оружейными системами уходят в темноту, и на самом ее, темноты, краешке примостился вездесущий Алукард.

— Досточтимые господа вампиры, — церемонно начинает Уолтер, закрыв дверь. — В последнее время, получив, в силу ряда обстоятельств, куда больше времени на раздумья, чем у меня было ранее, я сполна воспользовался этим полезным преимуществом. В результате этих раздумий я выделил и, в меру своих скромных сил, устранил недостатки, связанные с особенностями вашего вооружения. Сэр Алукард…

На столе появляется немаленьких размеров оружейный кейс.

— Мне пришло в голову, что ваш «Смит и Вессон», несмотря на превосходную функциональность и восхитительный внешний вид, имеет две слабые стороны: недостаточную мощность и малое количество патронов в барабане — всего пять. Сперва я хотел дать вам второй «Смит и Вессон», модель 500, под патрон.50 Action Express, но потом нашел другой, более изящный, как мне кажется, выход.

Кейс открывается. Внутри лежит пистолет невыразимой красоты.

— «Дезерт Игл», Марк XIX, — говорит Уолтер с такой гордостью, как будто он сам его придумал. — Тоже пятидесятый калибр, но патронов в магазине уже семь, и перезаряжать его, разумеется, куда легче. Мощность пули — в два раза выше, чем у автомата Калашникова, на расстоянии в 25 метров она легко пробивает шестимиллиметровый стальной лист. Весит два с половиной килограмма с боезапасом и дульным тормозом, что, конечно, не проблема с вашими способностями. Надеюсь, вы оцените.

— Великолепно, — медленно говорит Алукард. Кажется, он и в самом деле впечатлен.

Уолтер улыбается.

— Мисс Виктория… ваш черед. — С натугой он достает из-под стола очередной кейс, длинный и, надо полагать, тяжелый. — Я заметил, что вы используете преимущественно снайперскую винтовку российского производства, предназначенную для ведения боя на средних и коротких дистанциях.

Расколол меня, чертяка наблюдательный. Пора писать явку с повинной?

— Однако, — продолжает Уолтер, — и на дальних дистанциях врага можно и нужно бить, а раз так… я взял на себя смелость…

Он с некоторой торжественностью отпирает крышку и распахивает кейс.

Да, это, конечно, не заморские изделия, на которые хочется смотреть, любоваться и трогать. Тут, такое впечатление, все сваривалось из водопроводных труб и в большой спешке. Но агрегат… достойный, да.

— Русская армейская крупнокалиберная снайперская винтовка «Корд», она же АСВК, — поясняет на всякий случай Уолтер. — В магазине пять патронов пятидесятого калибра, вес без прицела и боезапаса — двенадцать с половиной килограмм, подтвержденная дальность прицельной стрельбы — полтора километра. Думаю, вам она пригодится в самом ближайшем времени.

Да уж. Приходилось видеть эту машинку в работе.

— Не знаю что сказать… — голос предательски срывается. Что ж у меня за карма такая — получать от людей добро и заботу, и платить им…

Уолтер часто моргает и кажется сейчас сильно старше своих лет. А ведь в оригинале он был наглым и циничным предателем, работающим на противника. Здесь этого не может быть. Здесь это человек, которому я бы доверила прикрывать свою спину. Уолтер свой. Он — наш.

— В этом мы с вами похожи, мисс Виктория… — старому дворецкому явно хочется сказать что-то еще, но нельзя, никак нельзя. — Так похожи.

Все приготовления были закончены. С надземной территории, из опасности заражения и обращения в упырей, вывели весь личный состав и временно передислоцировали под землю, оставив только нескольких часовых на вышках и в главном корпусе. Контуры управления автоматических пушек на территории базы были спешно перепрограммированы и замкнуты на прямое управление из штаба. Камеры слежения с термодатчиками непрерывно обшаривали территорию на предмет необычно горячих объектов.

База «Хеллсинг» застыла в тревожном ожидании.

Развею, пока есть возможность, популярное заблуждение: у вампиров, когда те находятся под влиянием дракулина, очень сильно повышается температура тела, организм буквально сжигает себя, выжимая все возможное — со стороны это иногда выглядит будто наши тела дымятся, что и послужило источником легенды о том, что мы, якобы, сгораем на солнце. На самом деле, это, конечно, просто с поверхности кожи испаряется влага.

А пока Интегра с прибывшими генералами и охранением заперлась в подземном штабе, Алукард оказался оставлен наедине со «своим выводком», как он изящно выразился, и принес нас в жертву общему благу — равномерно распределил по территории надземного корпуса, чтобы в случае атаки, хотя бы один из нас успел подать сигнал и среагировать. По такому случаю нас снабдили еще и рациями с гарнитурами — на случай сообщений от солдат или Интегры, надо полагать.

Сидеть было скучновато — мы с Артуром засели в передней части корпуса, только он контролировал левое крыло и прилегающую территорию, а я — правое. Снаружи было почти по-весеннему тепло: с утра висел туман, но потом распогодилось, и на небе тусклым светлым диском, как на старой фотографии, проявилось солнце.

Алукард затеял непрерывную перекличку на предмет постоянного контроля — попеременно вызывал часовых на обеих наших вышках, дозорные группы и, собственно, нас. Покидать же назначенные по боевому расписанию посты он строго-настрого запретил. Как это говорится, во избежание.

«Понимаете ситуацию? Живые души не должны входить, а все прочие не должны выходить. Ибо был прецедент!»

А как же гарантированная нам Биллем о Правах свобода передвижения? Или тут как обычно: «шаг влево, шаг вправо — побег, прыжок на месте — попытка взлететь?» Сто процентов.

«Теперь ты в армии… О-у-о, теперь ты в армии…»

А еще из-за угла корпуса начал поддувать нехороший зимний ветер. Заболеть я не боялась, с этим теперь навсегда покончено, а вот пулю такой ветер будет достаточно заметно отклонять. А винтовка у меня теперь новая, и, между прочим, так пока что и не пристрелянная. И из-за этого потом наверняка начнутся проблемы, как будто это я виновата…

Охо-хо.

— Башня один.

— Все чисто, сэр.

— Дозор один?

— Никаких происшествий, сэр.

— Башня два.

— Здесь все чисто.

— Дозор два?

— Все тихо, никаких признаков противника, сэр.

Минутная пауза.

«Невинные»?

«Все в шоколаде».

«ОК».

«Чисто».

«Все хорошо».

Перерыв на несколько минут. И заново.

— Башня один?

Первые пару часов это было забавно, и даже интересно, но потом как-то надоело. Дозорам хорошо, они хотя бы не сидят на месте, а вот нам… или даже нет: солдатам хорошо, их такому учили, в том числе и терпеливо ждать, пока противник покажется, обнаружит себя, а вот нас…

— Дозор два?

— Пока все чисто, сэр.

Нас в те короткие недели, что выделили на подготовку, готовили совершенно к обратному — движению, коротким, экономным действиям, напору и натиску. А вот к терпеливому пролеживанию боков в засаде не готовили совсем. Честное слово, это «Азовское сидение» уже начинало крепко действовать на нервы.

— Башня один?

— По-прежнему тихо.

«Как думаете, сколько осталось до атаки?» — Кристина сдается первой и начинает мысленный разговор. Что вообще-то строго запрещено, но с другой стороны — какого черта? В напряженной, ждущей тишине сидеть — удовольствие сильно ниже среднего. Да и контролировать нас в этом смысле непросто — Бог не выдаст, Алукард не съест.

Скорее всего.

«Думаю, вот-вот,» — мрачно отвечает Артур. — «Только мы потеряем бдительность…»

«И тут — бах! — ничего не происходит» — жизнерадостно дополняет Кристина и хихикает удачной шутке.

Солнышко, между тем, в самом своем зимнем зените. Неприятное для вампиров время. Будь я террористом, именно в эти часы атаку и начала бы. А против нас работают умные террористы, которые и сами это должны понимать. «Хочешь побить „Хеллсинг“ — будь умнее „Хеллсинга“!» Это я себя так успокаиваю — ждать осталось недолго, типа.

— Дозор один?

— Без изменений, сэр.

«А может, вообще ничего не случится», — вступает в беседу Влада. — «Кто вообще сказал, что террористы клюнут…»

«Размечталась», — фыркает Артур. — «Всегда следует ожидать худшего.»

— Дозор два. — Короткая пауза. — Дозор два!

— … все чисто, сэр.

«Черт возьми, до чего все однообразно, — театрально вздыхает Кристина. — Одно и то же, одно и то же каждые пять минут: „все чисто, сэр“, „нет проблем, сэр“… Солдафоны.»