Дело чести - Кэндис Герн

– О чем же вы хотите побеседовать, милорд?

Напряженное выражение в глазах лорда Се-джвика сменилось знакомой улыбкой.

– Для начала, – сказал он, – я считаю, что пора покончить с некоторыми формальностями. В конце концов мы знакомы уже больше шести лет.

После такого заявления Мэг не удержалась и хихикнула.

– Кажется, что это целая вечность, – невозмутимо продолжал виконт. – Вы и ваш брат так хорошо ко мне относились все то время, что я провел здесь, и теперь мне кажется, будто мы знакомы с вами всю жизнь. И я считаю… я не хотел бы, чтобы вы называли меня «милорд».

– Как же мне к вам обращаться?

– Давайте рассмотрим возможные варианты… – протянул лорд Седжвик. Слегка прикусив нижнюю губу, он весело щурился. – Вы можете называть меня «дорогой».

Мэг рассмеялась, стараясь скрыть свое замешательство. Он простой повеса, повторяла она себе. Он простой повеса, готовый флиртовать с любой женщиной моложе шестидесяти, которая окажется в поле его зрения.

– На этот вариант я не согласна, – весело сказала она.

– Нет? – Он покачал головой, изобразив разочарование. – Ну что ж, вы ведь знаете, что мое имя Колин. Но никто, кроме матери, никогда меня так не называл. Большинство предпочитает звать меня Седжем.

– Седж? Но почему же не Колин?

– Я унаследовал отцовский титул, когда был еще ребенком, – пояснил он. – Преподаватели в Хэрроу настаивали, чтобы к тем, кто носит титул, обращались соответствующим образом и никогда не называли просто по имени. Поэтому близкие звали меня Седжвиком, а все остальные лордом Седжвиком. Вскоре, как водится, друзья сократили меня до Седжа. Так это и повелось.

– Тогда, стало быть, Седж, – сказала Мэг.

– А как мне вас называть, мисс Эшбертон? – спросил он.

– Давайте рассмотрим возможные варианты… – Мэг заметила, что лорд не смог сдержать улыбку, услышав свои собственные слова. – Поскольку мое полное имя Маргарет, за всю жизнь мне довелось услышать множество производных от него. Пожалуй, чаще всего встречалось Длинная Мэг.

Седж издал короткий смешок.

– Не может быть!

– Поверьте мне! Еще в юные годы я выделялась своим ростом.

Седж мягко усмехнулся и сказал:

– Думаю, это прозвище осталось в прошлом?

– Пожалуй, да, – ответила Мэг. – Только Терренс иногда позволяет себе дразнить меня. С тех пор как я стала смотреть на своих знакомых сверху вниз – в буквальном смысле сверху вниз, – они начали опасаться меня задевать.

– Могу обещать, – поклялся Седж, – что когда я снова стану на ноги, вам не придется смотреть на меня сверху вниз.

– Я знаю. Мы ведь танцевали с вами, помните?

– Ну да, конечно, – быстро ответил Седж, хотя Мэг не сомневалась, что на самом деле он ничего не помнит.

– В любом случае, – сказала девушка, не желая углубляться в эту тему, – я буду рада, если вы станете называть меня просто Мэг.

– Пусть будет Мэг, – согласился он, – но должен признаться, что я бы предпочел звать вас Ангелом.

– Ангелом?!

– Понимаете, в редкие минуты просветления во время моей болезни я видел ваше лицо, склоненное надо мной, – сказал Седж и улыбнулся. – Я тогда решил, что умер, попал на небеса и вижу ангела.

Откинувшись назад, Мэг звонко рассмеялась.

– Я? Ангел? Ну и ну! Теперь-то вы больше не заблуждаетесь, я полагаю?

Загадочно улыбнувшись, Седж молча пожал плечами.

– А теперь, Седж, – продолжила Мэг, – когда мы выяснили, как будем называть друг друга, о чем вы хотите побеседовать?

– Почему бы нам не поговорить о ваших лошадях? – предложил он, прекрасно зная, что эту тему Мэг готова обсуждать часами. – Раз уж я не могу пока посетить ваши знаменитые конюшни, может быть, ваш рассказ позволит мне хотя бы представить их?

И Мэг с энтузиазмом начала свое подробное повествование, в деталях объясняя, как выглядят здания из розового кирпича, построенные еще ее прадедом. Ее прекрасные глаза светились, когда она с любовью описывала просторные стойла, в которых содержалось более семидесяти лошадей.

Семидесяти лошадей?!

Эта цифра произвела на Седжа такое впечатление, что отвлекла от его увлекательного занятия– изучения золотистых крапинок в глазах Мэг. Но скоро его внимание переключилось на красиво изогнутые темно-каштановые брови, такие подвижные и выразительные, и он разглядывал их, пока девушка вела свой рассказ о раздельном содержании лошадей разных пород и об элитных чистокровках, размещенных в старейшем центральном помещении конюшен. Его глаза изучали очертания верхней губы с небольшой ямочкой в центре, пока Мэг описывала главный манеж, где потенциальным покупателям демонстрировались различные аллюры предлагаемых на продажу скакунов. Седж был совершенно очарован тем, как кончик ее языка периодически облизывал полную нижнюю губу, поэтому он пропустил мимо ушей большую часть из рассказа о маленьких вольерах и больших паддоках, а также о пастбищах и выгонах.

Время летело незаметно, пока Мэг угощала Седжа историями о многих знаменитых скакунах, с которыми ей доводилось работать. Виконт был в восторге от ее живого, красочного повествования не меньше, чем от ее удивительной красоты. Никогда еще общение с женщиной не доставляло ему такого удовольствия.

Седж прервал ее длинное повествование о родословных и спросил об истории Блю Блейз. В ответ он услышал описание самых знаменитых скачек в Ньюмаркете, выигранных этим вороным жеребцом. Мэг рассказала и о Бристол Блю, том молодом чалом, которого она тренировала, и о своих планах на его будущую спортивную карьеру. Ее энтузиазм был заразительным. Прикованный к постели Седж словно побывал вместе с девушкой в конюшнях.

Восторженно обсуждая свою любимую тему, Мэг даже не заметила, что невольно придвигает свой стул все ближе и ближе, пока в конце концов не оперлась руками о накрытую покрывалом кровать.

– На этой неделе я собираюсь попробовать Бристола на более высоких барьерах, – сказала она с явной гордостью. – А затем мы будем работать на северных полях, там у нас самые сложные препятствия.

Седж улыбнулся и словно невзначай накрыл ладонью ее руку.

– Расскажите мне еще, – попросил он. И она рассказала.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Седж смотрел в окно спальни и думал о том, как ему не хватает его друзей. Он был одинок. По крайней мере именно этим он объяснял самому себе свое неудержимое влечение к Мэг Эшбертон. Это все от одиночества. Глядя на пухлые белые облака на фоне ясного голубого неба, он гадал, чем занимается Мэг. Возможно, скачет верхом на своем любимом чалом– глаза горят от возбуждения, рыжие волосы выбились из прически и развеваются на ветру. Он не мог припомнить, когда еще встречал столь интригующую женщину.