Ты меня полюбишь! (СИ) - Мэй Рада

Больше в этот день посетителей не было, и я почувствовала ощутимое разочарование из-за того, что один белобрысый нахал даже не соизволил поинтересоваться моим состоянием.

Конечно, к пациентам госпиталя пускают только родственников, но ведь запрет этот скорее условный. А Мэйверзу на такие формальности всегда было плевать. Получается, глупую магическую клятву, противоречащую долгу перед родом, он смог дать, а найти возможность заглянуть ко мне после всего случившегося — нет. Значит, не так уж и хотел. И совсем не волновался, чтобы там Лестэлла не говорила!

Эти мысли вызывали скорее лёгкую грусть, чем обиду или разочарование. Я всё же была очень благодарна парню за помощь. Если бы не он, неизвестно чтобы со мной случилось! Так что при встрече в академии нужно будет обязательно его поблагодарить.

Подумав о возвращении в академию, я невольно расплылась в довольной улыбке. Не знаю, сколько времени займёт восстановление, но на свой факультет я вернусь уже не как адептка с самым слабым даром, а как будущий специалист с неплохими перспективами. Главное, что они снова есть, а управляться с новыми способностями я обязательно научусь!

Глава 14

После того как я очнулась в Королевском госпитале, события начали развиваться стремительно. Через три дня моего отчима арестовали… за убийство эйра Торинсона, который, тем не менее, до сих пор оставался живым. Это даже звучало дико, а сама история была настолько неправдоподобной, что я не сразу смогла в неё поверить.

А вот мама, Блордраки и особенно дядя Мартион поверили сразу, потому что хорошо знали своего предка — моего прадеда Абигуса Доргана. Оказывается, всё это началось ещё с него…

Он недаром всю жизнь старался окружать себя сильными проводниками, начиная с женитьбы на моей прабабушке. Помимо прочих меркантильных целей он тем самым хотел обеспечить себе, если не бессмертие, то очень долгую жизнь.

Запрещёнными артефактами Дорган, как выяснилось, тоже не брезговал, и однажды раздобыл себе где-то пару ловцов душ — неприметных компактных приспособлений, способных после смерти человека запечатать в себе его душу на неопределённый срок. А сильный проводник без особых усилий мог бы вернуть её в тело, при условии, что прошло не более получаса с момента трагедии.

Именно на это, видимо, рассчитывал старик Дорган, разместив один из ловцов в своей спальне. Думал, что если вдруг станет плохо, его всё равно принесут сюда. В случае смерти ловец сохранит душу, а кто-то из проводников успеет вернуть её обратно. Да вот только это его не спасло. Умер прадед не в спальне, а второй ловец, который он всегда старался носить с собой, в тот вечер просто забыл взять.

И, пожалуй, никто бы об этом не узнал, если бы мы с дядей Эртаном однажды не отправились на экскурсию в замок Дорганов. Он знал о некоторых планах своего деда, и, зачем-то проверив тайник в его спальне, с удивлением обнаружил в нём ловец душ. И опять ничего плохого могло бы не случиться, если бы дядя не рассказал об этом артефакте моему отчиму.

Тот не сразу поверил. Принялся изучать тематическую литературу и выяснил, что душу, пойманную артефактом, можно вернуть не только в её прежнее тело, но и в любое другое, главное, чтобы смерть была совсем свежей, а рядом находился проводник. Собственно, поэтому артефакт и оказался под запретом — такое перемещение приравнивалось к двоедушничеству, а за него в некоторых случаях полагалась смертная казнь.

Решив всё проверить лично, Фэргис тоже посетил замок. Он нашёл в указанном месте ловец и по характерному зеленоватому свечению понял, что тот не пустует. В нём тогда уже находилась душа погибшей Валды. В этот момент у фактически разорившегося отчима и созрел дикий план, в воплощение которого он втянул и меня.

Подробностей мне не рассказывали, но в результате его действии я оказалась в нужное время в нужном месте и невольно посодействовала перемещению души Валды в тело Торинсона, к тому времени лишённого жизни пособником Фэргиса — таким же разорившимся игроком, остро нуждающимся в средствах.

А дальше они запугали и без того пребывающую в ужасе Валду, велев чётко выполнять их указания — ставить печати на определённые документы, получать деньги, якобы на государственные нужды, и передавать им. Вот почему у отчима вдруг улучшилось финансовое положение.

В те дни, когда я находилась дома и продолжала слабеть, они с подельником планировали провернуть с помощью подставного Торинсона, какую-то крупную махинацию, а после от него избавиться. Поэтому я со своей невовремя проявившейся способностью общаться с призраками и видевшая душу настоящего Торинсона, стала опасной помехой.

Убивать меня Фэргис похоже, не собирался. Видимо, всё ещё планировал продать Пальрису, а с помощью подставного целителя позаботился о том, чтобы мой дар не помешал их преступной афере. Но он всё же сыграл решающую роль в выявлении их махинаций.

В итоге Фэргиса с подельником арестовали каратели. Валду, пребывающую в теле Торинсона, тоже задержали. Она, испуганная и растерянная, отпираться не стала — сразу же всё рассказала, поспособствовав тому, что эти двое затейников, скорее всего, получат пожизненный срок заключения в дорплеозе (камере, блокирующей магию человека). Всё-таки на королевскую казну покусились, да ещё и запрещённый артефакт использовали, фактически сотворив двоедушника! Что будет с самой Валдой — пока непонятно. С одной стороны, она как бы не виновата, с другой — двоедушница. В любом случае её дальнейшую судьбу теперь будут решать правоохранители, а я могу выдохнуть свободно — опекуна, навязывающего ненавистных женихов можно больше не опасаться.

Не успела я отойти от этих новостей, как на голову буквально обрушились другие. Вечером того же дня мама призналась, что сегодня в госпиталь приезжали родители Мэйверза. Искали проводника посильнее, чтобы помог найти человека, с которым утеряна связь.

Поскольку родительница к этому семейству была «неравнодушна», так и не сумев простить им покупку родового замка Дорганов, она этот разговор постаралась подслушать, и выяснила, что речь шла о… Рэйвуде. Он пропал ещё несколько дней назад!

Как выяснилось, исчез он в тот же вечер, когда сообщил Дорганам и Блордракам о моём бедственном положении. Дождался их возвращения, выяснил, что мы с мамой уже в безопасности, и отправился в академию самостоятельно, отказавшись от предложения выделить ему экипаж. Слишком гордый, видите ли! А вот до учебного учреждения Мэйверз так и не добрался.

В академии сразу не стали бить тревогу, решив, что их адепт мог по какой-то причине поехать домой и там задержаться. Родители после известных событий с сыном общались нечасто, поэтому тоже не переживали, полагая, что он исправно посещает занятия. И только когда на третий день из академии всё же поступило сообщение с вопросом, собирается ли Рэйвуд Мэйверз вернуться к учёбе, они запаниковали и начали поиски.

К сожалению, проводники Королевского госпиталя ничем помочь не смогли. Теперь уже я подслушала, как они объясняли взволнованным и испуганным родителям блондина, что найти Рэйвуда обычными способами не получается, потому что там, где он находится, вероятно, стоит сильная защита от подобного вмешательства.

Они не упомянули ещё об одном обстоятельстве, делающим поиск бессмысленным. Как бывший проводник, за три года обучения я хорошо усвоила, что такая связь на расстоянии невозможна, если человека… нет в живых!

От мыслей, что Мэйверз, возможно, уже мёртв, мне стало так страшно и горько, что пришлось немедленно вернуться в постель. Своими переживаниями я ни с кем не делилась, и очень старалась гнать от себя плохие мысли, но ничего не получалось. Прошло целых три дня, а он за это время ни разу ни с кем связался. Значит, точно случилось что-то плохое! А рассуждения мамы о том, что своенравный парень мог просто сбежать, устав от упрёков родителей, казались просто нелепыми.

С чего вдруг так внезапно⁈ Да и проводники тогда могли бы его найти. К тому же, я почему-то не сомневалась, что если бы не обстоятельства, Мэйверз в тот же вечер или на следующее утро обязательно нашёл бы возможность меня навестить, несмотря ни на какие правила и запреты! В душе росло и крепло ужасное ощущение неотвратимой трагедии, доводя до слёз от осознания собственного бессилия. Ведь он помог мне. Фактически спас, а я ничего не могу для него сделать. Или… могу?