В Калифорнию за наследством - Фредерик Дар

— Все проще: он только мне доверяет кассу нашего магазина!

Она появляется ровно через час. Она неотразима, она очаровательна, она — сплошной соблазн. Наши желания настолько совпадают, что совершенно нет времени спокойно снимать свои одежды и аккуратно вешать их на спинки стульев. Тем хуже для одежд.

Освободившись от плена наших желаний, мы наконец можем спокойно обо всем поговорить. Я рассказываю Анжелле о самых значительных перипитиях нашего пребывания в Морбак Сити, умалчивая, естественно, о трупах. Не могу не рассказать о печальной участи бедной Иви, правда при этом корректирую события: она изменяла своему святому мужу не со мной, а с нашим петухом — Маркизом. Делаю я это только потому, что считаю крайне невоспитанными тех типов, которые хвастаются своими победами перед женщиной, которой только что обладали. Что поделаешь, в наше время корректность в отношении с женщиной и хорошие манеры практически отсутствуют.

— Нежная моя, Анжелла, — я щекочу мочку ее уха своим дьявольским языком. — Не могли бы вы уделить мне еще немного внимания?

— Дорогой, вы еще хотите? Какой же вы ненасытный!

Я спешу обмануть ее ожидания и прошу составить мне

компанию, чтобы немедленно отправиться по адресу Конексьон Бульвар, где до настоящего времени проживал некий Витлей Стибурн.

Анжелла с радостью соглашается. Такие женщины, как

она, обожают играть в детективы.

* * *

Я жду Анжеллу на крыше здания, приспособленной под стоянку автомобилей. Отсюда открывается прекрасный вид на сказочный мир, имя которого — Голливуд. Чтобы скоротать время, решаю позвонить в Вашингтон, в посольство Франции.

— К сожалению, посол сейчас находится в Париже, — сообщает мне его заместитель Лионель Жосмин. Услышав мою фамилию, он кричит в трубку: — Привет, кузен!

Я крайне удивлен. И он объясняет мне, что женат на дочери кузины моей маман. В силу свое бурной и беспокойной жизни, я пропустил такое важное событие. Но мир тесен! Я давно это понял! Разговор о том, о сем; я выслушиваю его восторженные охи о своих детях. Потом мы говорим немного о близких родственниках. Потом я сообщаю, что пока не женат, так как много дел и много женщин, которые вяжут по рукам и ногам и не дают возможности подумать о таком важном шаге. Он хохочет!

Он переходит на «ты». Мы начинаем тыкать друг другу. Теперь я могу заговорить с ним о том, что меня интересует.

— Ты бы мог узнать поподробнее об агенте ФБР 6018?

— Конечно! Ты знаешь его фамилию?

— Витлей Стибурн.

— Куда я могу тебе позвонить?

— Я тебе позвоню, кузен, сам, потому что у меня пока нет здесь постоянного места. Когда мне позвонить?

— Я думаю, через полчаса.

— Ты смотри! У вас превосходно налаженная работа!

— Тебе известно и это?

— Еще бы! Самое лучшее посольство в мире!

Мы еще несколько раз повторили друг другу «кузен» и положили трубки.

Анжелла появляется минут через пятнадцать после моего разговора с родственником.

Вызывающе прекрасная, она приближается ко мне своей неповторимо мягкой и очень женственной походкой. Есть все-таки красивые женщины на нашей планете! А если бы мне пришлось родиться на Марсе или Юпитере?

Словно после долгой разлуки мы бросаемся друг другу навстречу, впиваемся друг в друга губами.

— Это выше моих сил! — шепчет она. — Я не могу сопротивляться желанию. Я сейчас же хочу вас!

Я открываю заднюю дверцу своего «понтиака»...

Мы прибываем на финиш одновременно с Анжеллой. И нас приветствует легкий звук клаксона. Это старый седой американец, в очках с золотой оправой.

— Мне не приходилось видеть ничего лучшего. Я недавно был на концерте Паваротти, всего месяц назад, так он не идет ни в какое сравнение с тем, что я видел сейчас!

Водитель «мерседеса» аплодирует нам и уезжает со стоянки.

Но рядом с нами появляется еще один свидетель: в красно-белом комбинезоне служащего стоянки. У него рахитичная голова, волосы и глаза альбиноса, он брызжет слюной словно гастритчик во время странствования по пустыне Лак Сале.

— Я видел все! — сообщает он мне.

— Проклятый соглядатай!

— Не разговаривайте в таком тоне со мной, иначе я сейчас же позову полицию, и вам придется объяснить свое поведение. — И добавляет, не моргнув и глазом: — Двадцать долларов, и я ничего не видел.

— Это ваш тариф?

— Я мог бы потребовать у вас и пятьдесят, так как у меня есть свидетель: тот старик за рулем «мерседеса». В этом случае вам угрожает тюрьма, так как вы занимались развратом в общественном месте.

Я хватаю его за бретельки комбинезона.

— За попытку шантажа официального лица угрожает тюремное заключение, малыш. Я надеюсь, что вам это известно?

Чтобы добить его окончательно, я достаю свое удостоверение, заполненное на французском языке, но слово «ПОЛИС» известно во всем мире. Это международное слово.

Поскольку он проглотил язык, я отрываю одну бретельку от его комбинезона и берусь за вторую.

— Говорите, вам известно это или нет? Иначе ваш комбинезон превратится в гольфы!

Он говорит:

— О'кэй. Да.

— Вот и хорошо! Впредь не допускайте оплошности.

Я сажусь за руль машины, Анжелла рядом со мной.

— Вы обалденный мужчина, — заявляет она мне. — Вам не кажется, что вы должны жениться на мне?

— Я предпочитаю любить вас! — Таков мой ответ. — Итак, результаты вашей миссии?

Анжелла рассказывает мне, что Витлей Стибурн живет на последнем этаже довольно старого дома, в котором нет гардьена. Поэтому ей пришлось подняться наверх самой и позвонить в дверь. На пороге квартиры ее встретили двое мужчин. Анжелла представилась служащей жилищного фонда городской мерии и объяснила им, что составляет опись квартир, для чего ей нужно осмотреть каждое помещение в доме.

Типы заявили ей, что в связи с отсутствием хозяина, они не могут позволить ей сделать этого. Один из них поинтересовался, есть ли у нее документ мерии. Анжелла объяснила, что подобные мероприятия являются плановыми, и выполняются сотрудниками мерии регулярно. Она попросила их передать Стибурну, что в ближайшее время обязательно посетит его.

— Вы не могли бы подробнее описать тех нелюбезных мужчин?

Каждое ее слово впитывает моя цепкая память. Она у меня феноменальная. Я вспоминаю без труда спустя двенадцать лет даже самую маленькую родинку на ягодицах моей случайной попутчицы в полутемном купе скорого поезда.

— Вам удалось заглянуть внутрь квартиры?

— Конечно. В комнате все перевернуто вверх ногами.

— Вам не кажется, что это дело их рук?

— Возможно.

Грузовой лифт опускает нас на уровень улицы.

— Смотрите, они переходят улицу! — кричит Анжелла.

Я понимаю, о ком идет речь. Парни, побывавшие в квартире Стибурна, переходят улицу и держат свой путь к стоянке, которую мы только что покинули. Такой случай терять нельзя. Я выскакиваю из машины. Анжелла не успевает ничего спросить. Мгновение — и я уже в лифте.

Два молодца появляются на стоянке только через минуту сорок секунд после меня. Они примерно моего возраста: чуть-чуть перевалило за сорок. Один из них мексиканец, второй — американец с квадратной рожей, небритый и, конечно же, с жевательной резинкой во рту.

Я прячусь за соседней машиной, стоящей рядом с их «фордом». Когда они въезжают на площадку грузового лифта, я почти ползком следую за ними. Сидящий за рулем мексиканец опускает стекло бокового окошка, чтобы нажать кнопку на спуск лифта. Я понимаю, что именно сейчас могу изменить ситуацию в свою пользу. Я достаю из внутреннего кармана куртки ампулу фантастического снотворного мгновенного действия, осторожно, затаив дыхание, отламываю верхушку ампулы и резким взмахом руки вбрасываю ее во внутрь автомобиля в тот самый момент, когда мексиканец уже почти полностью поднял стекло. Увидев меня, он тянется к пистолету, но не успевает: откидывается назад на подголовник, где уже покоится голова американца. Нажимаю кнопку «Стоп». Лифт останавливается. Самое трудное — не надышаться самому. Естественная вентиляция помогает мне. Я переношу спящих в багажник и сажусь за руль, нажав кнопку «Вниз».

Меня не волнует негодующая клаксонада выстроившихся в очередь к лифту вереницы автомобилей.

* * *

Начинает вечереть, когда я подъезжаю к особняку Феликса. У соседнего дома в агрессивно красных одеждах сумерничает мулатка. Она так щедро оросила себя духами, что, наверное, весь квартал сейчас вдыхает их аромат. Ноги мулатки развернуты с такой же гостеприимностью, как арены Севильи в день корриды.

— Хэлло! — окликает она меня.

Я отвечаю ей взмахом руки.

— Подойдите ко мне на минутку! — приглашает она.

Не в моей привычке игнорировать подобные приглашения. Подхожу. Мулатка страшна как смерть. Ее лицо покрыто толстым слоем штукатурки. Грудь ее уступает Элиз Тейлор, хотя глубина декольте такая же. Неистово накрашенные губы кажется занимают все пространство от носа до кончика подбородка.