Обман - Клэр Фрэнсис

Интересно все-таки, зачем он взял Джоша и затеял весь этот пикник?

Ричард и Джош начинают говорить о парусном спорте. Я пытаюсь продемонстрировать какой-то интерес, но быстро сдаюсь. Может, у Гарри в действительности была страсть к яхтам, но она явно не передалась мне. В этом его хобби я всегда играла сугубо вспомогательную роль: чистила каюту, закупала провизию и только очень редко, когда Гарри обещал не плыть дальше устья реки, брала на себя функции неумелого члена команды.

От легкого вина у меня слегка кружится голова. На этой поляне ветра почти нет, мне уже не холодно. Вдруг приходит ощущение внутреннего покоя.

Джош бросает свою рыбу – она теперь представляет собой размазанную по тарелке кашу из мяса и костей – и отправляется за водой к пристани.

Морланд наливает мне еще вина. Он говорит, что служба вчера была прекрасная.

– Хотя вам, наверное, было нелегко.

– Да. К тому же было довольно жарко, – соглашаюсь я. – И пришлось общаться со столькими людьми. – Несколько минут я смотрю на огонь. – Скажите, как вы повстречались с Гарри?

Он задумывается всего на мгновение, но мне этого достаточно, чтобы понять, что сейчас я услышу несколько скорректированный вариант правды.

– Наши подразделения встретились в кромешной тьме. В болоте. Мы чуть не умерли от страха – ведь натолкнулись друг на друга совершенно случайно.

– Это было на Фолклендах?

Он кивает.

Я пытаюсь представить себе Гарри и Морланда в болотах Фолклендов в напряженном ожидании врага, однако не получается. Видимо, Гарри слишком мало рассказывал мне о тех временах. Все, что я от него слышала, лишь история о том, как одного солдата из их взвода тяжело ранил снайпер, и доставляли они его в санчасть так долго, что пропустили все сражение.

– Вы хорошо его знали? – спрашиваю я.

– Нет. Во всяком случае, в то время. Мы вновь повстречались года два назад в связи с этим саудовсим проектом. – (Я пожимаю плечами.) – Одна верфь неподалеку отсюда, в Ипсуиче, приняла участие в тендере на строительство патрульных катеров для саудовцев. С ней конкурировали несколько предприятий на континенте, в Европе. Верфь нуждалась в поддержке, и Гарри смог убедить властные структуры помочь. В этом деле, надо сказать, я узнал его как способного и напористого политика.

Это меня не удивляет. Гарри доставляло удовольствие использовать свое положение члена парламента. Он любил маневрировать людьми. Разумеется, при этом ему больше всего нравилось то, что он находился в центре событий.

– А однажды, – после небольшой паузы произнес Морланд каким-то неожиданно тихим голосом, – он очень помог мне лично.

Я и в этом не сомневаюсь. Гарри обожал оказывать и принимать услуги. Он расценивал их чуть ли не как одну из весьма твердых валют, обращавшуюся в сфере его интересов и бизнеса. Хотя не совсем обычен тот факт, что услуга была оказана со стороны Гарри, а не Морланда. Ведь Ричард вряд ли обладает каким-то особенным влиянием, будучи лишь инспектором в относительно небольших кораблестроительных проектах.

Я не спрашиваю Морланда, в чем состояла оказанная ему Гарри помощь. Подозреваю, что это могла быть одна из тех услуг, которыми обмениваются только мужчины, и Ричарду вряд ли захочется рассказывать о ней.

– Гарри почти ничего не говорил мне о Фолклендах, да и вообще о своей службе в десантных войсках. – Я делаю паузу, поскольку собираюсь сказать нечто не очень лояльное по отношению к Гарри. – По-моему, в армии ему не нравилось.

Морланд хотел что-то ответить, но передумал. Помолчав несколько секунд, он пожимает плечами и неуверенно произносит:

– Зарабатывать себе на жизнь службой в армии вообще сомнительное занятие, разве нет?

«Сомнительное»? Какое странное слово.

– Не подумайте, я не имел в виду что-то плохое. Просто… Просто вы идете в армию, потому что и ваш отец служил в морской пехоте, и ваш дед… В восемнадцать лет вам кажется совсем неплохой идея послужить несколько лет, подзаработать, получить хорошую подготовку…

– А потом вас посылают на войну.

– Да. Вы привыкаете к мысли о том, что никогда не примете участие в реальных боевых действиях, и тут «бац!» – на тебе! Настоящая война! – Он вглядывается в пламя и с болью в голосе продолжает: – Война, где гибнут живые люди. Твои друзья. И никто не говорил раньше, что тебе при этом предстоит испытать. – Лицо у Морланда мрачнеет, он переводит взгляд на меня.

Я отвожу глаза и смотрю на костер. Я не уверена, что могу продолжать этот разговор. Когда вновь смотрю на Морланда, то обнаруживаю, что он внимательно изучает мое лицо.

– Думаю, в случае с Гарри было так же, как с вами, – замечаю я. – Думаю, он пошел в армию в значительной мере под влиянием примера своего отца. Это если говорить о причинах. Ведь он потерял отца еще подростком. В этом его решении был какой-то фатализм. Во всяком случае любой психоаналитик объяснил бы так поступок Гарри.

Морланд задумчиво кивает, хотя у меня создается впечатление, что мысли его обращены сейчас не столько к Гарри, сколько ко мне.

Появляется Джош. Он согнулся под тяжестью ведра с водой, которая выплескивается через край. Поймав на моем лице улыбку, Морланд переводит взгляд на Джоша и, вскочив на ноги, приветствует его взмахом руки.

– Было бы проще отнести тарелки к воде, Джош. – Он собирает посуду, стряхивает остатки рыбы и кости в костер и идет по направлению к мальчику.

Джош ставит ведро на землю и, словно уставший спортсмен, отдыхает, согнув спину и уперев руки в колени.

От вина меня слегка клонит ко сну. Настроение умиротворенное. Пока Морланд показывает Джошу, как нужно мыть посуду, я встаю со своего импровизированного стула и растягиваюсь на траве, закрыв глаза. Сейчас бы самое время немного вздремнуть, но я боюсь, что тогда не засну ночью. А ночи в последнее время вызывают у меня страх.

Немного погодя я различаю приближающиеся шаги и слышу, как кто-то опускается на землю рядом со мной.

– Было бы неплохо, если бы энтузиазм Джоша насчет мытья посуды не прошел слишком быстро, – сквозь дрему говорю я.

– Да уж, – усмехается Морланд. – Я, со своей стороны, сделал для этого максимум возможного.

– Удивительно, как легко занимаются мытьем посуды мужчины, когда их это устраивает, – замечаю я, стараясь, чтобы Ричард не различил в моем тоне упрека.

– Ну вот, уже нападки, – отвечает он, но голос его полон теплоты. – Хотя в общем вы правы. Конечно, правы. Во всяком случае, ваше замечание справедливо в отношении большинства мужчин. Разумеется, я – выдающееся исключение. Но в нашу защиту мог бы сказать, что такое положение вещей возникает в том числе и потому, что вы, женщины, не упускаете шанса показать нам, насколько мы бесполезны и неумелы на кухне.

– Я этого никогда и никому не показывала.

Ричард смеется, но несколько натянуто, и я ощущаю, что в нашем разговоре незримо присутствует тень Гарри.

Как бы отвечая на чей-то непроизнесенный вопрос, Морланд говорит:

– Но в ситуации с Джошем все будет нормально. Я в этом уверен. У него есть… – Он на секунду задумывается. – У него есть внутренний стержень.

Этот комплимент мне приятен. Понятно, что Морланд несколько завышает оценку мальчика, но внутренний стержень для мужчины – необходимая вещь. Если только он не несет в себе негативных моментов, как в случае с Гарри.

Ричард продолжает цепь каких-то размышлений:

– А вот что касается вас… – Его голос вдруг становится неуверенным. – Одним словом, как я полагаю, вам сейчас будет нелегко. Я имею в виду, с финансовыми, да и со всякими юридическими делами.

Я слегка приоткрываю глаза. Надо мной нависают темные облака.

– Да нет. А, впрочем, с этими вещами всегда нелегко.

– У меня был один друг. Его отец погиб в море. Семье пришлось пережить много трудностей, прежде чем вопросы наследства, компенсации и так далее хоть как-то утряслись.

Я поворачиваю голову. Морланд сидит, положив руки на колени, и, слегка прищурясь, смотрит на меня. Чувствую, эта линия разговора возникла неспроста, что он к чему-то ее подводит.

– Нанятые ими адвокаты, – продолжает Морланд, с самого начала повели дело не в том направлении. Два года было потеряно. Семье пришлось продать дом. Я вообще удивляюсь, как они тогда… – В голосе Морланда вновь слышатся нехарактерные для него нотки неуверенности. – У вас в этом смысле все в порядке? Да, я знаю, с вами работает Леонард. Но здесь нужны очень квалифицированные юристы. Специалисты именно по таким делам. Он нашел вам таких людей?

Мне приходит в голову, что это можно расценить как некоторое вторжение в мои дела, что Морланд несколько переступает границы беседы с человеком, пусть даже и находящемся в сложном положении, но которого он почти совсем не знает. Но почему-то эта мысль не вызывает во мне негативных эмоций. Может, потому что Ричард говорит все это с явным участием, а вопросы его вполне естественны.