Призрак музыки - Александра Маринина

– Забыли, Борис Витальевич. Но я не в обиде.

– Еще не хватало, – пробурчал Гмыря, – тебе ли на меня обижаться, тем более что я все-таки вспомнил. Ладно, Николай, прими поздравления и вперед с песнями.

Оперативники поднялись и направились к двери.

– Коля, – послышался голос Гмыри, – послушай-ка…

– Да, Борис Витальевич, – обернулся Селуянов.

– А что, ваша Каменская действительно сможет отличить эту призрачную запись от любой другой, исходя только из объяснений мальчика?

– Сможет, – твердо ответил Николай. – Даже не сомневайтесь.

Гмыря задумчиво почесал щеку и почему-то сказал:

– Черт-те что…

В воскресенье, на следующий день после свадьбы Селуянова, Настя вместе с Алексеем добросовестно объезжала места, где продаются компакт-диски и аудиокассеты. Она искала записи Шотландской симфонии Мендельсона. Классическая музыка нынче особой популярностью не пользуется, на уличных прилавках в огромных количествах лежали записи современной эстрады, как отечественной, так и зарубежной, классика там попадалась редко. Были, правда, места в Москве, где выбор записей симфонической музыки был более чем приличным, но главенствовали там Бах, Бетховен, Чайковский, Рахманинов, Шопен, а также диски с концертами Паваротти. Найти Мендельсона оказалось совсем непросто.

– Что мы ищем? – наконец не выдержал Чистяков. – То ты смотришь кассеты, то диски.

– А я сама не знаю, что это было, – призналась Настя. – Тот мальчик, который слышал музыку, не разглядел, какой был плейер. Так что это может быть с равным успехом и кассета, и диск.

Вернулись домой они с небогатым уловом. Шотландскую удалось отыскать только в одном варианте, это был компакт-диск, а исполнял ее оркестр Берлинской филармонии под управлением Джеймса Левайна. Правда, Настя при этом не отказала себе в удовольствии и накупила огромное количество дисков Паваротти и Шопена.

Дома она сразу же распечатала с трудом найденное приобретение и стала прослушивать. Она хорошо помнила, на какие фрагменты обратил ее внимание Артем, и напряженно вслушивалась в музыку, но с огорчением признала, что это, пожалуй, не то. Конечно, нужно, чтобы послушал сам Артем, но скорее всего он подтвердит ее мнение. Жаль.

В понедельник прямо с утра Настя связалась с сотрудниками, которые с недавнего времени занимались борьбой с разного рода пиратством, как видео, так и аудио. Они предложили ей прийти самой и покопаться в кучах изъятых кассет, поскольку специалистов в симфонической музыке среди них нет и сказать навскидку, есть ли среди этих записей Мендельсон, вряд ли кто сможет. Потратив два часа на добросовестное перебирание кассет, Настя искомого не обнаружила. Она взяла лист бумаги и написала синим фломастером крупными буквами: «Феликс Мендельсон-Бартольди. Шотландская симфония».

– Куда вам это приколоть? – спросила она.

– Куда-нибудь на видное место приткни, – сказали ей. – Чтобы в глаза бросалось, а то забудем. Если появится, мы тебе свистнем.

Пришлось удовлетвориться обещаниями.

Жара, духота и палящее солнце обрушились на вышедшего из прохладного подъезда Дениса с такой силой, что у него чуть в глазах не потемнело. Все-таки в квартире было намного комфортнее, и, когда он рано утром бежал из дома к Артему, он даже не предполагал, что к двенадцати дня на улице станет невозможно находиться. Первой трусливой мыслью было вернуться назад и объяснить Артему, что он никуда не поехал из-за жары и лучше съездит в другой раз, когда станет немного прохладнее. Но эту мысль Денис Баженов тут же отогнал от себя. Как это он вернется? Артем должен понимать, что Денис – его правая рука, его второе «я». Сам Артем наверняка не испугался бы жары и поехал искать нужный ему диск. Значит, Денис должен поступать точно так же. Кроме того, есть опасность, что, если он не найдет запись и не привезет ее, Артем позвонит-таки Каменской, а это крайне нежелательно. Стало быть, надо ехать и нечего тут рассусоливать.

Ближайшим местом, где стояли прилавки с кассетами, было метро. Денис, демонстративно поигрывая красным шариком, подошел и поинтересовался записями Ирины Астапкиной. Продавец смурного вида даже глаз на него не поднял, буркнув себе под нос, что такого у них нет. Проехав одну остановку на метро, Денис вышел наверх и снова пошел к прилавку. Потом поехал на следующую станцию, и еще на одну, и еще… В принципе можно было бы сразу поехать в ДК имени Горбунова, в просторечье именуемый «Горбушкой», где можно достать все или почти все, а чего нет – можно заказать. Но это далеко, и, двигаясь в направлении «Горбушки», Денис тем не менее выходил на всех промежуточных станциях в надежде найти нужную Артему запись. Он преследовал еще одну цель, именно поэтому думал не только об Астапкиной и ее песнях, но и о том, чтобы побывать в как можно большем числе мест. Он хотел, чтобы его заметили.

Денис уже отходил от очередного прилавка и двигался к спуску в тоннель метро, когда его окликнули.

– Эй, на минутку!

Он обернулся и увидел парня лет двадцати пяти, довольно хилого на вид, но с наглой мордой. Решив не церемониться, Денис откликнулся не особо вежливо:

– Что нужно?

– Ты запись какую-то ищешь? – спросил парень.

– Ищу.

– Какую?

– Ирина Астапкина. Слыхал о такой?

На лице у парня отразились какие-то непонятные Денису чувства.

– Астапкина… – медленно повторил парень. – Это редкая запись. Ее почти не спрашивают, поэтому мы на прилавок не выставляем. А ты что, выходит, интересуешься?

– Интересуюсь, – дерзко ответил Денис. – Где ее можно купить?

– Сейчас нигде. Был всего один тираж, очень маленький, в Германии сделан, знатоки разобрали понемножку, а поскольку спроса нет, то мы и не заказываем. Но если тебе очень надо, я достану, только выйдет чуть дороже. Ты как?

– Конечно, – загорелся Денис, – мне очень нужно. Я заплачу, сколько скажешь.

– Лады, – кивнул парень. – У меня есть знакомый, он в беду попал, совсем без денег остался и потихоньку распродает все имущество, чтобы с голоду не помереть. Любой копейке рад. У него есть диск Астапкиной, я точно знаю. Он его продаст. Ты где живешь?

– На «Красных Воротах», а что?

– Давай вечером встретимся, я тебе диск привезу. Часов в одиннадцать, годится?

– Это поздно очень, – неуверенно ответил Денис. – А нельзя пораньше?

– Пораньше я не успею. Я здесь торгую до девяти вечера, потом сдаю товар, потом мне надо еще к этому знакомому съездить за диском, тоже не ближний свет, а потом к тебе на «Красные Ворота». Раньше одиннадцати никак не успею.

– Ладно. Говори, где тебя ждать и сколько денег надо.

– Стоить будет полтинник, потянешь?

– Пятьдесят тысяч? – уточнил на всякий случай Денис.

– Это по-старому, а по-новому просто пятьдесят рублей. Или тебе дорого?

– Нет-нет, я найду. А где?

– Знаешь за метро, чуть в глубине, двор?

– Знаю.

– Вот там и встретимся. Слушай, а что это за шарик ты все время крутишь?

Еще есть возможность отступить, еще есть путь назад или в обход опасного места. Можно сказать, что шарик ты полчаса назад нашел в вагоне метро. Или что вчера ты купил его в магазине…

– Так, пальцы разрабатываю.

– Зачем? Хочешь в цирке выступать?

– Нет, хочу стать пианистом. Ну ладно, до вечера.

– Пока, – рассеянно бросил торговец музыкой.

«А может быть, он так просто спросил, – размышлял Денис по дороге к дому, где жили Кипиани. – Нормальный интерес, я бы тоже спросил, если бы увидел человека, который так играет с шариком. И любой бы спросил. Этот парень даже не поинтересовался, как меня зовут и где я живу. И потом, он же видел, что я – это я, а не Артем. Или Каменская права, и он действительно лица не запомнил, а одеты мы с Артемом очень похоже, белые майки, светлые шорты. Шорты у нас вообще одинаковые, тетя Катя нам вместе покупала».

Сердце его замирало и холодело от страха. Денис не был уверен, что поступает правильно, разум ему подсказывал, что за такой самодеятельностью могут последовать крупные неприятности. Но сердце говорило о другом. Он должен сделать что-нибудь такое, чтобы Артем понял: лучше Дениса никого нет. И никто не будет ему предан больше, чем Денис. И никто не будет любить его и уважать больше, чем Денис. И никто не станет заботиться о нем больше и лучше, чем Денис. Сердце говорило громко и требовательно, да что там говорило – кричало во весь голос, вопило, рыдало, заглушая спокойный, рассудительный голос разума.

«Я знаю, что надо сделать, – думал Денис, поднимаясь в квартиру, где его ждал больной Артем. – Я попрошу у Артема диктофон и запишу, как этот парень разговаривает. Артем послушает и скажет, он это или нет. А потом я сам позвоню Каменской и скажу, где этого парня можно найти. Раз он работает в торговой точке, значит, он там или каждый день, или через день. И тогда Каменская придет к Артему и скажет ему, какой я молодец. Вот именно, я сам ей позвоню. И сам ей все скажу».