Пригоршня праха - Ивлин Во

Миссис Рэттери они не видели до самого обеда. Тони был уверен, что она спит, пока она не вышла из утренней комнаты в комбинезоне.

— Я проснулась рано, — сказала она, — спустилась вниз и увидала, как рабочие обдирают потолок. Я не удержалась — и присоединилась к ним. Надеюсь, вы не против.

Днем они поехали в ближайшие конюшни, выбрать лошадей. После чая Тони сел писать письмо Бренде; за последние несколько недель он пристрастился писать письма.

„Как прекрасно прошел уикенд (писал он). Благодарю тебя тысячекратно за твою доброту. Очень хотел бы, чтоб ты приехала и на следующий уикенд или осталась подольше в этот раз, но, разумеется, я все понимаю. Лихая блондинка совершенно не такая, как мы себе представляли, — очень невозмутимая и отчужденная. Совсем не в обычном вкусе Джока. Убежден, что она не имеет ни малейшего представления о том, где она находится или как меня зовут.

Работа в утренней комнате идет полным ходом. Сегодня мастер мне сказал, что к концу недели они начнут обшивать стены хромированными панелями. Мое мнение ты знаешь. Джон ни о чем, кроме завтрашней охоты, не может говорить. Надеюсь, он не сломает себе шеи. Джок и Л. Б. поедут с нами“.

Поблизости от Хеттона находились три своры; пигстэнтонцам, которые здесь охотились, при разделе достался самый плохой участок[16], и они вечно зарились на леса вокруг Бейтона. Это была довольно склочная шайка, презиравшая друг друга, враждовавшая с чужаками и раздираемая внутренними противоречиями; объединяла их только общая нелюбовь к Заведующему охотой. Что касается полковника Инча, то эта традиционная непопулярность у охотников была им не заслужена: он был робким, неприметным человечком, который, как мог, обеспечивал охотой весь округ, не скупясь на затраты. Сам он к гончим и близко не подходил и чаще всего или мрачно жевал имбирные пряники на дальней тропинке, или к концу дня тяжело трюхал среди полей — одинокая алая фигурка на фоне вспаханной земли, всматривающаяся в сгущающиеся сумерки и окликающая деревенских. Единственное удовольствие, которое он получал от своего положения, для него, правда, весьма существенное, заключалось в том, что он как бы невзначай упоминал о своем звании на заседаниях правлений руководимых им компаний.

Пигстэнтонцы собирались два раза в неделю. По средам обычно приезжало мало народу, но Хеттонский сбор редко кто пропускал: возле Хеттона были расположены лучшие охотничьи угодья, и к тому же перспектива обильного угощения перед охотой привлекала многих задубленных непогодой старух из соседних свор. Начала стягиваться и многочисленная свита — кто пешком, кто на самых разнообразных видах транспорта, некоторые тушевались где-то позади, другие, мало-мальски знакомые с Тони, толпились у стола с закусками. Племянница мистера Тендрила — она сейчас гостила у дяди — прибыла на моторном велосипеде. Джон стоял рядом с Громобоем, взволнованный и торжественный. Бен раздобыл у соседнего фермера могутную непородистую кобылу; он надеялся поохотиться всласть после того, как Джона отправят домой; по настоятельной просьбе Джона няню заточили дома вместе с горничными, чьи головы сейчас высовывались из окон верхнего этажа; ее на этот день лишили власти. Одевая Джона, она не скрывала своего раздражения.

— Если лису затравят при мне, полковник Инч, наверное, меня помажет кровью.

— Никого при тебе не затравят, — сказала няня. Теперь она стояла у бойницы и сердито смотрела на столпотворение внизу. Все это глупые затеи Бена Хэккета, думала она. Ей было ненавистно все — гончие, Заведующий охотой, свита, доезжачий и выжлятники, племянница мистера Тендрила в макинтоше; Джок в сборном охотничьем костюме и миссис Рэттери в цилиндре и визитке, не подозревающие о косых взглядах жертвователей; Тони, приветливо беседующий с гостями, сумасшедший старичок с терьерами, газетный фотограф, хорошенькая мисс Рипон, мающаяся со своим молодым конем, боком галопирующим по лужайке, конюхи и запасные лошади, униженные, примазавшиеся зеваки в хвосте. Все это были глупые затеи Бена Хэккета. Вчера ребенок заснул в двенадцатом часу, думала она, так разволновался.

Вскоре кортеж двинулся к Брутонскому лесу; туда надо было ехать по южной аллее, потом через Комптон-Ласт, потом пошли по шоссе, затем по полям.

— Джон может доехать только до опушки, — распорядился Тони.

— Да, сэр, но ведь никакого вреда не будет, если он немножко останется посмотреть, как работают гончие, так ведь?

— Да, пожалуй.

— А если лиса рванет к дому, никакого вреда не будет, если мы поедем немного следом, все по тропкам да через воротца?

— Да, но пусть Джон остается не больше часа.

— Вы ведь не захотите, сэр, чтоб я его отправил домой, пока гончие работают, верно ведь, сэр?

— Ладно, но пусть к часу будет дома.

— Я за ним присмотрю, сэр. Не беспокойся, милок, — сказал он Джону, ты у меня охоту поглядишь лучше не надо.

Они подождали, когда проедет первая линия лошадей, потом примерно поплелись сзади. За ними по пятам шли на первой скорости машины, окутанные выхлопными газами. Джон запыхался, у него кружилась голова. Громобой мотал головой и грыз трензеля. Он дважды пытался отбиться от охотников и возил Джона по кругу, так что Бен сказал: „Попридержи-ка его, сынок“, — и подъехал поближе, чтобы в случае, если Громобой понесет, успеть схватить за повод. Пытаясь обойти другую, лошадь, Громобой захватил Джона врасплох, он чуть было не перелетел через голову; но успел ухватиться за седло и виновато посмотрел на Бена.

— Я сегодня что-то очень плохо езжу. Как ты думаешь, кто-нибудь заметил?

— Не беспокойся, сынок. Охота — это тебе не школа верховой езды.

Джок и миссис Рэттери скакали рядом. „А мне нравится эта нелепая лошадь“, — сказала она. Она сидела по-мужски, и едва она взлетела в седло, стало ясно, что она прекрасно ездит верхом.

Пигстэнтонцы отметили этот факт с плохо скрытой досадой, ибо он опрокидывал их стойкое убеждение, что если собратья-охотники шуты гороховые и трусы, то уж чужаки и подавно все, как один, невежи и психи, и от них во избежание беды надо держаться подальше.

На полпути через деревню мисс Рипон едва удалось объехать хлебный фургон. Ее конь то прядал, то пятился, дрожал к крутился на месте, оскользаясь на гудроне. Джон и Бен объехали миссис Рипон, стараясь держаться как можно дальше от ее коня, который грозно косился по сторонам и всхрапывал. Коня этого все отлично знали. Отец мисс Рипон весь сезон пытался продать его и уже спустил цену до 80 фунтов. При случае конь превосходно брал препятствия, но ездить на нем верхом было сущей пыткой. Неужто отец мисс Рипон и впрямь думал, что, выставляя дочь на посмешище, ему скорее удастся сбыть коня с рук? Хотя с этого сквалыги станется рисковать дочкиной шеей из-за 80 фунтов. Да и вообще ей какого коня ни дай, она с ним не справится…

Вскоре она уже неслась мимо на легком галопе, лицо у нее раскраснелось, узел волос съехал на сторону, она откинулась назад, натягивая повод всем своим весом. „Эта девица допрыгается“, — сказал Джок.

Позже они встретили мисс Рипон у опушки. Конь ее весь вспотел, и уздечка была в мыле, но зато он утихомирился и щипал пучки осоки, редко раскиданные по лесу. Мисс Рипон тяжело дышала, когда она приводила в порядок шляпку, вуаль и волосы, руки у нее тряслись. Джон подъехал к Джоку:

— Что там происходит, мистер Грант-Мензис?

— Гончие обкладывают опушку.

— А.

— Ну как, доволен?

— Ага. Громобой сегодня ужасно норовистый. С ним такого еще не было.

Долго ждали, пока в лесу не протрубит рог. Все собрались на краю большого поля перед воротами. Вернее сказать, все, за исключением мисс Рипон, которая несколько минут назад унеслась прямо на середине фразы по направлению к Хеттон-хиллз. Через полчаса Джок сказал:

— Созывают гончих.

— Значит, пустой номер?

— Видно, так.

— Не нравится мне, что такое в нашем лесу случилось, — сказал Бен. Разговоры всякие пойдут.

Так оно и было: пигстэнтонцы, позабыв об оказанном им гостеприимстве, стали вопрошать: чего же ждать, если сам Ласт не охотится, и намекать, будто на прошлой неделе видели, как один из лесников поздно вечером что-то спрятал в лесу.

Кортеж снова тронулся прочь от Хеттона. Бен вдруг вспомнил о возложенной на него миссии.

— Как вы думаете, сэр, не пора ли отвезти молодого хозяина домой?

— А как распорядился мистер Ласт?

— Он сказал, что ему можно доехать до опушки, но не сказал, до какой, сэр.

— Похоже, в таком случае ему пора домой.

— Ой, мистер Мензис!

— Что ж делать, поехали, мастер Джон. Хорошенького понемножку.

— А я ничего хорошего так не видел.

— Если вы сегодня вернетесь вовремя, папаша вам в другой раз позволит поехать.