«ГЗ» - Александр Ермак

Концерт продолжался, и я быстро забыл о странном визите Лили. Тем более что чувствовал тепло близкой мягко-упругой Зои. И Виталик больше не смотрел на дверь. И все веселились от души, выводя разные куплеты и строки:

«Михал Васильич был героем.Он поднял свой авторитет.Назло монашеским покоямОн создал Университет…»

И еще:

«Эх, дубинушка, ухнем.Может, физика сама пойдет.Подучим, подучим, да бросим…»

И еще:

«Через тумбу-тумбу-раз, через тумбу-тумбу-два…»

И еще:

«Сползает на тройки студент Козлодоев…»

И, конечно, гимн всех студентов:

«Я, ребята, студент, что само по себе и не ново.В настоящий момент это самое модное слово…»

В комнате было жарко и душно, как в бане. Хотелось воздуха и прохлады. Когда концерт закончился, и все стали расходиться, я предложил Зое:

– Может, пойдем на улицу, погуляем?

Она согласилась:

– Да, надо подышать свежим воздухом.

Мы весело пропрыгали по коридору и лестнице:

«Через тумбу-тумбу-раз, через тумбу-тумбу-два…»

Зашли в комнату. Зоя стукнула Лиле:

– Ты в порядке?

– Вполне.

Я накинул свою куртку. Помог Зое надеть пальто. Не застегиваясь, пышущие жаром и полные энергии, мы вывались из ГЗ на улицу в сторону смотровой площадки. Было бы здорово прогуляться до нее, постоять там с Зоей, глядя на притихшую в ночи Москву.

Но на улице было совсем не тихо. Резкий февральский холодный ветер мигом остудил нас, заставил вздрогнуть и застегнуться на все пуговицы. Зоя подняла воротник:

– Забыла шарф.

– Я, кажется, тоже. Но нет… – понял: то, что мешает мне в рукаве и есть мой шарф, который засунул поглубже, когда раздевался. Я вложил в Зоину руку кусок теплой материи, торчащей снизу из рукава. – Тяни!

Зоя укутала шею, но вряд ли ей от этого стало намного теплее. Она стояла в нерешительности на ступенях университета. И я не решался ступать вперед. Но и назад, просто в «Спокойной ночи, Зоя» тоже не хотелось.

Время как бы замерло в раздумье, и я не знаю, сколько мы так простояли. Держа друг друга за руки. Согревая их нашим теплом. Смотря в снежные завихрения, скрывающие и Москву, и смотровую площадку, да даже и нижние ступени лестницы.

Романтической прогулки не получилось. Холодный ветер прорывался под одежду, мурашками пробегал по телу. И толкал, толкал нас обратно в ГЗ. Стуча зубами, мы послушно вернулись. Не выпуская рук друг друга, молча прошли по коридорам, поднялись в лифте. Разомкнули их только у дверей комнаты. Зоя достала ключ.

В прихожей горел свет. У Лили было тихо. Наверное, уже спала.

Зоя прошептала:

– Подожди.

Она неслышно открыла дверь в свою комнату, вошла, зашуршала чем-то. Видимо, переодевается, снимает холодную одежду. Мне бы тоже немного тепла не помешало.

– Заходи, – услышал я из темноты Зоиной комнаты.

Я шагнул и остановился. Так же как и той ночью, когда во время дежурства заходил к Зое пить чай. Так же свет из прихожей освещал только кусочек пола перед дверью. Так же дальше в темноту я шагать боялся, помнил, что комната очень узкая, заполнена кроватью, столом, шкафом, стулом…

Так же Зоя потянула меня за руку:

– Сюда…

Я так же послушно вошел. Но Зоя не усадила меня на стул, как в прошлый раз. Внезапно остановилась в темноте:

– Ой, забыла, что теперь есть свет.

Наверное, потянулась к выключателю. Я обнял ее:

– Подожди, не включай…

Еще холодные плечи. Под знакомым длинным свитером, наброшенным, видимо, на голое тело. Целовал, согревая…

Потом мы зажгли свечу. Ту, под которой пили чай в прошлый раз. Ту, что не догорела. Ту, которой еще долго гореть. Мы смотрели на ее из быстро согревшейся кровати и говорили. Шепотом. Говорили. Говорили. Обо мне. И о ней…

– Родился в Москве. После школы никуда не поступил – так получилось… Отслужил в армии, подал документы сюда же, в МГУ, на факультет журналистики – приняли. Только вот студенческой жизнью особенно пожить не пришлось. Меня девушка ждала после армии. Поженились. Чтобы не жить вместе с родителями, сняли квартиру. Надо было деньги зарабатывать. Поэтому я на факультет только за книжками забегал да экзамены с зачетами сдать. Все время на работе, в командировках… Так что студенческая жизнь не очень удалась, да и семейная, впрочем, тоже. Мы расстались. Давно…

– А я из Саратова. Провинциальная девушка… С детства зачитывалась всякими историческими книжками и изводила неудобными вопросами преподавателей в школе, а потом и в местном университете. Окончила его с медалью и вот получила рекомендацию сюда в аспирантуру. Закончу ее вернусь опять же в Саратов. Буду там служить науке…

– А в Москве не хочешь остаться?

– Заманчиво, конечно. Все-таки привыкла уже здесь к высокому научному уровню. И в Саратове есть хорошие интересные люди. Но здесь их намного больше. В Москве и отечественных настоящих ученых много, и иностранные сюда постоянно приезжают, что-то новое привозят. А научная база какая, о-го…

– Так оставайся.

– Вряд ли получится – здесь своих историков, как собак нерезаных…

– Даже кандидатов наук?

Зоя усмехнулась:

– Даже докторов наук…

Мы помолчали. Минуту. Две. Я спросил о Лиле:

– Лиля… Ведь она тоже приходила на концерт Виталика, но почему-то не вошла, не постучалась…

Зоя вздохнула:

– Почему-то… Потому-то… Они же любят друг друга.

– Кто? – не понял я.

– Кто-кто… Лиля и Виталик.

– Лиля и Виталик. Любят друг друга? – не мог не удивиться я. – А этот, Артур Волосенко?

– Артурчик… – снова вздохнула Зоя. – В нем-то все и дело… Виталик и Лиля уже больше года вместе. Были. Он ее безумно любит. И она, я знаю, любит его. Но…

– Но? – не понимал я.

Зоя начертила пальцем в воздухе невидимую карту России:

– Виталик у нас родом из Норильска, – ткнула пальчиком куда-то на Севере. – Он учится в аспирантуре по контракту, который нужно отрабатывать. Ему придется возвращаться в Норильск и минимум три года трудиться на оплатившую его учебу компанию.

– Ну и что? – все еще не понимал я. – Обычное дело. Насколько я знаю, так многие учатся, работают. И любви это не помеха…

– Не помеха… А ты знаешь, что за город этот Норильск? – по-прежнему смотрела Зоя на Север. – Это же черт знает где, раз, – загнула она палец у меня на руке, – там холодно, – загнула второй, – два! Лиля уже ездила туда с Виталиком. В апреле минус двадцать пять. Круглый год полнеба черные от дыма огромного металлургического комбината. И домики, в которых люди живут, стоят там прямо посреди тундры, продуваемые со всех сторон. А между домами прямо по земле канализационные трубы проложены.

– Почему по земле? – не сообразил я.

– Потому что вечная мерзлота, – загнула у меня на руке третий палец Зоя.

– Ну, – не находился я, что сказать.

А Зоя согнула все мои пальцы в кулак и спросила:

– Знаешь, какие об этом городе стихи сочиняют?

– Какие?

– Это Лиля оттуда привезла, – она прошептала чеканя:

«Город – дым,Город – снег,Город – бред,Рудокоп-катаржанин Норильск…»

Я пожал плечами:

– И там люди живут.

– Живут, – согласилась, вздохнув Зоя. – И Лилька бы уехала жить с Виталиком. Да тут этот Артур подвернулся. Вернее, его maman…

– Maman?

– Да, Лиля с его матерью на научной конференции случайно познакомилась. Та в какой-то комиссии участвовала, а после Лилю своему сынку представила.

Я удивился:

– Обычно дети своих возлюбленных с родителями знакомят…

Зоя усмехнулась:

– Обычно… Это же не Артур, а детский сад какой-то. Живет с мамой. Кормит его мама. Одевает мама. От армии «отмазала» мама. На работу через папу устроила мама. Вот и невесту нашла мама.

Я почти возмутился:

– Ну, и на кой черт Лиле этот маменькин сыночек, когда есть такой хороший парень, как Виталик? Да еще которого она и любит, как ты говоришь…

– Ох, – вздохнула Зоя, – Я же говорю: хороший парень он ведь из Норильска. А Артурчик… – она ткнула пальцем в воздух значительно южнее и западнее, – Артурчик из Москвы, из столицы. К тому же полностью упакован. Своя крыша над головой уже есть. После смерти мамочки и папочки, вся квартира – в центре Москвы, между прочим, – его станет. Мебель там – я была раз вместе с Лилькой, – куда ни плюнь, вся антиквариат. И посуда тоже. На стенах картины висят: Шишкин, Левитан, Айвазовский… Не такие известные, как в Третьяковке, но подлинники. Подлинники, понимаешь! И maman при должности, и papa… У сына еще со школы дорогие автомобили. Артур их каждый год меняет.

– Понятно…, – разогнул я пальцы и почесал ладонь.

– Ничего тебе не понятно, – снова согнула все мои пальцы Зоя. – Виталик тоже в будущем все иметь сможет. Он из этих, из многообещающих. Это сегодня у него ничего нет кроме гитары и контракта, который отрабатывать надо на Севере. А его уже сейчас здесь в Москве зовут на хорошие фирмы работать…