Рождение Юпитера - Максим Хорсун

– Мы все живем в заключении, – возразил рассудительный Алексис Козо, – нам кажется, что мы свободны, но на самом деле люди – экипаж одного «корабля поколений». И продолжительность нашего полета зависит от того, как скоро погаснет Солнце или иссякнет водяной лед на Пангее. Это знали наши отцы, знали прадеды… Делая скидку на твою молодость, иерарх Бейтмани, могу предположить, что ты решил разрубить узел из лучших побуждений, но не очень честным способом. Жаль все-таки, что ты – не «партиец»…

Шелли только и успевал вращать головой, внимая диспуту: благородные вошли в азарт, а вино развязало им языки.

– Неслыханная дерзость! – вопил Огр Мейда.

– Ну почему?! Почему ты просто не погрузил экипаж в гиперсон? – воскликнул увлеченный спором Шелли. – Такой вариант наверняка рассматривали?

– Действительно, рассматривали. И что с того? В лучшем случае мы бы имели аванпост в окрестностях Ахернара, а не полноценную колонию. В лучшем случае – аванпост. Да и как, по-твоему, эвакуировать людей из системы? По десять, по сто человек?

Огр Мейда и Алексис Козо опять – в который раз! – переглянулись.

– Если так, то для строительства флота ковчегов не хватило бы и сводного бюджета Сопряжения! – Брут промочил горло вином, откашлялся в кулак и продолжил, нацелив указательный перст на Шелли. – А на другой чаше весов, друг, находился мой проект. В случае успеха мы бы имели один спасенный город! Один, если угодно, прайд! – Брут поднял ладони и принялся быстро-быстро перебирать в воздухе пальцами, словно паучок, ткущий липкую нить. – Представь! Этих людей много, они успешно осваивают новые территории… Представь-представь! Вдоволь специалистов в самых разных областях, они смелы и решительны…

– Не знаю… гм… не знаю, – пожал металлическими плечами Алексис Козо, – я всегда был уверен, что отвага – качество индивидуальное, а не коллективное. А ты как думаешь, Огр?

– У меня, Алексис, свои весы. Я размышляю о том, какое преступление считать более тяжким: контрабанду человеческих органов или сделку с экстремистами… – продолжал гнуть свою линию Огр. – Может, ты подскажешь, любезный Айвен?

– Какие экстремисты?! – не выдержал Брут. – Потрудись корректно формулировать обвинения, благородный! Тиран Ласка – официальный представитель Плутонии во внесистемном пространстве… был им, пока его не убили… И планета, насколько мне известно, не вышла из состава Сопряжения. Следовательно, я заключил контракт с Сопряжением, а не с экстремистами. Пермидион подтвердит мои слова! А то, что на Плутонии вчерашний государственный чиновник становится бандитом и наоборот, – так виноват в том Трайтон, столица виновата, Совет, в котором вы заседаете! Но никак не мой прайд!

– Молодец, Брут! – поддержал друга Шелли.

Огр Мейда завздыхал, закряхтел. Наконец, ему удалось сесть.

– Алексис, могу я выслушать твои соображения? Как глава службы транспортной безопасности Сопряжения и как Инспектор внесистемных магистралей, я не могу просто так закрыть глаза на эти трагические события. Честь благородного жаждет покарать виновных!

Пришла очередь Шелли и Бруту обменяться взглядами.

Козо погрузился в размышления. Его палец с механической размеренностью помешивал в вазе хрустящие сладости.

– Верно! У меня есть соображения, – сказал он через минуту. – Соображение первое – не стоит казнить главу прайда в тени его Пирамиды. Мы ведь не плутонианские тираны. Соображение второе – дело наше столь щекотливое, что рассматривать его должен Пермидион. Соображение третье – необходимо тотчас мобилизовать людей и спасти остатки плутонианского груза. Собрать все неповрежденные криокапсулы. Соображение четвертое – нам, так или иначе, придется задержаться на Седне до тех пор, пока твои подчиненные, Огр, не восстановят внесистемную сеть. Я полагаю, мы могли бы воспользоваться гостеприимством прайда Бейтмани.

Брут кивнул:

– Моя Пирамида к вашим услугам.

– Надеюсь, ты понимаешь, что потом придется лететь на Трайтон? – спросил Козо.

– Это приемлемо. Более того, мне нужно попасть в столицу, – сказал Брут и пояснил: – Буду искать средства на строительство «Ковчега-3».

– Но зачем? – изумился Огр Мейда.

– Вы ведь не хотите, чтоб эти люди, – он указал на контейнеры; над ними все еще кружились голографические шары, – навсегда разминулись со своими телами?

– Нет! – отрезал Алексис Козо. – Не вздумай! Это мой тебе отеческий совет. Репликантов плутониан разрешат вырастить и здесь, в местных инкубаторах, – так будет надежнее. Затем проект закроется. Да-да, думаю, со мной согласятся остальные члены Пермидиона.

От смуглого лица Брута отхлынула кровь.

– Алексис, казним хотя бы Шелли! – предложил Огр Мейда. – Ты же видел, сколь нагло он проигнорировал требования достойного адмирала Пурбаха и не вступил в бой на нашей стороне?

– Огр, кровожадность выдает в тебе человека, далекого от военного ремесла, – по-дружески пожурил Инспектора Козо.

– Далекого?! Да я в Партию вступал! – надул щеки Огр Мейда. – Я ходы делал! Я в боях участвовал!

– Меня гложет любопытство, благородный Шелли, – вдруг сменил тему Алексис Козо, – как ты узнал о готовящемся смещении Плутонии и походе боевых кораблей? Очень хочется понять, любезный друг, очень.

Шелли уставился на носки ботинок.

Уж лучше молчать. Лучше прослыть упрямцем и тугодумом, нежели раскрыть кому-либо правду о «Страннике».

Козо и Огр Мейда ждали ответа. Козо хмурил седые брови и задумчиво вращал вазу с хрустящими сладостями. Огр сидел, скрестив на широкой груди руки.

Нет, даже если он рискнет раскрыть секрет, трайтонские божки не поверят ни одному слову. Они примут его за обманщика или за сумасшедшего. За такого же сумасшедшего, каким он сам считает Ай-Оу.

Ай-Оу… Интересно, вернулся ли ты из воображаемого круиза, опальный друг?

6

– Позволь спросить, что тебя связывает с прайдом Тэг? – спросил Климентину Хенцели.

Дознаватель шагал, как на параде, – высоко подняв подбородок и выгнув спину до неестественности. В его движениях, присмотревшись, можно было заметить тщательно замаскированную грацию опытного фехтовальщика. Шуршало вычурное одеяние, ритмично поскрипывала кожей перевязь с мечом.

Эдвин де Штарх вел их через лабиринт узких, экономно освещенных коридоров. Бородач «катился» вперед, словно пушечное ядро: налитый силой, круглый мышечный ком. За каждым новым поворотом запах больницы становился более отчетливым. Климентина зябко ежилась и бледнела все сильнее. Ей чудилось, что сквозь мерцающие стены в коридор просачиваются стенания прикованных к медицинским ложам несчастных с лопнувшими глазами и порванными барабанными перепонками.