Первое кругосветное путешествие на велосипеде. Книга первая. От Сан-Франциско до Тегерана. - Томас Стивенс

армейская дорога между Фремонтом и Омахой не способна пробудить каких бы то ни было блаженных чувств в наше время, так как её можно сравнить с достаточно протяжённой грязной канавой. Её назвали военной дорогой просто оттого, что в свою бытность служила путём следования вооружённых сил и товарных обозов для западных фортов.

За день, проведённый в Омахе, я добился разрешения катить своё колёсо по мосту Юнион Пасифик между Омахой и Каунсил-Блафс, что соединяет берега реки Миссури – «Большой мутной реки», по направлению к которой я так долго шёл. Я отвесил поклон Небраске и перебрался в Айову. Прежде я пренебрегал упоминаниями о чрезвычайно жаркой погоде (с которой вынужден был теперь считаться) из-за моей неспособности констатировать объективные реальные факты. Но в этот день пока я обедал в фермерском доме, а велосипед дожидался меня у забора, солнце безжалостно отклеило покрышку. Покрышка упорно не хотела надеваться, заставляя меня заниматься лишней гимнастикой.

Мой опыт первого дня в великом «штате Соколиного Глаза» (прозвище штата Айова) говорит красноречивее всяких слов о гостеприимстве людей, так как имело место соперничество между двумя соседями – фермерами за право угостить меня обедом. Компромисс был найден, и я должен был отобедать у одного и «отдохнуть» в вишнёвом саду затем у другого, к коему счастливому консенсусу я, разумеется, не выразил возражений. В разительном контрасте к этому дружелюбному жесту стоит моё собственное беспардонное поведение тем же вечером в беседе с почтенным старым фермером.

- Я вижу – вы делаете заметки. Я предполагаю – раз вы путешествуете – наверное ведёте каталог зерновых культур?– сказал старик.

- Конечно же я больше делаю заметок касательно зерновых культур, чем обо всём остальном, я сам прирождённый земледелец.

- Хорошо – продолжал фермер – Вот здесь, где мы находимся, округ Карсон.

- Ах! В самом деле, это выходит, что я, наконец, добрался до поселения Карсон!

- Если вы уже слышали ранее об округе, тогда это он!

- Слышал о нём! Боже правый, об округе Карсон все разговоры в Скалистых горах. Факт – он известен во всём мире как знаменитейшая житница Айовы!

Такое поведение, я признаю, в высшей степени непростителено. Однако, за это следует винить мой образ жизни. Ведь долгая езда и есть причина избыточной весёлости, и, надо сказать, когда оживлённое настроение бьёт ключом –ответственен за это велосипед. Так убедительно этот последний аргумент внедрился в меня, что, обменявшись рукопожатием с фермером и поздравив его с его редким везеньем в принадлежности к округу Карсон, я сел на велосипед и, едва ли не сияя, покатил по длинному крутому подъёму, ведущему к мосту через реку Нишнаботна стремительным темпом. Однако машина «лягалась» в ответ на такое обращение, и на полпути велосипед угодил в брешь и отвесил мне такой пинок, что я полетел кувырком. И когда я наконец столкнулся с грунтом, он безжалостно навалился на мои рёбра до того как разрешил мне встать.

«Изменчивость» - это слово лучше всего подходит как эпитет дорог Айовы. За семьдесят пять миль следования строго на восток от Омахи поверхность прерий была словно тяжёлая Атлантическая зыбь, и каждый свой день я проезжал через дюжину чередующихся отрезков грязной и пыльной дороги. Подобно гигантской лейке, тучи ходили вдоль и поперёк над этим огромным благодатным регионом Запада, который представляет собой плодородную ферму протяжённостью от Миссури до Миссисипи.

Я проезжал Де-Мойн. В этот день грязь и жаркая грозовая погода сопровождали меня по дорогам центральной Айовы. Ещё больше меня разозлил вопрос «Почему бы тебе не ехать?» Это поинтересовался один соломоноподобный тип "Что, железнодорожная компания не разрешила тебе ехать по рельсу?" В сознании этого умника нет сомнения в том, что велосипедист способен ехать по двухдюймовому рельсу. Но его отзывчивое сердце относится с живейшим участием к тому, что лишённая благородства «компания» может наложить запрет на такое передвижение по своей собственности. Я с опаской проезжал через Гринэлл – город который был сильно разорён и разрушен ураганом в 1882 году. Остановился я в Виктор, где встретил жителей, с большим энтузиазмом относившихся к плану строительства нового учреждения, которое, по их мнению, станет еженощно взимать штрафы с сортировщиков, работающих на близлежащей железной дороге, и приходящих в городишко «куражиться» до утра.

«Что это за место?» - я поинтересовался по прибытии в причудливо выглядевший городишко в двадцати пяти милях западнее Айова-Сити.

"Это Южная Амана, один из городов общества Амана" – так ответил человек. Общество Амана возникло из необходимости стать этнической коммуной немцев, насчитывающей 15000 душ и владеющей 50000 акров отборных земель в полном составе, с шерстяными мануфактурами, четырьмя небольшими городишками, и с наилучшей репутацией во всей округе. Всё в общей собственности и даже покидая общину, индивид берёт с собой лишь тот набор, с которым он был принят туда. Бытовые отношения обычны как везде и, пока не нашлось тщеславных персон, которые не удовлетворялись бы жизнью здесь.

Медлительные, простоватые, не изменяющие своему привычному укладу люди,составляющие общество, кажутся вполне довольными своим жребием. Взможно, они даже счастливее в целом, нежели среднестатистический человек извне. Я остался тут на ужин и осмотрелся.

Люди, постройки, язык, еда, всё, в точности как если бы это было собрано и перенесено без изменений из какого-то деревенского округа Германии сюда в Айову.

«Wie gehts»(как дела), проезжая мимо, дерзнул я обратиться к паре пышных, розовощёких девиц в привлекающем своей оригинальностью старомодном наряде немецких крестьянок.

«Wie gehts», тотчас же застенчиво ответили мне обе. Но ни намёка на ямочки на щеках не последовало на мою несчастную попытку добиться их улыбки. Милые, но не кокетливые эти девушки из коммуны Амана.

В Тиффин спокойное дыхание ночи принесло радость со сладкозвучными голосами жалобных козодоев – я услышал их впервые за своё путешествие – их благозвучный концерт отложился в моей памяти радостным контрастом к другим подобнымисполнениям, как вокальным, так и инструментальным, из встреченных мной в пути.

Проехав Айова Сити и пересекши Сидар Ривер возле Москоу через девять дней после Миссури, я услышал отдалённый гудок парохода на Миссисипи. Этот хриплый гудок – благословенная симфония для меня, так как провозглашает факт того, что я преодолел две-трети долгого тура через континент. Переехав «Отца всех вод» (Миссисипи) по роскошному государственному мосту между Давенпорт и Рок-Айленд, я оказался в Иллинойсе.

Песчаными дорогами следовал я несколько миль вдоль русла реки Миссисипи, а по мере приближения к Рок-Ривер песок на некоторое время уступил превосходной дороге.Она вела меня мимо дубовых рощ, окаймляющих