Хозяева Острога - Николай Чадович

– Не вмешивайся, сами справимся!

Победу стае принёс Тюха, сумевший-таки ткнуть своего противника «кишкоправом» в брюхо. Пока тот умирал, харкая вперемежку кровью, желчью и желудочным соком, на последнего «беляка» насело сразу трое.

Ветеран защищался так хладнокровно и умело, как будто бы ставкой в этой схватке являлась не его собственная жизнь, а горшок свежего киселя, но, как говорится, сила солому ломит. Нарвавшись в конце концов на встречный удар спирали, он рухнул к ногам врагов и взмолился:

– Подождите чуток! Дайте напоследок подышать вволю. Всё равно меня Смотритель скоро приберёт.

– Подыши, подыши, – милостиво разрешил Тюха. – Мы ведь не душегубы какие-то… Может, тебе воды подать?

– Обойдусь. Недолго осталось… И откуда вы только взялись на наши головы! – Впервые в его словах прозвучала горечь.

– Мы здесь ни при чем. Такой порядок Смотритель завел. Если он на кого-то зло затаил, то сразу три стаи вместе стравливает. Чтобы, значит, наверняка.

– И кто же так досадил Смотрителю? Неужели мы?

– Нет, скорее всего мы. Хотя кто знает… У Смотрителя не спросишь… Ты полежи пока здесь, а мы себе пойдем, – Тюха засунул за пояс свой «кишкоправ», который до этого всё время держал наготове. – Прощай.

– Прощайте, – раненый через силу улыбнулся. – Если окажетесь на нашем участке, занимайте центральную нору с правой стороны. Там кое-какое оружие осталось. Зачем вам лишний раз в мусоре рыться.

Уже приближаясь к тому месту, где в самое ближайшее время должна была возникнуть разделительная стена, стая разминулась со Смотрителем, вихрем промчавшимся мимо. На Темняка и его товарищей он не обратил ровным счетом никакого внимания.

– Вот ведь понимаю, что бездушную тварь нельзя ненавидеть, – сказал Темняк. – А всё равно ненавижу.

– Ничего странного, – заметил Бадюг. – Я, например, ненавижу верёвки. Особенно те, которые сделаны моими руками.

Когда со всеми дневными работами было покончено, а Свист, только что принявший снадобье, ещё не впал в наркотический сон, между боешниками завязалась беседа на тему, которой они прежде старательно избегали. Короче, говорили о видах на будущее. А началось все с завистливой реплики Бадюга:

– Тебе, Тюха, всего шесть схваток осталось. В сравнении с тем, что ты уже пережил – сущая малость. Даже оглянуться не успеешь, как окажешься где-то высоко-высоко, прямо в хозяйской обители.

– Рано ещё об этом думать, – как Тюха ни старался, а некоторую толику волнения скрыть не смог. – Тем более что возможности есть разные… Даже если кому-то и повезет, переселяться к Хозяевам вовсе не обязательно. Никто тебя неволить не будет. Дело добровольное. Любой человек, успешно выдержавший испытания на Бойле, может вернуться на свою улицу. Я, наверное, так и сделаю. У меня старики беспомощные на руках и жена вот-вот должна родить.

– А я, если выпадет удача, обязательно переберусь к Хозяевам, – мечтательно произнес Бадюг. – Надоело мне целый день напролет верёвки вить. От них мозоли на руках такие, что пальцы не гнутся. А там, говорят, красота… Делать ничего не надо. Или пляши забавы ради, или стой столбом вместо домашнего украшения. Кормёжка от пуза, хотя и не весьма вкусная. Некоторые, случается, даже спят в обнимку с Хозяевами. Своим телом их, так сказать, согревают. А если там, кроме всего прочего, ещё и девка наша прижилась, то вообще благодать. Размножайся себе в покое и сытости.

– Так ведь есть слух, что всех человеческих младенцев Хозяева выбрасывают вон, – заметил Тюха. – Чтобы они своим писком не докучали.

– Подумаешь! – фыркнул Бадюг. – Мне эти младенцы самому опостылели. Один другого вредоносней. Обормоты и неслухи. Старшие колодцы роют, а младшие к Ворам подались. Слыханное ли это дело, чтобы урожденный Веревка колодцы рыл!

– Я бы, наверное, тоже остался у Хозяев, – сказал Свист, как бы вслушиваясь во что-то свое. – Но не ради сытости и покоя, а чтобы хорошенько присмотреться к той жизни. Научиться общаться. Выведать причину их силы. Найти слабые места, если таковые существуют. Войти в доверие.

– Как ты вообще относишься к Хозяевам? – поинтересовался Тюха. – Хорошо или плохо? Я это потому спрашиваю, что у вас, Свечей, относительно Хозяев существуют самые разные суждения.

– У меня какого-либо определенного мнения пока нет. Если я в чем-то и уверен, так это только в своем хорошем отношении к людям. Это для меня будет мерилом всего. Если выяснится, что Хозяева не желают людям зла – у меня сложится одно отношение. А если они собираются в самое ближайшее время истребить нас – совсем другое.

– В каком смысле другое? – переспросил Бадюг.

– В том смысле, что подобным планам надо будет как-то помешать.

– Не много ли ты на себя берешь? В одиночку такое дело не потянешь, а единомышленников там, – Бадюг ткнул пальцем вверх, – не найдешь. Все приручены да прикормлены.

– На сей счет у меня есть свои собственные соображения, делиться которыми я пока не собираюсь, – чтобы произнести эту в общем-то несложную фразу, Свисту пришлось сделать над собой усилие. Его, как говорится, уже развезло.

– А вы слышали про лестницу в небо? – поинтересовался Тюха.

Ответы боешников были или отрицательные, или уклончивые, и Тюха поспешил просветить их:

– Давным-давно один Хозяин влюбился в женщину человеческого племени и повадился ходить к ней в гости, для чего и устроил лестницу, соединяющую верхотуру с нашим обиталищем. По одним сведениям, лестница находится на улице Иголок, но по другим – на улице Ножиков.

– Сто раз там ходил, а ничего похожего не заметил, – буркнул Бадюг.

– Дело в том, что эта лестница заметна только влюбленным, – уточнил Тюха.

– Можно подумать, что я никогда не влюблялся!

– Имеется в виду не похоть, а истинная любовь, ради которой не жалко рискнуть жизнью.

– Врешь ты всё! Если такая любовь навалится, ты не прозреешь, а, наоборот, ослепнешь. Будешь какую-нибудь кривобокую уродку принимать за писаную красавицу.

Тюха спорить с ним не стал, а обратился к Темняку, до сей поры помалкивавшему:

– А как ты поведешь себя, если окажешься у Хозяев?

– Да никак, – беспечно ответил тот. – Мне у них попросту делать нечего. Я ни в Остроге, ни тем более на Бойле задерживаться не собираюсь. Покину вас при первой же возможности.

Такой ответ, похоже, не понравился Бадюгу, обидевшемуся за свой родной город.

– С Бойлом, допустим, всё понятно, – сказал он. – Местечко, прямо скажем, малоприятное. А чем тебе, спрашивается, не понравился наш Острог?

– Я этого не говорил. Городок очень даже приличный, и люди в нем замечательные. Но, к сожалению, долгое пребывание здесь не входит в мои планы.