Лучший мужчина Нью-Йорка - Триш Уайли

– Осторожней, Денни. Так я могу решить, что ты уже не раз об этом думал.

– Торнадо на шпильках.

– Это уже даже не два слова, – заметила Джи, стараясь не показывать, как ей нравятся все эти определения.

– Твоя очередь. И после настойчивого советую придумать что-нибудь получше. Иногда я бываю чертовски обидчив.

Они остановились на светофоре, и, задумавшись, Джи поправила подол черно-белого полосатого платья в стиле пятидесятых. Из всех нарядов, что ей приходилось носить для журнала, этот оказался ей ближе всех, неустанно напоминая о той жизни, что у нее была, до того как все начало стремительно меняться.

Итак, слово. Причем такое, от которого и так непомерное самолюбие Даниэля не раздуется больше Техаса.

– Не можешь остановиться? – вдруг спросил он.

– Ты о чем?

– О том, как ты гладишь юбку.

Джи слегка качнула бедрами.

– А тебя что-то не устраивает?

– Меня все устраивает, просто стало интересно, отдаешь ли ты себе отчет в своих действиях.

Джи пожала плечами:

– Отличное платье.

– А теперь мне интересно: оставляешь ли ты до сих пор стакан молока и тарелку печенья для веселого толстяка в красном.

Несмотря на явную насмешку, светившуюся в глазах Даниэля, Джи решила, что просто обязана защитить свой образ жизни.

– Тем, кто умеет развлекаться, гораздо проще пережить любые трудности.

– Хочешь сказать, что я не умею развлекаться?

Джи задумалась. Она не раз видела, как братья Даниэля дурачились и гоняли мяч, но сам он… Чем же он вообще занимается помимо работы и обольщения соседок?

– А что, по-твоему, значит «развлекаться»? – спросила она, когда они проходили мимо Триумфальной арки в Вашингтон-сквер-парке, копирующей знаменитую арку в Париже.

Если бы Даниэль сейчас спросил, как предпочитает развлекаться она сама, то Джи сказала бы, что обожает обедать в тени этой арки, представляя, что перед ней не копия, а сам парижский оригинал.

И при этом каждый раз повторяет одно и то же обещание. Скоро.

Стремительно поднимаясь по карьерной лестнице, Джи чувствовала, что с каждым днем приближается к заветной цели.

Даниэль бросил на нее такой взгляд, что у нее по коже сразу же побежали мурашки.

– Я говорю не о взрослых развлечениях. Чем ты занимаешься, когда хочешь отдохнуть после работы?

– Бегаю, тренируюсь…

– Да, еще скажи, что гоняешь мяч в парке, подшучиваешь над коллегами и пьешь пиво с друзьями. Когда ты вообще в последний раз что-нибудь из этого делал?

– Когда бои стихали, в лагере мы часто играли в футбол, больше там все равно нечем было заняться.

Как он может так спокойно говорить о войне? Видно же, что она до сих пор его не отпустила и возвращается в ночных кошмарах. Они до сих пор избегали разговоров о том, что его мучит, но, может, при свете солнца… к тому же они стали друг другу чуть ближе…

– Даже писем мне почти никто не писал, – вдруг добавил Даниэль, пока Джи еще не успела ничего спросить.

– Еще скажи, что хотел, чтобы я тебе писала.

– Ты просто не представляешь, как много для военного значит пара строчек. Я не раз замечал, что стоит кому-нибудь получить письмо от полузабытого одноклассника, как он потом два дня улыбается всем подряд. – Даниэль оглянулся в поисках подходящего для пикника места. – Напоминание о доме иногда жизненно необходимо.

– Тебе тоже?

– Я и так отлично все помню, – нахмурился Даниэль.

«И не могу забыть». Вслух он этого не сказал, но Джи и так отлично все поняла.

– Денни, не строй из себя робота.

– Порой мне кажется, будь я роботом, все было бы гораздо проще.

– Иногда ты говоришь ужасные глупости… – Джи невольно задумалась, что сделала бы, если бы знала раньше, как важны для него письма из дома. Даже от тех, кого он не слишком-то жалует. – Если бы я знала, я бы обязательно написала.

– Возможно, в следующий раз я разрешу тебе писать.

– Ты снова куда-то отправляешься?

– Пока что нет. – Судя по тону, Даниэлю это явно не нравилось. – Да и контракт заканчивается через три месяца. У меня есть время подумать, что делать дальше.

– Но ты же уже все решил?

– Морпех всегда остается морпехом.

Джи нахмурилась. Ей совсем не хотелось думать, что он снова куда-то уедет. Тогда она о нем почти не вспоминала, но теперь…

– Ты не только морпех, ты еще и полицейский.

– Да, но корпус – мое призвание, а в полицию меня сосватали еще до рождения.

– Ты не хотел быть полицейским?

– Скажу лишь, что мне потребовалось немало времени, прежде чем я нашел свое место в жизни.

Странно.

– Но раз ты так любишь корпус, почему оттуда ушел?

– А я не уходил.

– Ты перешел в резерв и вернулся домой.

– Так вышло.

– И ты об этом жалеешь? – уточнила Джи, усаживаясь на скамейку.

– Иногда.

Забавно. Это она обвиняла Даниэля в том, что он ничего о ней не знает? Это она ничего о нем не знает, но как же сложно разрушить ту стену недоверия и отчуждения, что выросла между ними за прошлые годы…

– Знаешь, я тут подумала и решила научить тебя правильно расслабляться, – объявила Джи, когда Даниэль протянул ей кусок пиццы.

– Если ты о ванне и ароматических свечах, то лучше сразу забудь.

Джи легонько стукнула его по плечу:

– Не пробовал, но осуждаешь?

– А ты наверняка годами мечтала меня ударить? – улыбнулся он, глядя, как она трясет отбитой рукой.

– И как ты догадался? – Ну вот, теперь одной мечтой меньше. Но кто же думал, что у него такое твердое плечо?

Поймав ее руку, Даниэль легонько погладил костяшки большим пальцем, и пристально посмотрел на нее голубыми глазами, по сравнению с которыми даже небо казалось блеклым и невзрачным.

И в его взгляде ясно читалось обещание.

«Я о тебе позабочусь».

Вот только Джи это было не нужно, она и сама прекрасно могла о себе позаботиться.

Все так же глядя ей прямо в глаза, Даниэль наклонился и поцеловал ее отбитые костяшки.

Черт. И где только пять с половиной лет прятался такой Денни?

– Если хочешь, чтоб тебя еще где-нибудь поцеловали, то…

– Жалко. – Джи взялась за пиццу. – В наши дни кавалерам не часто выпадает возможность проявить свою галантность. Ты же свою упустил.

Даниэль усмехнулся, и Джи пристально на него посмотрела. Она уже привыкла к его загадочной улыбке, как бы намекавшей, что он знает что-то такое, о чем сама она даже и не подозревает, и к тому, что он постоянно веселится за ее счет, но сейчас Даниэль смеялся совсем иначе. Он расслабился, глаза потеплели…

И все это благодаря ей? Чертовски приятно это сознавать.

В ответ Джи тоже улыбнулась, но тут у нее зазвонил телефон.

Посмотрев на экран, она нахмурилась. Черт. Почему именно сейчас?