Календарь ма(й)я - Виктория Ледерман

– Вы их бабушка? – спросил Юрасик, вспомнив, как Лена говорила, что у них нет никаких родственников.

– Вроде как бабушка, только не родная, – улыбнулась женщина. – Мы раньше все вместе жили, в одной квартире, как соседи. Я, считай, всех детей и вырастила. Каждого на руках нянчила. Потом мне дали однокомнатную квартиру на другой улице. А они здесь остались, в этом доме. Вот теперь только в садике и видимся с младшими, с Анечкой и Вовочкой.

Юрасик хотел еще что-то спросить, но в это время принеслись братья. Андрейка схватил за руку Анютку, резко развернул к себе и сердито стал ее отчитывать. Малышка отбивалась, старалась выдернуть руку и показывала брату язык. Вова с разбегу кинулся к бабе Липе и с радостным криком повис у нее на шее. Та сунула ему в руку горсть леденцов в ярких обертках. Заметив это, Андрейка оставил сестру и подошел к Вове.

– Сейчас же верни, – сурово сказал он. Вова прижал к себе конфеты и упрямо замотал головой.

– Андрюша, зачем ты так? – потерянно проговорила баба Липа, глядя, как Андрейка пытается отобрать конфеты силой. – Я же его угостила. И вы тоже угощайтесь, у меня еще есть.

– Нам от вас ничего не надо, – буркнул тот, пихая ей в руки отобранные леденцы. Злой раскрасневшийся Вова шустро сунул в рот две оставшиеся конфеты, которые брат не заметил. Глеб и Юрасик переглянулись, не понимая, что происходит. Когда Андрейка попытался отнять у Анютки куклу, она подняла такой визг, что он отступился и сказал бабе Липе:

– Ладно, потом вернем. Когда она уснет.

– Я не усну! – истерично заверещала малышка. – Я всю ночь не буду спать!

– Быстро домой! – гаркнул Андрейка. – А вы, Олимпиада Филипповна, больше не приходите к нам.

Он схватил младших за шиворот и поволок к подъезду. Вова и Анютка обернулись и помахали бабе Липе. Саша двинулся следом, не проронив ни единого слова, и было непонятно, одобряет он или осуждает действия старшего брата.

– Почему они так с вами? – спросил Юрасик, с жалостью глядя на несчастное лицо бабы Липы. – Вы же сказали, что они вам как родные.

– Они-то как родные, – пробормотала та словно в забытьи. – Только я им теперь чужая. Юленька, мама Леночки, никак не хочет меня простить и детям запрещает со мной общаться. Уж как я прощения просила! Я ведь только помочь хотела, чтобы Колю, папу их, не посадили.

– А что вы им сделали? – осторожно поинтересовался Глеб, понимая, что не имеет никакого права задавать такие вопросы. Олимпиада Филипповна вполне может сказать, что это не их дело и она не обязана перед ними отчитываться. Но она была слишком расстроена и, казалось, не отдавала себе отчет, что разговаривает с посторонними людьми, да еще и с подростками.

– Ой, не спрашивайте, – в отчаянии махнула она рукой. – Как вспомню этот суд два года назад… Адвокат, будь он неладен, обманул меня. Сказал, что я могу помочь Коле. Вот я и дала ложные показания. Сказала то, чего на самом деле не было. Соврала я, дура старая, поверила ему. А он это все против Коли и обернул. Скорее всего, его и без меня осудили бы, но я все равно очень виновата перед Юлей. Она мне как дочь. Мы всегда дружно жили, одной семьей. А что теперь?

Олимпиада Филипповна снова махнула рукой и пошла со двора, сгорбленная и жалкая, в одно мгновение совсем состарившись.

– Да, ситуация, – пробормотал Юрасик, не зная, что сказать. Глеб молча смотрел ей вслед. Разговор с бабой Липой оставил у них в душе неприятный осадок. Из раздумья их вывел выскочивший на крыльцо Саша.

– Вы идете или нет? – закричал он. – Лена в любой момент появится. И ведро принесите. Оно у нас одно.

Глеб отправил Юрасика в квартиру, а сам сбегал в соседний дом за брошенными орудиями труда, рассудив, что так будет быстрее. Вернулся он как раз вовремя. Вова, карауливший у окна, закричал, что Лена вошла во двор. Глеб согнал всех в комнату и плотно прикрыл дверь. Первоначальная идея спрятаться за спинкой дивана оказалась невыполнимой – диван был слишком коротким, и шесть человек за ним просто не поместились бы. К тому же его надо было отодвигать от стены. Все сгрудились у праздничного стола и замерли в радостном предвкушении. В тишине было слышно, как хлопнула входная дверь. Анютка начала сдавлено хихикать. Андрейка погрозил пальцем, а Вова зажал ей рот сразу двумя руками, но и сквозь его пальцы просачивались сдавленные звуки:

– Гы-гы-гы…

Ничего не подозревающая Лена открыла дверь в комнату и остолбенела на пороге, оглушенная мощным ревом:

– С днем рож-день-я! С днем рож-день-я!

Все громко зааплодировали, довольные ошарашенным видом именинницы. Лена несколько секунд стояла не двигаясь, а затем опрометью выскочила вон. Распахнутая ею дверь жалобно скрипнула и медленно закрылась.

– Что это было? – огорошенно спросил Глеб.

– Вы ее напугали, – сказал Вова. – Мама говорила, что, если сильно напугать человека, он станет заикой и глаза к переносице сойдутся. У нас Лена теперь косая будет?

Анютка сорвалась с места и выбежала в коридор. Все словно отмерли и помчались следом, толкаясь и наступая друг другу на пятки. Лена отыскалась в маминой спальне. Она сидела на кровати и плакала, закрыв лицо руками. Анютка с разбегу запрыгнула на кровать и обняла сестру.

– Ты плачешь, потому что нет хлопушек? – закричала она. – Или потому что курица сгорела?

Лена улыбнулась сквозь слезы:

– Это все для меня? Вы вспомнили про мой день рождения? Спасибо, ребята!

– Мы хотели, чтобы он стал особенным, – сказал Юрасик, вздохнув с облегчением – он уж было подумал, что его затея провалилась по непонятным причинам. – Чтобы ты сегодня стала настоящей именинницей.

– Вы специально пришли, все приготовили, украсили, – всхлипывала Лена, – и все ради меня?

– А еще, – сообщил Саша, – Глеб и Андрейка вымыли подъезд. И ты сегодня вечером не будешь работать!

Это известие вызвало у Лены новый поток слез.

12 мая 2013, воскресенье

В последний праздничный выходной в парке было оживленно и весело. Гремела музыка, работали аттракционы, повсюду продавали яркие воздушные шары, надутые гелием, и разноцветные клубы сахарной ваты. Глеб, Юрасик и Лена сидели на лавочке возле площадки с надувным детским городком и наблюдали за резвящимися там младшими Зюзиными. Саша, Вова и Анютка катались с мягких горок, лазали по туннелям и прыгали в бассейн, наполненный маленькими пластиковыми мячиками. Не хватало только Андрейки, он предпочел остаться во дворе – у них намечался важный футбольный матч между дворовыми командами.

Пойти в воскресенье в парк предложил Юрасик. Он был не в силах находиться дома, в тоске и скорби, вместе с семьей, которая никак не могла прийти в себя. Ведь для них прошло всего два дня после похорон деда и четыре дня после его смерти.

Походу в парк Лена сначала воспротивилась. Она сказала, что дети обязательно будут клянчить сладости и захотят кататься на каруселях. А она никак не может позволить, чтобы Юрасик тратил на них свои деньги второй день подряд. Глеб засмеялся и сказал, что Карасев – хитрый жук и собирается тратить на них те же деньги, что и вчера. Ведь утром они все вернулись к нему. Он теперь каждый день может их тратить на что угодно, может каждый день покупать Лене продукты, а ее больной маме лекарства и все равно нисколько не обеднеет. Лена тут же заявила, что она не позволит их содержать, она и сама со всем отлично справляется, но в парк пойти согласилась.

Глебу и Юрасику немного странно было осознавать, что дети, с которыми они вчера подружились, смотрят на них как на незнакомцев. Ведь для младших Зюзиных еще ничего не произошло – они не готовили вместе с ребятами праздничный стол, не искали Анютку и не мыли подъезд. Но все равно день был великолепным. Правда, радужное настроение подпортили появившиеся в парке одноклассницы – Громова, Текаева и Дорошевич. Заметив Лену, сидящую на лавочке с Глебом и Юрасиком, они не смогли пройти мимо.

– Ой, смотрите-ка! – воскликнула Громова. – Вот это наша Зюзина отхватила! Сразу два жениха.

– И каких! – подхватила Текаева. – Один Винни-Пух, а второй – лохматый домовенок Кузя.

– Она живет как в сказке, – жеманно добавила Дорошевич.

– Шли бы вы отсюда, обезьяны раскрашенные, – вступил с ними в перепалку Глеб. – А то как бы по репе не схлопотали!

– Ой, какой жених агрессивный! Зюзина, экстрим любишь? – издевались одноклассницы.

– Глеб, сядь, – сказала Лена, видя, что тот уже готов вскочить с лавки. – Нашел с кем связываться. Они же просто глупые, у них детство в ушах свистит. А у Дорошевич интеллект вообще как у нашей Анютки.

– Совсем охамела! – возмутилась та. – Смотри, Зюзина, завтра весь класс узнает про этот странный любовный треугольник. Увидишь, что будет.

Ребята переглянулись.

– А, ну если завтра, тогда это серьезно, – сказал Глеб.

– Это очень страшная угроза, – добавила Лена. – Только запишите где-нибудь, а то забудете ненароком.