В поисках фресок Тассили - Анри Лот

Нужно возвращаться в Джанет. И снова укладка багажа, укладка столов и лестниц, навьючивание животных, крики погонщиков. Божества Джаббарена, скотоводы со своими стадами, отправляются отныне в путь в Музей Человека. На улочках тысячелетней давности, на три месяца очнувшихся от летаргии, вновь воцаряется мертвое безмолвие, которое еще не скоро будет нарушено.

Глава 7 Святилище Ауанрхета

Когда мы покидали Джаббарен, я вспомнил о Бренане и о произнесенной им фразе. Мы, разумеется, были потрясены при виде всех этих чудес. Но он тоже немало бы изумился, узнав, что совсем близко, на противоположном берегу вади, на склонах Ауанрхета, имеется немало других шедевров. Нас настолько захватили находки в Джаббарене, что мы, возможно, никогда бы так и не дошли до святилища "Белой дамы". На новые поиски нас толкнуло наступление плохой погоды, любовь Гишара к перемене мест, а также мое критическое отношение к исключительно субъективным суждениям нашего друга Джебрина.

Джаббарен, возвышающийся над всей восточной частью Тассили, подобен обзорной вышке. С него открывается необычная панорама далеко простирающейся впадины. Эта широкая впадина в массиве из песчаника прорезается глубоким руслом вади Амаццар. Профиль русла вади очень своеобразен — он образует латинскую букву V. Обычно же вади Тассили являются каньонами с вертикальными стенами. Никакой растительности, за исключением нескольких кустов акаций и группы деревьев чеброка[23]. Однако стоит взглянуть сверху на всю панораму в целом, как местность перестает казаться однообразной и поражает величием пейзажа. По обе стороны вади тянутся нагромождения огромных скал, образующих плотные массивы. Они напоминают длинные казематы, некогда построенные руками гигантов.

Я обследовал весь вади Амаццар и массивы, расположенные уступами вдоль его берегов, вплоть до Уан-Абу. Лишь группа скал, находящаяся на другом берегу вади прямо напротив Джаббарена, осталась не осмотренной мною. Там побывал Джебрин и сообщил мне, что видел только какие-то малоинтересные изображения. Все же я предложил Гишару, пожелавшему размять ноги и расстаться на некоторое время с кистью, проверить на месте заключения Джебрина, а сам тем временем решил продолжить поиски, пройдя вместе с Летелье несколько дальше по направлению к Тамриту.

Какое счастье, что я был осмотрителен! Возвратившись в лагерь, Гишар доложил мне о найденных там интересных наскальных росписях. По его мнению, с них следовало снять копии. Поскольку работа в Джаббарене приближается к концу, я оставляю Джо и Виоле заканчивать копии в верхней части массива, а сам отправляюсь вместе с Гишаром, Летелье и Джебрином на другую сторону вади.

Массив Ауанрхет напоминает настоящее орлиное гнездо. Он нависает прямо над Джаббареном. Высота его около 2 тысяч метров. Добраться до него нелегко. Два верблюда и два осла, которые тащат на себе наш небольшой багаж, невыносимо страдают. Они с трудом поднимаются по склонам, покрытым острыми осыпающимися камнями. Джебрин, служивший проводником всем, кто посетил Тассили, утверждает, что мы — первые европейцы, чья нога ступила на эти скалы.

Наспех устроившись, мы приступаем к методическому обследованию окрестности. В глубокой и довольно темной впадине я прежде всего замечаю две большие "круглоголовые" фигуры, выполненные белой краской. Их стиль тотчас напомнил мне нарисованных охрой женщин в Тан-Зумаитак.

Одна из фигур сохранилась лучше другой. Ее высота около 1,4 метра. Я различаю намеченный профиль, небольшие конусообразные груди. Мое внимание привлекает любопытная роспись, расположенная слева вверху. На ней охрой кирпичного цвета изображен человек. Его тело заштриховано, лицо закрыто маской, напоминающей стилизованную голову антилопы. Под рогами — большой закругленный колпак, две параллельные черточки по бокам обозначают уши. Мне вспоминается, что подобные маски существуют в Западной Африке. И действительно, когда позднее в Париже я занялся изучением коллекций Музея Человека, то, к моему изумлению, оказалось, что в наши дни масками такого типа пользуются во время обрядов инициации племена сенуфо, живущие на Береге Слоновой Кости.

В этой оригинальной фигуре особенно поразили меня детали. Ногам фигуры придано положение, характерное для человека, сидящего верхом на лошади. Большие, похожие на тюльпаны цветы как бы вырастают из ее рук и бедер. В глубокой впадине в Джаббарене я видел подобный орнамент на фигуре, окрещенной мной "Пузатым богом". Я полагаю, что этот орнамент свидетельствует о влиянии негритянского искусства. Мне помнится, что при виде цветов, как бы растущих из тела нарисованной фигуры, я подумал о примитивном божестве, боге земли, повелителе или творце растительности, которое нередко встречается в фольклоре и верованиях населения суданской сельвы.

Итак, моя интуиция не обманула меня. Эта столь типичная маска неожиданно, но определенно подтвердила гипотезу о том, что и в столь отдаленные времена Африку, несомненно, населяли негроидные народы, а маска в эпоху неолита играла при исполнении обрядов анимистического культа ту же роль, что и в наши дни у некоторых народов Западной Африки.

Это очень важное открытие, опрокидывающее все наши представления об истории негроидных народов и их искусства, должно, безусловно, очень заинтересовать африканистов. В тот вечер я возвратился в лагерь, радостно возбужденный своим открытием. Мои товарищи тоже не сидели сложа руки. Они решили благоустроить наш лагерь и обнесли "столовую" и занятые каждым из нас "позиции" каменными заслонами, которые должны были служить защитой от ветра.

Впрочем, пребывание в Ауанрхете доставило нам большое удовольствие: несмотря на разгар лета — июнь, стоит совершенно весенняя погода. Воздух — легкий, температура — очень умеренная. Все это чертовски отличается от Джаббарена, где почти ежедневно свирепствовали песчаные бури. К несчастью, здесь нет ни воды, ни топлива. Приходится тратить много времени и сил, чтобы обеспечить себя и тем и другим. Массив полностью лишен всякой растительности (мы нашли там, чтобы не соврать, одно несчастное, малорослое оливковое дерево), и туареги здесь не устраивают стоянок. На это отваживаются лишь отдельные охотники за муфлонами. Я нашел свежие следы двух муфлонов, живших до нашего появления в скалах и покинувших их, как только они почуяли наше присутствие. Следы вели в сторону Иджефана.

Неподалеку от лагеря я обнаружил прекрасные росписи скотоводческого периода, изображающие жирафов. В это время Гишар решил произвести осмотр другого конца массива. Вскоре он возвратился и сообщил, что нашел любопытнейшую, по его словам, фигуру. Его рассказ настолько заинтересовал меня, что я тотчас же отправился с ним в путь, захватив с собой губку и флягу с водой.