Наследие Александры (ЛП) - Н. Уолтерс

Джошуа позволил Алекс пройти так два квартала и, в конце концов, устал терпеть ее пренебрежение. Обхватив рукой её предплечье, он потянул ее в узкий проулок между двумя зданиями. Его чувства сказали ему, что проулок был пуст, если не считать в дальнем конце мусорного контейнера, в котором копошились несколько крыс.

Алекс впилась в него взглядом, пытаясь высвободить руку из его хватки. Его пальцы напряглись. Он не отпустит ее, пока она его не выслушает.

— О, ну конечно. Если ты не можешь добиться своего по-хорошему, ты будешь тащить меня насильно.

Она упиралась изо всех сил, пока он практически волоком протащил ее до середины переулка. Куртка выпала у нее из рук, когда она поднырнула под его руку и выкрутилась так, что он был вынужден либо освободить ее, либо подвергнуться риску причинить ей боль.

Ворча, он отпустил ее руку и в отчаянии запустил пальцы себе в волосы.

— Что ты хочешь от меня? Что бы я ни сделал, у меня не было намерения рассердить или обидеть тебя. — Город все еще двигался вокруг них, каждый шел по своим делам. Вдалеке слышались звуки автомобильных клаксонов и невнятный шум толпы. Но здесь, в переулке, их было только двое.

— И это делает всё ещё хуже. — Скрестив руки на груди, она потерла место, где он схватил ее. — Разумеется, ведь это вообще для тебя ничего не значит.

Ничего не значит для него! Ничего не значит для него!Могла ли она хотя бы представить себе, как трудно ему было допустить даже мысль, что она встретится с другими мужчинами-претендентами из стаи? Когда каждый инстинкт, которым он обладал, кричал в нем, требуя раздеть ее догола, овладеть ею сзади и пометить как свою?

Его Женщина. Его Пара.

— Может, и правда, я встречусь с теми другими мужчинами и выберу кого-нибудь еще, — пробормотала Алекс, отворачиваясь него.

Это стало последней каплей.

Внезапно набросившись, Джошуа схватил ее за плечи и рывком повернул к себе. Все, что она хотела сказать, замерло у нее на губах, так как она хорошо поняла выражение его лица. Он двинулся вперед, прижимая ее к бетонной стене. Захватив ее руки одной своей, он поднял их над ее головой. Девушка начала вырываться, тогда он придвинулся своим большим телом вплотную к ней, используя свой немалый вес, чтобы удержать её.

— Не смей говорить, что это ничего для меня не значит. — Его голос был низким и гортанным, смесь гнева и возбуждения. — То, что ты мне дала — было подарком. Смотреть, как ты испытываешь оргазм, чувствовать сладкий запах твоей влаги, видеть экстаз на твоем лице… — этот подарок бесценен. Не смей говорить, что это ничего не значит.

Алекс медленно моргнула, ее длинные коричневые ресницы веером легли на щеки, скрыв ее глаза на долю мгновения. Проклятье, она была прекрасна, со своей бледной и гладкой кожей. Джошуа поднял свободную руку и мягко провёл кончиками пальцев по ее щеке. Казалось, цвет ее глаз стал глубже. Эти глаза очаровывали его. Они были настолько выразительны, настолько живы…

— Я не понимаю. — Она перестала с ним бороться, глядя на него в замешательстве.

— Я знаю, Алекс. Я знаю, что все это для тебя в новинку. Что ты не понимаешь наших обычаев. — Джошуа наклонил к ней голову, их лбы соприкоснулись. — Прежде всего: моя работа состоит в том, чтобы защищать тебя. Нет ничего другого, что являлось бы более важным, чем это. Я не могу ослабить свою бдительность, если не могу быть уверен, что мы в безопасности. Допустить что-либо иное — было бы нарушением долга. Я дал клятву своему альфе, что доставлю тебя невредимой. Что-либо меньшее неприемлемо. — Он сделал паузу и поднял голову. — Кроме того, я обещал позаботиться о тебе и твоему отцу. Я не думаю, что было бы разумным нарушить обещание, данное Джеймсу ЛеВо. Он может быть как верным другом, так и беспощадным врагом.

Алекс издала негромкий звук, соглашаясь, но ничего не сказала. Полушария ее грудей прижимались к его груди, и он мог чувствовать их упругие выпуклости через оба слоя своей одежды. Она слегка переместилась, ее бедра потерлись об него. Его древко тут же увеличилось, и он качнулся к ней, прижимая свой таз к ее бедрам.

— Смотри, вот об этом я говорю тебе, Алекс. Все, что мне требуется — это прикоснуться к тебе. Почувствовать твой запах. Черт возьми, да мне достаточно увидеть тебя — и я готов. Но здесь это не безопасно. И нечестно по отношению к тебе.

Джошуа сделал длинный, глубокий выдох. И внутренне взмолился, чтобы то, что он собирался ей сказать, не заставило ее снова выйти из себя и рассердиться на него. Ему нравилось, когда она была такой — нежной и податливой, пытающейся, покачивая бёдрами, прижаться к нему ещё теснее.

Он старался не придавать слишком большого значения ее действиям, зная, что это может быть всего лишь потоком незнакомых ей гормонов, захлестнувших ее тело, в сочетании с выбросом адреналина, вызванным опасностью и их близостью. Алекс понятия не имела, насколько мощными были эти гормоны и инстинкты. Но он-то знал, что прямо сейчас они побуждали ее спариться с мужчиной ее вида и, на данный момент, он был единственным доступным.

— Алекс, — начал он, стараясь смягчить свой голос. — Ты испытываешь эмоции и потребности, которых никогда не чувствовала прежде, но, к сожалению, у тебя нет лишнего времени, чтобы научиться разбираться в них. Я не хочу, чтобы ты в конечном итоге сделала то, о чем в будущем, возможно, пожалеешь.

Не говоря уж о том, что переулок, где кто угодно может в любую секунду пройти мимо, — не то место, чтобы заниматься этим. И туалет был достаточно плох.

Джошуа проглотил стон, когда она потерлась своим холмиком о переднюю часть его джинсов. Даже сквозь толстую ткань он почувствовал ее жар. Он попытался вспомнить, о чем только что говорил. Порывшись в мыслях, отыскал потерянную нить разговора.

— Ты, может быть, почувствуешь себя иначе, когда встретишься с некоторыми из других мужчин. — Последнее вырвалось у него с рычанием. Когда он представил, как другой самец касается её, чувствует её жар, ему захотелось наброситься на нее. Но он должен быть честным с ней. Он — жестокий, бесчувственный ублюдок. Санкционированный убийца. Она заслуживает лучшего.

— А тебе не нравится эта идея вообще, не так ли? — Она провела языком по своей нижней губе, дразня его.

— Черт возьми, — нет, мне это не нравится. Но это то, что я должен делать. Это справедливо по отношению к тебе и справедливо по отношению к другим одиноким самцам стаи. — Джошуа даже не упомянул о том, что если бы он утвердил свое право на нее до того, как привёл в стаю Волчьей Бухты, ему пришлось бы сражаться, чтобы отстоять его.