По лезвию денег - Сергей Павлович Бакшеев

еще вполне. Вот, посмотри: творог, паштет, селедка, — да что с ними будет, всего день просрочки.

— Ты уверена?

— Мы спасаем еду!

— Как бы меня не пришлось спасать.

— Не хочешь сама, мужу дай. Я так и делаю, им, мужикам, хоть бы что.

— Ну, не знаю.

— Послушай, подруга, что с мужиками может случиться. Если только пронесет, — Наталья прыснула в кулак, но тут же снова стала серьезной. — Тогда дашь таблетку, пожалеешь, он только благодарен будет. Мужики обожают, когда о них заботятся. Если у моего тридцать шесть и девять — считай катастрофа, лежит и требует, чтобы я над ним порхала.

Александр нашел меня на недостроенном мансардном этаже. Я обшивал досками наклонный потолок.

— Привет, работяга. Уже поздно, а ты шумишь, — проворчал Громов. — Половина звонков в полицию на эту тему.

— Соседи еще не заселились, а детишки у нас… — Я отложил шуруповерт, снял перчатки, вытер ими пот со лба и пожал брату руку: — Ты узнал, какая мразь отравила нашу Юлю?

— Работаем, — смущенно ответил Сашка. — Видеозаписей нет, проводим опрос, но…

Громов потрогал прикрученные доски, заглянул в широкую щель между ними и крышей, по-хозяйски посоветовал:

— Утеплитель не помешает.

— Пока так, а к зиме закуплю, — отмахнулся я. Мне не хотелось раскрывать свои истинные планы, и я соврал: — Экономлю.

— Да-а, своими руками свой дом. У тебя не только голова, но и руки на месте, — с некоторой завистью и нотками уважения похвалил Громов. Он продолжал разглядывать мою работу, что начало меня нервировать. — А почему короткие доски используешь?

— Длинные сюда не затащишь. — Я загородил спиной пустую нишу и предложил. — Пойдем вниз?

— Там жены поговорить не дадут, а у меня проблема. — На Сашкином лице появилось озабоченное выражение. Он вздохнул и, как бы извиняясь, посмотрел на меня: — У меня, брат, тупик.

Мне хорошо был знаком этот просительный взгляд, я сел на доски, устало сгорбился. Будучи старшим братом, я привык, что младший просит решить задачки и ищет совета в трудную минуту.

— Выкладывай.

— Проблема все та же: видеокамеры в банкоматах. Ты обещал подумать, почему запись во время ограбления исчезает? Это же не случайно. Если бы знать, чем пользуются преступники?

— Ах, это! Тут все очевидно, — я небрежно махнул ладонью, изображая, что дело не стоит выеденного яйца.

— Как? — вцепился в меня взглядом брат.

— Сам подумай: камера цела, канал связи не поврежден, напрашивается вывод, что у грабителей есть сообщник в центральном офисе банка.

— Сотрудник банка?

— Ну да. Кто-то из айтишников или службы безопасности. Сообщник отключает канал связи, а грабители тем временем потрошат банкомат.

— Надо проработать эту версию, — оживился капитан полиции.

— А что, продолжают грабить? — насторожился я. Неужели Лис с Апостолами не угомонились и работают втайне от меня.

— С ограблениями затихло, но появилась новая фишка. — Громов сел рядом, достал купюру, протянул мне: — Вот, полюбуйся.

Конечно же я сразу узнал свои бубли. Стараясь сохранять невозмутимость, я взял странную купюру, посмотрел на свет.

— Что это, фальшивка?

— Ты читай внимательней.

— Пять тысяч… бублей.

— Вот именно! Купюру подбросили в терминал оплаты. На вид грубейшая подделка, а терминал ее принял за настоящие деньги.

— Ничего себе. Может, случайность?

— Да нет, уже девять штук зафиксировано.

«Только девять», — мысленно удивился я, припомнив, что пустил в оборот триста поддельных купюр. Это меня успокоило. Как я и предполагал, владелец терминалов, господин Радкевич, не хочет светиться, потому что сам занимается незаконной обналичкой.

— И хитрость в том, — продолжил разговор Громов, забирая у меня улику, — что это даже не фальшивомонетчество, за которое предусмотрено вплоть до пятнадцати.

— Почему? — заинтересовался я.

— По закону. За изготовление не привлечешь — на вид это не деньги, а сувенир. Сбыт тоже не прокатит. Под сбытом в суде понимают ситуацию, когда одно физическое лицо передает фальшивку другому лицу. Лицу, а не терминалу!

Мне понравилась услышанное. Для верности я уточнил:

— Если с рук в руки, тогда сажают, а если банкомат заглотил, то наказать невозможно. Так?

— Ну, максимум мошенничество припаяют, за которое условным сроком можно отделаться.

— Какой-то подросток напечатал картинки и шалит, — улыбнулся я, подкидывая выгодную для себя версию. — Ты в интернете поищи, он и ролик для бравады выложит.

Но брат возразил:

— Нет, на подростка этот тип не похож.

— Какой тип?

— Мы засекли одну подозрительную физиономию. Мне только что передали снимки.

Громов расстегнул папку и показал нечеткую фотографию, на которой я, сдерживая изумление, узнал одного из Апостолов. Тот стоял в профиль у терминала оплаты, голова чуть повернута в сторону камеры, бесхитростное лицо, а также характерная толстая фигура не оставляли сомнений, что каждый знакомый с ним узнает Павла Носкова.

Вот те на! Первая неделя — и сразу прокол.

— Почему ты думаешь, что он причастен? — пролепетал я, ощущая холодок на спине.

— Взгляни сюда, в его руке видна подделка. — Громов протянул укрупненный фрагмент фотографии, на которой была видна купюра, и можно было разглядеть слово «бубль».

— А как вы его засняли? Следили?

— У терминалов камер нет, зато в торговых центрах видео наблюдение имеется. У меня сотрудник дотошный, Петухов. Отсмотрел видеозаписи — и выдал результат!

— Дотошный, — согласился я и задал главный вопрос: — Будете искать этого типа? Лицо нечеткое.

— Это дело техники: отцифруют, добавят резкость. Мы проверим по нашим базам, если где-нибудь он засветился, то возьмем.

Я припомнил, что, по словам Волкова, братья Носковы привлекались в качестве подозреваемых в деле о краже запчастей из автоцентра. Тогда они отделались увольнением, но их личности наверняка сохранились в базе данных. Полиция выйдет на Павла Носкова, на его брата, затем на Волкова, а там и до меня очередь дойдет. Что же делать?

Я уцепился за спасительную идею.

— Представь, найдете вы проходимца, и что предъявите, эту фотографию?

— Там посмотрим. Проведем обыск, допросим.

— Он не дурак, и будет все отрицать.

— Если найдем у него бубли, расколется.

— Не факт. А даже, если признается, что в итоге? Статья о мошенничестве с минимальным ущербом, сам говорил. Начальство и не заметит такой мелочевки. А ты в управление «К» намылился.

— Девять купюр — это сорок пять тысяч. Он возместит ущерб и выйдет через двое суток. Мрак! — расстроился брат.

— Стоит ли возиться? — развивал свою мысль я.

Громов открыл, было, рот, однако задумался, почесал залысины и наконец выложил:

— А мы не будем его сразу брать, подождем. Легкие деньги вскружат мошеннику голову, он увеличит масштабы, обрастет подельниками. И вот тогда мы его сцапаем!

Я пихнул ногой доску, чтобы унять досаду. Мой план «А» не прокатил, не хватало еще слежки за Апостолами, нужно срочно придумать