«Если», 2012 № 08 - Журнал «Если»

На четвертый день он решил, что достаточно подкован в политическом болотце Дна, чтобы не угодить с первых шагов в гиблую трясину. По мнению Дональбайна, по мнению торгпреда, по мнению начальника сектора и, что всего важнее, по мнению Пегого Удава, правящая на Дне партия лоялистов водила метрополию за нос, и до недавнего времени довольно успешно. Еще полгода назад премьер-министр Дна категорически отвергал саму мысль о том, что кто-то на планете готовится запустить спутник. Премьеру демонстрировали доказательства: снимки с дирижабля, копии документов о перемещениях строительных материалов, машин и финансов. Премьер, изрядный сукин сын, клялся в непричастности и обещал провести расследование. После третьего напоминания он и в самом деле распорядился создать правительственную комиссию. За три месяца работы комиссия пришла к глубокомысленному заключению о том, что деятельность по созданию собственной ракетной техники на Дне действительно ведется и финансируется негосударственным консорциумом «Чистое небо», поддерживающим оппозицию, однако носит сугубо предварительный характер. По мнению комиссии, проект запуска со Дна собственного спутника сугубо фантастичен и никогда не будет осуществлен. Максимум — небольшие ракеты для изучения атмосферы…

Почему? Чиновные туземцы улыбались и деликатно призывали раскрыть глаза пошире. Это Дно! Кто вкусил все его прелести, тот поймет. Что до упомянутого консорциума, то он на законных основаниях получил лицензию на разработку полезных ископаемых в районе, где находится упомянутый вулкан. Уверяем, что все возведенные там сооружения имеют отношение лишь к горным работам и, конечно, являются временными. Да и может ли быть иначе, если следующее извержение или ураган почти наверняка снесет их без остатка?..

Туземцы прикидывались дурачками, это было ясно. Они врали, и премьер врал. По настоянию Терры были устроены две инспекционные поездки. Первая закончилась крушением дирижабля, никто не выжил, а вторую возглавлял Дональбайн Прусис. Валентин закачал в себя сухой отчет и отправился к Дональбайну за подробностями.

— Что там за катавасия случилась? Выкладывай.

За трое суток физиономия старого приятеля стала несколько больше походить на человеческую. С опорной системой было хуже: Дональбайн лежал в каком-то приспособлении, напоминающем помесь экзоскелета с пыточным устройством, и, кажется, подвергался медленному вытяжению. Наверное, ему все же не стоило чересчур активно прыгать и кувыркаться, радуясь возвращению в мир нормальной тяжести.

— Привидения, — пробурчал Дональбайн.

— Что-что?

— Да не здесь! У меня с головой все в порядке. Чего смотришь? Не веришь — спроси моих мучителей. Я и на Дне с ума не сходил, а привидения видел! Как раз в той инспекционной поездке. Думал, галлюцинирую…

— Ты видел привидения на Дне?

— Видел. Никакой мистики, но пугает здорово. В отчете этого нет, но тебе скажу. Как только мы высадились на склон вулкана, тут оно и началось. Вспучилось и полезло неизвестно что — из трещины в породе, наверное. Моргнуть не успел, глядь — качаются этакие туманные твари пяти метров ростом, щупальца тянут. Нестойкие квазибиологические коллоидные структуры — так мне потом объяснили. Любопытны и глупы как пень. То ли примитивная жизнь, то ли вообще не жизнь, кто ее разберет. Сильно опасными их не считают, но я тебе так скажу: если бы я не побежал от них что есть духу, в штаны бы точно наложил. Жутко очень.

Валентин сочувственно покивал: ничего, мол, бывает.

— Вы нашли там только развалины старых шахтных построек и руины лагеря горняков, — сказал он. — Причем даже не на склоне, а на равнине неподалеку. А у тебя не сложилось впечатление, что туземцы водили тебя за нос? Возможно, и встреча с привидениями была не случайной, и вулкан был не тот? Как проверишь? Космической системы навигации на Дне нет, снимков из космоса для сравнения тоже нет и при вечной облачности даже в принципе быть не может…

— Не сыпь соль на рану, — проскрежетал Дональбайн. — Сам об этом думаю. Тогда мы ослы и нет нам прощения. Только учти: на Дне человек здорово глупеет, я имею в виду нормальный человек. Ему там не о том думается. Так ты это учти и прими меры, какие сможешь…

— А туземцы?

— Глупые обезьяны. И хитрости у них обезьяньи!

«Но ведь ты-то попался на обезьянью хитрость», — подумал Валентин.

Дональбайн скрипнул зубами и отвернулся. Вероятно, подумал о том же самом.

Глава 3. Билет домой

Первым, что увидел Валентин, проснувшись, была замеченная еще вчера ветвистая трещина в потолке. Валентин повернул голову, что далось ему не без труда, и увидел, что трещина перебегает и на стену. Вспомнил, где он, и неслышно застонал.

Трон Аида. Дно. Тяжелая и притом сейсмическая планета, сгореть бы ей в космическом катаклизме. Жилая часть торгпредства.

Он не пробыл здесь и суток — суток по счету Терры, поскольку сутки на Дне были вдвое короче, — и уже мечтал о возвращении. А ведь только вчера он довел перегрузку в гравикамере до кондиций Дна, научился двигаться без риска что-нибудь сломать или вывихнуть и вообразил, что можно так жить!

Нет, «жить» — это большая натяжка. Разве что продержаться несколько недель или, если сильно не повезет, месяцев. Так думалось.

Оказалось, что носить тяжести хорошо лишь тогда, когда в любой момент можешь избавиться от груза.

Грузом был он сам. Ныли мышцы. Вчера Валентин мужественно прошел долгую отсидку в шлюзовой гравибарокамере перед Вратами и продержался несколько часов, знакомясь с временным начальством, новыми коллегами и обстановкой. К концу дня он лишь чрезвычайным усилием воли мог поддерживать непринужденную беседу. Ноги дрожали, кожа сочилась липким потом, челюсть все время норовила отпасть под собственным весом, все труднее становилось держать свинцовые веки, и даже ухоженная золотистая шевелюра показалась чрезмерно тяжелой. Мнилось, что она способна оттянуть скальп до самых пяток.

При этом он больше сидел, чем ходил, и больше лежал, чем сидел. Еще плавал. Глава торгпредства принял его в бассейне, и Валентин не заставил повторять дважды приглашение скинуть одежду и освежиться. Вода не только освежала — она держала. Лишь в ней, да в гель-капсуле подогнанного по росту экзоскелета, да еще в гель-кровати можно было чувствовать себя человеком. Несомненно, превыше всех законов физики здешние старожилы почитали закон Архимеда.

Воздух внутри здания, фильтрованный и кондиционированный, все равно оставался воздухом Дна. Невозможно было шевельнуться, чтобы не ощутить его упругое сопротивление. Уроненная со стола бумажка, выписывая самые замысловатые кренделя, планировала на пол столь долго, что надоедало следить за ее траекторией. Шум в ушах, сильный вчера, сегодня ослаб, но не пропал, намекая, что намерен остаться надолго. Мысль о том, что в воздушной среде привычной плотности ему пришлось бы таскать еще килограммов двадцать лишнего собственного веса, не очень-то утешала. Торгпред вчера рассказал, что где-то на крайнем юге материка якобы существует глубочайшее ущелье, по мере спуска в которое воздух постепенно доходит до кондиций настоящей жидкости. Врал, наверное. Пересказывал мифы. Тем не менее не приходилось удивляться, что у аборигенов самым ходовым видом воздушного транспорта были дирижабли, причем мягкой конструкции — такие, чтобы можно было скатать гондолы и убрать пустые оболочки в подземные укрытия с началом сезона ураганов…