Александр Беляев - Зеев Бар-Селла

Самыми прекрасными были путешествия в деревню Гнездово за несколько километров от Смоленска. Туда ездили на ночь, ночевали на сеновале у крестьянина, с которым был знаком А. Р., и рано утром, часа в 4–5, вооруженные лопатами выходили из деревни по направлению к курганам. Эти курганы были местом очень древних захоронений и находились под охраной Археологического общества.

Курганов было много, и многие из них представляли собой очень большие сооружения, разрывать их без особого разрешения было запрещено. Мы решались разрывать только самый маленький курганчик, в котором нельзя было рассчитывать найти что-либо интересное (украшения, оружие). Мужчины начинали копать, и, когда доходили до серого слоя, что указывало на присутствие пепла, работа передавалась в женские руки. Мы с Аней раскапывали руками очень осторожно и находили обычно небольшой глиняный горшок. Он был совсем мягкий, и его нужно было сначала часа 2 сушить, чтобы он не сломался, на солнце, которое в это время поднималось довольно высоко.

Один раз мы нашли какие-то костяные бусы и небольшой обрывок кольчуги. Эти маленькие трофеи А. Р. сдавал в местный краеведческий музей (Тенишевой[94]).

Нам нравился процесс этих раскопок, и жаль было, что удалось организовать эти поездки только 2 раза за лето.

Вообще А. Р. оказался очень интересным[95] человеком, все, что он делал, возбуждало в нем интерес и желание делать это лучше. Например, он любил фотографировать, но никогда не снимал стереотипные группы, а искал красивое обрамление в окружающей природе или обстановке, четкое отражение в воде, вообще стремился сделать какой-нибудь более оригинальный снимок.

Он хорошо рисовал, играл на скрипке, декламировал и др.

Настала осень, и все мы разъехались в разные стороны»[96].

О прочих играх и забавах, которым предавался Беляев тем летом, свидетельствует один документ, дошедший до нас в копии. Это скрепленный красной сургучной печатью договор между В. В. Былинской, с одной стороны, и Сатаной, с другой.

«Контракт

Я нижеподписавшаяся кровью своей заключила сей контракт с Сатаной в том, что г. Сатана обѣщает мнѣ помощь свою на всѣх путях и перепутьях моих, — я же обѣщаю вручить ему душу мою по пришествiю моему в потустороннiй мiр. Контракт удостовѣрен обоюдными подписями и скрѣплен печатью г-на Сатаны.

1908 года, августа 17 числа,10 ½ ночи.

А на сургучном оттиске квадратной печати надпись в рамке:

«Satorагероtenetoperarotas»[97].

Слева направо вниз и справа налево вверх читается одинаково: «Sator — агеро — tenet — opera — rotas». В переводе с латыни: «Пахарь Арепо управляет колесным плугом».

Следует ли из этого, что смоленские проказники баловались сатанизмом? Едва ли, документ скорее говорит о том, что данные представители русской молодежи уже не верили ни в Бога, ни в черта…

Итак, что же мы знаем теперь о личной жизни Беляева? А то что, он стал женатым человеком и жену его звали Анна. И произошло это, скорее всего, не позже января 1908 года.

А теперь об археологии. Гнёздовские курганы — это находящийся в двенадцати километрах к западу от Смоленска погребальный комплекс, крупнейший в Европе. Былинская вспоминает:

«Один раз мы нашли какие-то костяные бусы и небольшой обрывок кольчуги. Эти маленькие трофеи А. Р. сдавал в местный краеведческий музей (Тенишевой)».

А вот что сообщал в 1908 году «Смоленский вестник»:

«В городской историко-археологический музей поступили следующие пожертвования: 1) от А. Р. Беляева две погребальных урны с шариками из кости из Гнездовских курганов»[98].

Шарики из кости — это то, что Былинская назвала костяными бусами, а две погребальные урны — выкопанные ею и женой Беляева небольшие глиняные горшки. А раз так, то с Беляевым Былинская действительно познакомилась летом 1908 года. Не раньше и не позже.

Единственная неразгаданная загадка, если, конечно, мемуаристка не напутала — судьба обрывка кольчуги.

Глава седьмая

ПЯТЬ ЛЕТ СТАЖА

До получения диплома Беляев успел сделать еще один решительный шаг. Вспоминает В. В. Былинская:

«Следующей весной я узнала, что жена его (моя подруга) оставила его и вышла замуж за другого.

А. Р. переехал к матери, у которой была маленькая квартирка»[99].

Как рассказывал Беляев, несмотря на то что причиной развода была измена жены, он взял вину на себя. Лишь это сделало возможным для нее сочетаться браком с любовником. Впрочем, и этот брак по любви не принес бывшей супруге счастья — еще долго и часто приходила она к Беляеву с жалобами на жизнь: «Ты меня никогда не ругал, а он меня бьет»[100].

По непроверенным данным, фамилия бывшей жены была Станкевич, а нового супруга — Гильберт, тот самый Петр Фомич, что в 1906 году вместе с Беляевым наблюдал полицейскую погоню за группой подростков. В 1912 году у супружеской четы родился сын Дмитрий, судьба которого оказалась незавидной: в 1941 году, работая мастером инструментального цеха вагоноремонтного завода в Тамбове, Д. П. Гильберт был арестован и 1 декабря военным трибуналом Ленинской железной дороги приговорен к десяти годам лагерей.

А Беляеву был выдан нагрудный знак выпускника Демидовского лицея: белый эмалированный овальный щит, окаймленный дубовой и лавровой ветками; на верху щита — императорская корона, еще выше — хвост государственного герба, а в самом низу — другой щит, маленький, и на нем — по синей эмали — золотые инициалы лицея. Перед Беляевым открывается новая жизнь и карьера. Первое дело, доверенное начинающему адвокату, достаточно громкое — процесс над членами партии социалистов-революционеров (с.-р., то есть эсеров). Особую остроту процессу придает одно обстоятельство — эсеры эти не просто государственные преступники, но свои — смоляне, и среди них Алексей и Юлия Терн — сын и дочь бывшего секретаря губернского предводителя дворянства, 23 октября 1909 года они предстали перед особым присутствием Московской судебной палаты. Часть адвокатов тоже москвичи, но привлечены и местные, в том числе помощник присяжного поверенного А. Р. Беляев. Кого из подсудимых защищал тот или иной адвокат, что сказали 13 свидетелей и четыре эксперта, не сообщалось — процесс шел при закрытых дверях. Поздним вечером, в 23 часа, двери открыли и огласили приговор: четверым подсудимым, в том числе — детям секретаря, тюремный замок, двоих оправдали[101].