Звездные снайперы. Сталинград XXII века - Юрий Стукалин

С трудом выбрался из контейнера, встал рядом с ним, оглядываясь по сторонам, затем осмотрел себя. Я тоже был обнаженным, тело покрывала пленка какой-то липкой жидкости.

Решил срочно бежать из этого страшного места, но ноги подкашивались, меня мутило. Прошел по узкому проходу между контейнеров, цепляясь босыми ступнями за пучки проводов. Впереди виднелись большие стеклянные двери. Спотыкаясь, хватаясь за контейнеры, чтобы не упасть, я устремился к ним. На «содержимое» контейнеров старался не смотреть.

Неожиданно двери раскрылись и в зал вбежали люди в аквамариновых комбинезонах странного покроя. В руках они сжимали короткие дубинки. Ничего хорошего от такой встречи ожидать не приходилось, и я решил защищаться. Сжал кулаки, готовясь дать отпор любому, кто приблизится ко мне. Драться я умел, сказывался огромный опыт жизни в рабочем районе. Люди что-то возбужденно говорили, но их языка я не понимал. Они окружили меня плотным кольцом, однако приближаться явно не торопились.

Один из незнакомцев вытянул вперед руки, словно стараясь успокоить меня, на что я отрицательно помотал головой. Сдаваться я не собирался. Человек с сожалением кивнул. Один из его напарников резким движением направил на меня дубинку…

Очнулся я на кровати в маленьком помещении. Голова раскалывалась, глаза слезились, перед взором сплошной туман. На краю кровати сидел пожилой мужчина, совершенно седой.

— Здравствуйте, Алексей, — сказал он по-русски. — Меня зовут Олег Левин, я профессор этой лаборатории.

Вид у профессора был изможденный, он явно нервничал, и казалось, очень торопился. Я молча разглядывал его, не отвечая.

— У меня мало времени, — продолжил Левин. — Выслушайте внимательно.

Он вкратце рассказал о ситуации на планете, о своем изобретении, о возможности «вытаскивать» бойцов из тысяча девятьсот сорок третьего года в будущее. Я слушал его, подозревая в крайней стадии сумасшествия, но когда Левин включил висевший на стене экран, мое мнение изменилось. Я увидел короткую кинохронику того, что происходило на улицах разных городов. Это было странное кино, цветное, объемное. В мое время таких не было. На экране полыхали огромные, уходящие шпилями в небо дома, заваленные трупами улицы заволакивал черный дым, толпы беженцев спасались от невидимого врага.

— Фашисты? — хрипло спросил я.

— Инопланетные захватчики, явившиеся к нам из космоса.

— Откуда?!

Вместо ответа Левин поднял указательный палец вверх. У меня отвисла челюсть, когда мне удалось, наконец, уразуметь сказанное. Не знаю почему, но я поверил этому человеку.

— Вы нам нужны, — проговорил профессор, когда хроника закончилась, и удивительный экран погас. Я сидел с открытым ртом, не в силах вымолвить слова.

— Все, кто находится в том зале, — профессор указал в сторону двери, — ваши современники, отважные бойцы, павшие на поле брани. Среди них есть и ваши противники, солдаты Германии. К этому вам предстоит привыкнуть. Нам нужны все, иначе мы не победим чужаков.

Он немного помолчал, давая мне возможность осмыслить сказанное, затем продолжил:

— У меня нет времени, впереди уйма работы. Вами сейчас займутся мои ассистенты, доверьтесь им. Они введут вас и ваших товарищей в курс дела.

Позже выяснилось, что я оказался не первым и не последним «новоприбывшим». Дело было поставлено на поток, я «прибыл» во второй партии. Обычно после поступления сигнала ассистенты сразу бежали к контейнеру и встречали «новоприбывшего», постепенно вводя его в курс дела. Но мне «повезло». Дежуривший за пультами ассистент, измученный многочасовой работой, закемарил и проворонил мое воскрешение.

Когда же я принялся рассекать по залу голышом и проявлять агрессию, меня вынуждены были отключить с помощью прибора, вырубающего человека на расстоянии. Профессор как раз находился в лаборатории и принял меня лично, понимая, что я теперь едва ли поверю его «аквамариновым» помощникам. Вот так я и воскрес.

Мы проходили курс обучения, знакомились с современными приборами и оружием, а после сдачи экзамена становились в строй. Не у каждого все шло гладко. Были и нервные срывы, и незатухающая ненависть к бывшим врагам. Конфликты жестко пресекались, а несговорчивых сразу отправляли на передовую, где они становились пушечным мясом в пехотных подразделениях. Тут было не до сантиментов, чужеродные твари наступали повсеместно. В военное время нет место лирике. У нас в прошлом тоже так было. Чуть что — и штрафная рота ждет тебя с распростертыми объятьями. Ну, или пуля в затылок после скоротечного трибунала.

В будущем каждому находилось применение. Летчики осваивали современные катера, танкисты — мощные танки. Я же попал в диверсионно-разведывательную группу, возглавлял которую Дронов. Он появился здесь в числе первых, и уже имел солидный боевой опыт.

Группа у нас была смешанная. Поговаривали, что вначале набирали раздельные подразделения: немцы с немцами, а красноармейцы с красноармейцами. Каждая сторона косо посматривала на другую. Но потом Советник Броуди с подачи одного из наших, русских, летунов решил, что будет лучше перемешать коллективы, и добился этим положительных результатов. Теперь выполнение боевой задачи зависит от каждого члена группы, а тут уж не до распрей и раздоров. «Шпрехаешь» ты или говоришь по-русски, неважно — от тебя зависит жизнь остальных…

— Патрулей меньше стало. Может, рванем? — спрашивает Брюннер.

Я внимательно оглядываю округу:

— Надо рискнуть.

Здесь можно просидеть месяц, если не рисковать, а я понимаю, что чем скорее передадим сведения о белесых и их черной гвардии, тем лучше. Мы не знаем, выжили ли наши ребята. Связи с ними нет, и мне это не нравится. Чужаков в районе стало значительно меньше, видимо, они считают, что пробраться сюда через их кордоны невозможно. А группу Дронова могли принять за горстку беженцев, прятавшихся по подвалам. Да это и не важно. Главное для нас теперь — пробраться через посты. До переулка осталось совсем чуть-чуть, один рывок и мы скроемся с широкого, хорошо просматриваемого проспекта.

— Давай!

Брюннер мчится перебежками, и беспрепятственно достигает цели. Бегу вслед за ним, и мы быстро проделываем весь путь до переулка. Останавливаемся, переводим дыхание. Снова пронесло! Я выглядываю из-за угла. Нас не засекли, преследования можно не опасаться.

Продолжаем движение, по дороге пытаемся разглядеть, нет ли где останков наших товарищей, но, к счастью, ничего не видим.

Короткими перебежками, а иногда по-пластунски метр за метром двигаемся к своей цели. Несколько раз натыкаемся на патрули, но успеваем спрятаться, и нас не замечают. Понятия не имеем, что ожидает нас дальше. Ведь мы приближаемся к тому району, где у чужаков сосредоточены серьезные заградительные посты. Вчера нам пришлось забраться под землю, чтобы миновать их, но сегодня путь по коммуникациям нам заказан, ибо сами все завалили взрывами.

Выходим к небольшому, чудом уцелевшему скверу с деревьями и кустами по краям тенистой аллеи, когда сверху вдруг раздается страшный рев. Прячемся, задираем головы и видим, как по небу стремительно проносится наш катер, а за ним гонится эскадрилья «крабов».

Не можем поверить в происходящее. Еще ни одному нашему летчику не удавалось так глубоко забраться в тыл к чужакам. Катер и «крабы» так низко пролетают над нами, что мы невольно вжимаем головы в плечи и закрываем забрала шлемов, чтобы уберечь перепонки от разрыва.

— Черт! — ругается Брюннер. — Откуда этот смельчак взялся? Да еще в одиночку!

— Понятия не имею! — ору ему в ответ.

Пилот катера, вероятно, настоящий самоубийца. Забраться так далеко, сумев пройти мимо стольких зенитных орудий!

— Вот, дурной, — вырывается у меня.

«Крабы» загоняют катер и делают это не иначе, как для развлечения. Я такие их «штучки» уже наблюдал. Они ведут себя, словно охотники, преследующие жертву. В подтверждение тому их пушки пока молчат.

Наш летчик показывает чудеса пилотирования. Он маневрирует, заходит на виражи, пытаясь сбросить врагов с хвоста. Бесполезно. Мы с Брюннером понимаем, что ему не выиграть здесь бой, и скоро все закончится. Но пилот оказывается наглее и изощреннее, чем нам думалось в самом начале. Он бросает катер вниз, проносится в нескольких метрах от земли между домами и принимается лавировать между ними, проходит в узких местах, словно нитка в ушко иголки. Увлеченные погоней чужаки следуют за ним. Два чужака не справляются с управлением и с грохотом врезаются в здания, в небо рвутся языки пламени и клубы черного дыма.

Два оставшихся «краба» расходятся в стороны, чтобы не повторить участь своих товарищей. Пилоту это на руку. Он ловко заходит в хвост одному из летательных аппаратов чужаков и выпускает ракеты. «Краб» с оглушительным треском взрывается в воздухе.