По ту сторону стекла (СИ) - Трофимов Сергей Павлович

— В городе снов, на ткани небесной, Горит моя звезда. Не знает она ни горя ни бедствий, Не знает горечь утрат. Пусть ты одинока, и вокруг пустота, Гори моя звезда! Пусть отступят тревоги, до седого утра Гори моя звезда! Пусть в сиянии твоём разгораются сны, И приносят миру покой. И пускай небеса сберегут те мечты, Что согреты моею звездой…

Дальше я просто не смог вспомнить. Но, хотя бы спел хорошо. Опустив взгляд, я с удивлением обнаружил, что Юно уснула. Слёзы уже начали медленно высыхать на лице девушки, с которого наконец исчезла та боль, что терзала её раньше, пусть и ненадолго, но уступив место безмятежности мира грёз…

***

— Запись номер… Честно говоря, я сбился со счёта. Ну, да это и не важно. Кассет у меня больше нет, так что эта запись всё-равно последняя. Сегодня у меня маленький юбилей: ровно два года с того дня, как я застрял здесь.

Седой мужчина, лет сорока на вид, с грубым, морщинистым лицом, покрытым недельной щетиной, задумался. Взгляд внимательных серых глаз блуждал по бетонным стенам жилого помещения небольшого бункера, расположившегося в Лисьем Городе — огромной сети подземных коммуникаций под городом со странным названием "Сирвалион".

— И… Я так устал, — продолжил он. — Да, за это время я уже научился жить здесь. Именно "жить", а не просто "выживать". Но… Всё стало рутиной, терпеть которую с каждым днём всё труднее. Вчера я выходил на охоту. Но дикого зверья в округе становится всё меньше и меньше. А вот отражения… Эти сволочи продолжают шастать наверху как у себя дома. Конечно, я не привередлив, и с удовольствием жрал бы и этих тварей, да вот только… Куда я без снаряжения? Хрен бы с ним, с интерфейсом и генератором щита, но вот без репульсора и деструктора я — никто перед отражениями. И это обидно. Три дня назад мне снова мерещились бирюзовые всполохи. Чёрт, как же мне хотелось закричать. "А вдруг это дайверы? Вдруг услышат? И вытащат меня из этой дыры." Сложно было подавить эти мысли. Надежда вообще одно из самых живучих, и въедливых чувств. Вот только после того, как месяц назад на такой "крик надежды" пришли не дайверы, а отражения, мне стало куда легче бороться с необдуманными желаниями. В общем, я устал. Но деваться мне некуда. Я не хочу умирать, не хочу сходить с ума. Так что я буду жить дальше. Прощай, дневник. Ты был хорошим слушателем. Леонид Костин, бывший дайвер Содружества.

Леонид отпустил кнопку записи на старом кассетном диктофоне, и достав кассету бережно положил её на полку к десяткам таких же. Затем, встав со скрипучей кровати, пошёл на склад.

— Мда… Мне снова придётся подниматься наверх, — вздохнул мужчина, разглядывая полупустые полки. — Ну и ладно, делать тут в любом случае нечего.

Быстро надев свой старый, местами затёртый до дыр костюм "горка", Леонид придирчиво осмотрел себя.

— Классика. Не то, что носили дайверы помоложе. Этим покрасивее подавай, а что неудобно, и не практично — это их не волнует.

Леонид печально улыбнулся, вспоминая времена своей службы в рядах Содружества: вот ещё относительно молодой мужчина впервые, и совершенно случайно проваливается в зазеркалье через зеркало в примерочной. А вот он уже проходит обучение в академии, которая тогда только открылась. Леонид был одним из первых воспитанников этого странного учебного заведения. Вот и первый патруль. Дух захватывает от мрачной, молчаливой красоты этого, с первого взгляда, мёртвого мира. А вот первое впечатление разбивает вдребезги первое встреченное отражение: крупная тварь с четырьмя перепончатыми крыльями, двумя длинными, гибкими хвостами, которые оканчивались серповидными когтями, размером с хороший меч, сплошной гладкой маской вместо лица, и белоснежной, словно светящейся, кожей. Серафим. Так называют этот вид отражений. Леонид никогда не мог понять, откуда взялось это название? Ведь у Серафимов должно быть шесть крыльев, а никак не четыре. А ещё Леонид навсегда запомнил звук, с которым эта тварь молниеносным ударом своих хвостов рассекла его напарника на три части. Запомнил, как мигнула плёнка щита вокруг тела дайвера, тщетно пытаясь защитить его от фатального удара. Именно тогда Леонид перестал быть обычным, пусть и умелым дайвером. Ведь то, с какой лёгкостью монстр рвёт человека на части не испугало Леонида. Нет. В тот миг новоиспечённый дайвер чувствовал совсем не страх. А восхищение. Вот так Леонид и стал увлекаться ксенобиологией. И через несколько лет уже занимал пост преподавателя в академии.

— Эххх. Ладно, у меня ещё будет время для ностальгии.

Гермодверь своего бункера Леонид открыл без опаски. Ведь в узкие коридоры Лисьего Города отражения не суются. Большинство из них перемещаются либо длинными прыжками, либо летают, так что там, где для этого слишком мало места, им ловить нечего. Но, не смотря на относительно безопасное расположение жилища, Леонид всё же закрыл дверь.

Коридор, в котором он оказался был достаточно узким, и освещался лишь слабо мерцающими, старыми лампами аварийного освещения, некоторые из которых, уже давно отслужившие своё, перегорели, покрывая коридор обширными тёмными пятнами мрака. Впрочем, из-за размеров коридора даже света работающих ламп хватало, чтобы в нём можно было ходить без опаски врезаться во что-нибудь.

Леонид не раз задавался вопросом, откуда тут вообще электричество, но все его попытки проследить за тем, куда идут провода системы освещения приводили его либо к тупикам, и завалам, либо к монструозным тоннелям метро, и технических магистралей. Предыдущие хозяева этого мира явно страдали гигантоманией. И в эти тоннели Леонид уже не совался, ибо они были достаточно просторными для отражений, которые, в свою очередь, не стеснялись там появляться.

Пройдя по коридору сотню метров, Леонид вышел к пролому в стене, за которым обнаружилась широкая бетонная труба. Низ трубы был покрыт засохшим, и потрескавшимся слоем чего-то чёрно-коричневого. Учитывая, что эта труба была частью городской канализации, не сложно было догадаться, чего именно. Но, на радость Леонида, застарелые нечистоты уже давно перестали источать всяческий запах. Мужчина вышел к ржавой лестнице, ведущей наверх. Вокруг неё были развешаны прозрачные пластиковые трубочки, заполненные водой. Снизу у каждой была заглушка, к которой тянулась уходящая наверх тонкая леска.

— Вот значит как… — задумчиво прошептал Леонид, обнаружив, что на одной из трубочек заглушка отсутствует, и из небольшого отверстия снизу медленно капает вода.

Мужчина подошёл ближе, рассматривая трубочку. "Примерно треть объёма уже пролилась. Значит растяжку задели часа три назад." Думал Леонид, проводя нехитрые расчёты.

Он уже давно понял: отражения почти никогда не сидят на одном месте дольше двух часов. Они не спят, и не устают. Постоянно куда-то движутся. На этом наблюдении он и основывал свою систему сигнализации: В здании завода над этой трубой расставлены растяжки. Если отражение лезет в здание, оно задевает растяжку, активируя своеобразный "таймер" из трубочек с водой. И если растяжка сработала больше двух часов назад, то, скорее всего, наверху уже безопасно.

— Номер девятнадцать, значит. То есть окно кабинета администрации на втором этаже. Ладно, посмотрим.

Леонид, стараясь быть как можно тише, полез наверх.

***

Дублёр, взявший себе имя Мгла, сидел на подоконнике кухни в одном из множества заброшенных домов Сирвалиона. Высота для него была настолько привычна, что не вызывала и тени страха, так что тот факт, что находился он на восьмом этаже, Мглу ни сколько не беспокоил. Свесив одну ногу на улицу, дублёр со скучающим видом перекатывал в ладонях небольшой шарик клубящегося чёрного тумана, что казалось поглощал весь попадавший на него свет.

Как давно он ждёт? Он не помнил. Не потому, что прошло так уж много времени, а просто из-за собственной неусидчивости. Для Мглы не было более жестокого наказания, чем сидеть без дела. Но он ждал. Ведь таков был приказ его Господина. И пусть Мгла не имел ни малейшего представления почему, но только Его приказы он искренне хотел выполнять. Ни Сумрак, ни Троя не вызывали у него и доли того уважения и трепета, что вызывал Господин. Троя, кстати сидела в соседней комнате. Мгла не знал чем она там занимается, но ему это и не было интересно.