Министерство мокрых дел - Владимир Гриньков

– Давно?

– Со времени учебы в институте.

– Где вы учились?

– В Плехановском.

– На одном курсе?

– Даже в одной группе.

– И с тех пор не расставались?

– Виделись – то чаще, то реже.

– А ваш муж учился вместе с вами?

Вопрос о Бояркове. Ольга опустила глаза:

– Да.

– Когда вы с ним поженились?

– На четвертом курсе.

– А Жихарев – ваш любовник?

Кровь прихлынула к Ольгиному лицу. Мне нестерпимо захотелось выйти вон.

– Я о Жихареве вас спрашивал.

– Мы встречались.

– Вы часто давали ему ключ?

– Какой ключ? – не поняла Ольга.

– От сейфа. У вас ведь в этом банке сейф?

– Да.

– Какой номер ячейки?

– 771.

– Так вот насчет ключа. Вы часто давали его Жихареву?

– Никогда!

– Вы уверены? Вспоминайте!

Вкрадчивый голос спрашивающего. И напряжение, которое угадывается без труда. Будто изготовился к прыжку.

– Не давала, нет. Никогда.

– А сейчас ключ при вас?

– Конечно.

Потянулась к сумочке. Я думал, что человек в очках перехватит сумочку, но этого не произошло. Даже не пошевелился. Сидел и наблюдал, ожидая развязки.

Ольга перебрала содержимое сумочки, подняла глаза. Во взгляде недоумение.

– Это – ваш ключ?

Человек в очках протянул ключ Ольге. Недоумения в ее глазах прибавилось.

– Д-да. Откуда он у вас?

– Когда вы в последний раз виделись с Жихаревым?

– Вчера вечером.

– Где?

– У него на квартире.

– Вы сами туда приехали? Или он вас пригласил?

– Он пригласил.

– А причина?

– Сказал, что скучает.

Покраснела. И даже глаза потемнели. Я представил, как мучительно больно ей обо всем этом говорить. То, что касается только двоих, вдруг вынесли наружу, на свет, и стали громко, в голос, обсуждать, требуя попутно деталей.

– Может быть, я подожду в соседнем кабинете? – предложил я, чувствуя себя негодяем и идиотом одновременно.

Хотелось уйти, чтобы избавиться от этого комплекса вины. Но тот, что был в джинсе, бросил короткое:

– Останьтесь!

– Эта сумочка, – человек в очках кивнул на Ольгину сумочку, – она вчера была при вас?

– Да.

– И ключ находился там?

– Да.

– Когда вы расстались с Жихаревым?

– Часов в семь или восемь.

– Вечера?

– Да.

– Где вы расстались?

– У моего дома.

– Жихарев отвез вас домой?

– Да.

– На своей машине?

– Да.

– И больше вы его не видели?

– Не видела.

– Он вам звонил?

– Нет.

– Ни вчера, ни сегодня?

– Ни вчера, ни сегодня.

– А что вы знаете о подарке?

– О каком подарке?

– Ну как же! Он собирался подарить вам колье.

– Колье? Мне? – изумилась Ольга.

И тогда человек в очках обернулся ко мне, будто требуя подтверждения своим словам. Мне пришлось рассказать об истории с подарком. У Ольги совершенно округлились глаза.

– Этого не может быть! – проговорила она потрясенно.

– Чего? Подарка такого не может быть? – поинтересовался следователь.

– Он очень тактичный человек…

– Жихарев?

– Да, Костя. Он понимает, что у моего супруга тут же возникнут всякие вопросы…

– А ваш супруг знал об этом? О Жихареве? О ваших отношениях?

– О Косте он знал, конечно. Все-таки мы вместе учились. Но о наших отношениях… – Замялась. Было видно, как ей неловко. – Не думаю. Вряд ли. Я старалась не давать повода. И поэтому ваша история с колье… Неправдоподобно.

– Но ведь Жихарев возил вас в ювелирный салон? Совсем недавно.

– Д-да.

Ольга опешила от такой осведомленности собеседника.

– Наверное, хотел вам что-либо купить?

– Да об этом и речи не могло быть!

– Почему?

– Потому что Антон сразу же спросил бы…

– Антон – это кто?

– Мой муж.

– Хорошо. Но зачем же Жихарев вас в таком случае возил в салон?

– Не знаю. Но купить что-либо для меня я ему не позволила бы.

– А он предлагал?

– Нет.

Нет. Он не предлагал ей драгоценности в подарок. И в принципе не мог подарить ничего дорогого. Потому что у Ольги был законный муж, которому совсем небезразлично, откуда у его супруги появляются не самые дешевые подарки. И с колье с этим, следовательно, что-то не то.

– Скажите, Жихарев когда-нибудь приходил сюда с вами?

– В банк? Мы приезжали пару раз.

– И он проходил вместе с вами в сейфохранилище?

– Нет, что вы! Кто бы его пропустил? Он не был клиентом банка.

Ольга отвечала, а в ее взгляде нарастала тревога.

– Он расспрашивал вас о сейфохранилище?

– Нет.

– Может быть, задавал вопросы о системе охраны. Просил нарисовать расположение внутренних помещений банка.

– Нет.

У Ольги побагровело лицо, но она еще держалась.

– Он спрашивал вас о распорядке работы сейфохранилища? О том, что за люди являются клиентами банка?

И тут ее прорвало:

– Чего вы от него хотите?! Что он вам сделал?! Вы же его совсем не знаете!

Она разрыдалась и даже сквозь рыдания продолжала выкрикивать:

– Он не бандит какой-нибудь! И он не мог сделать ничего плохого! Вы это понимаете?! Я люблю его! Люблю! Где он?! Что вы с ним сделали?!

Те двое, что ее допрашивали, переглянулись.

– Я бы хотел уйти, – сказал я.

Качнули отрицательно головами – одновременно.

– Вы не можете уйти, – веско возразил тот, что в джинсовом костюме. – Поедете с нами. Мы задерживаем вас до выяснения всех обстоятельств дела.

До самого вечера меня допрашивали, уже под протокол, в здании прокуратуры. Допрашивал молодой, моложе меня, парень вполне баскетбольного роста. Он представился следователем прокуратуры Семеновым. Был вежлив и совсем не агрессивен, но все же напорист, и за видимой гладкостью его слов и задаваемых вопросов чувствовалась хорошая школа. Разговор вертелся вокруг нескольких персонажей: Жихарев, Ольга, человек, присланный в банк Жихаревым, потом снова Жихарев, потом я, потом Светлана («А она всегда опаздывает на съемки? Бывает, да? Ага, понятно». И ее подозревали в чем-то.) Я рассказал все, что знал. В какой-то момент обнаружил, что факты излагаю так, чтобы хоть в какой-то мере обелить Жихарева. Не верилось мне в правдивость следственной версии.

В здании прокуратуры было шумно. Я слышал голоса за дверью кабинета и торопливые шаги снующих по коридору людей. Все пришло в движение, и я связывал это со случившейся в банке трагедией. Убийство семи человек одновременно – подобное даже для неспокойной Москвы было чересчур.

Сюда же, в прокуратуру, как вскоре выяснилось, начали прибывать клиенты попавшего в переделку банка. Одна агрессивно настроенная дама ворвалась и в наш кабинет, требуя составить опись ее похищенных налетчиками драгоценностей. Кроме списка, она принесла пачку фотографий, где была запечатлена в обрамлении своих драгоценностей. Следователь был прав, сказав еще там, в банке, что стоимость похищенного будет немаленькой. Одни лишь массивные серьги этой дамы, которые я увидел на фотографии, должны стоить не меньше, чем средних размеров автомобиль.

Семенову стоило немалых усилий выпроводить женщину из кабинета. Потерпевших, как оказалось, выслушивали в кабинете номер восемь. Колесо следствия завертелось. Я представил, как, заскрипев, завращались шестерни огромного механизма.

Поздним вечером, уже после одиннадцати, меня отпустили. Я вышел из здания прокуратуры и обнаружил, что жизнь продолжается. Перемигивались на небе звезды. Летний ветерок принес наконец-то прохладу в засыпающий город. Проносились по улице машины. В доме напротив светились окна. Прошла мимо влюбленная парочка. Мир жил так, словно сегодня и не случилось того, чему я был свидетелем. Это открытие меня шокировало. Последние восемь часов своей жизни я прожил в совершенно ином измерении.

Я сел в машину, но некоторое время оставался без движения, словно заново привыкал к этой, будто уже подзабытой, жизни. Потянулся, чтобы включить радио, и вдруг увидел Ольгу. Не увидел даже, а угадал ее силуэт и ее светлое платье. Она сидела на лавочке напротив, через дорогу, и у нее был вид потерявшегося в этом мире человека.

Когда я приблизился, она стремительно-испуганно вскинула голову. Лицо было мокрым от слез.

– Это вы, – прошептала она. И вдруг заплакала в голос. Будто до сих пор, в одиночестве, боялась и только при моем появлении дала волю чувствам. Я сел рядом, не зная, как должен поступать.

– Они подонки! – шептала Ольга сквозь слезы. – Они все хотят свалить на него!

Ее тоже допрашивали, и она уловила направленность вопросов следователя. Подбирались к Жихареву, и это пугало ее и заставляло негодовать.

– Он не мог! Не мог! Им просто нужен виноватый!

Я знал, что Жихарева до сих пор не обнаружили. И следователь Семенов, прощаясь со мной, дал свою визитку, попросив немедленно поставить его в известность, как только Жихарев даст о себе знать. Но я, как и Ольга, не мог поверить в его виновность. Что угодно, но только не тщательно спланированная и бестрепетно проведенная кровавая акция. Жихарев и пролитая кровь – это в моем сознании никак не стыковалось.