Пропавшая весной - Агата Кристи

Бланш умолкла, ожидая аплодисментов. Но к ее изумлению ни аплодисментов, ни смеха она не услышала. Все замерли, словно каменные изваяния. Головы присутствующих были обращены в другую сторону где в распахнутых дверях величественно стояла сама мисс Гилби.

Наступила гробовая тишина. Наконец спокойный голос директрисы нарушил всеобщее молчание.

— Если ты, Бланш, намерена сделать театральную карьеру, то я могу порекомендовать тебе несколько превосходных школ драматического искусства, где могут как следует поставить голос и научить ораторскому искусству. У тебя, кажется, и в самом деле есть артистический талант. Будь добра, вынь подушку из-за пазухи и положи на место.

После чего директриса важно осмотрела всю остолбеневшую публику и величественно удалилась.

— Вот так так! — растерянно пробормотала Бланш, но тут же взяла себя в руки. — Вот старая мегера! Умеет все-таки поставить себя и дать по носу!

Да, подумала Джоанна, мисс Гилби — значительная личность. Впоследствии она уволилась из «Святой Анны», как раз после того, как Эверил проучилась там первый семестр. Личность новой директрисы, к сожалению, не была столь значительна, и школа начала понемногу клониться к своему закату.

Бланш права, мисс Гилби была мегерой. Но она умела себя поставить! И в отношении Бланш она оказалась абсолютно права, теперь Джоанна понимала это очень отчетливо. Дисциплина — вот что нужно было прежде всего Бланш. Природная щедрость? Пожалуй. Но самоконтроля ей все-таки очень не хватало. Да, Бланш была щедрой. Денежки, которые ей послала Джоанна, Бланш потратила не на себя. На эти деньги она купила письменный стол для Тома Холидея. Письменный стол, оказывается, был самой нужной вещью для Бланш. Добрая душа, Бланш! И все-таки она оставила своих детей и сбежала самым бессердечным образом, бросив двух крошек, которых сама же произвела на свет.

Это очень хорошо доказывает, думала Джоанна, что в жизни встречаются люди, у которых совсем отсутствует материнский инстинкт. Дети в семье должны стоять на первом месте, считала Джоанна. И она, и Родни всегда были такого мнения. Родни действительно был самым заботливым отцом, если, разумеется, его заботу направлять правильным образам. Например, однажды она сказала ему, что в его кабинете, самой солнечной и просторной комнате, надо устроить детскую. Родни тут же уступил, не сказав против ни слова, и перебрался со своими шкафами, книгами и папками в самую маленькую, полутемную комнатку с окнами, выходящими на задний двор. Конечно, у Родни для работы условия стали гораздо хуже, зато дети теперь целый день видели солнце.

Они с Родни были весьма рассудительными родителями. Потому и дети у них всегда содержались в полном порядке, особенно когда они были еще совсем маленькими. Они были такими милыми, такими забавными крошками! Они выглядели гораздо приличнее мальчиков Шерстон, например. Миссис Шерстон, наверное, никогда не задавалась таким вопросом, как выглядят ее дети. Да она сама готова была потакать их шалостям и баловству, участвуя в играх сыновей, словно их ровесница. Джоанна однажды видела, как она, вся в грязи, кралась по земле, изображая из себя краснокожего индейца, и вдруг вскочила и, завопив диким голосом, бросилась в атаку, а дети, кинулись на нее, словно сумасшедшие, и началась такая свалка, что Джоанна едва не лишилась чувств! А однажды — это Джоанна тоже видела собственными глазами — миссис Шерстон изображала из себя морского льва в цирке, пытаясь удержать в равновесии большой мяч на собственном носу. И все это при детях!

Дело в том, подумала Джоанна, что Лесли Шерстон как была маленькой девочкой, так ею и осталась, хотя дожила до солидного возраста.

Что ни говори, а у нее была совеем не сладкая жизнь. Несчастная женщина!

Джоанна вспомнила, как однажды нос к носу, столкнулась с мистером Шерстоном. Это случилось в Сомерсете.

Она там гостила у своих друзей и даже не подозревала, что именно в этом уголке мира теперь обретается семья Шерстонов. Она встретилась с Шерстоном прямо на улице, когда он выходил из местной пивной, что, впрочем, ее не удивило, так как она знала, что Шерстон всегда любил выпить.

С тех пор, как его освободили из заключения, Джоанна его еще не видела, и потому эта встреча просто поразила ее, поскольку ей сразу бросилась в глаза огромная разница между тем Шерстоном, которого она знала раньше, — вальяжным управляющим процветающего банка, и тем, которого увидела перед собой. Теперь у мистера Шерстона был понурый вид, какой обычно бывает у людей, потерпевших жизненную катастрофу. Поникшие плечи, обвисшая на похудевшим теле поношенная одежда, дряблые щеки, испуганный взгляд бегающих глаз… Трудно было даже предположить, что когда-то многие люди доверяли этому человеку свои деньги, порой весьма значительные.

Он слегка испугался, увидев Джоанну, но тут же справился с собой и приветствовал ее, стараясь поддержать прежний, давно забытый вальяжный тон, который теперь производил весьма жалкое, болезненное впечатление.

— О миссис Скудамор! Действительно, мир тесен! Позвольте узнать, что привело вас сюда, в Скиптон Хайнес?

Он стоял перед Джоанной, сутуля плечи, изо всех сил стараясь придать своему голосу прежнюю сердечность и уверенность в себе. Это было жалкое зрелище, и Джоанна помимо воли от всей души пожалела его.

«Как ужасно для человека перенести такое падение! — думала она. — Наверное, это страшно — каждую минуту бояться встречи с кем-нибудь из прежней жизни, кто даже, может быть, и не захочет тебя узнавать!»

Нет, она вовсе не собиралась вести себя с мистером Шерстоном подобным образом. Напротив, она постаралась придать лицу, самое естественное выражение и выказала абсолютную доброжелательность.

— Вы обязательно должны навестить нас и повидаться с моей женой, — тем временем говорил мистер Шерстон. — Прямо сейчас. Посидим, выпьем чаю. Да, да, дорогая моя, я настаиваю!

Его слова, его ужимки показались Джоанне такой жалкой пародией на его прежнюю вальяжность, что Джоанна, хотя и через силу, но все-таки согласилась, и позволила взять себя под руку, и последовала за мистером Шерстоном, который болтал, не умолкая, всю дорогу. Забавно, подумала Джоанна, прежде за ним не замечалось привычки много говорить.

Мистер Шерстон хотел показать Джоанне свою скромную обитель, впрочем, не такую уж скромную. Его теплицы занимали довольно приличную площадь. Разумеется, все хозяйство требовало напряженного труда, чтобы выращивать овощи для рынка. Но цветники, плодовые деревья, грядки с овощами — все едва-едва содержалось в порядке, и Джоанна поневоле вздохнула, видя из рук вон плохо поставленное хозяйство.

Не переставая говорить, мистер Шерстон отпер ветхую калитку, которая давно уже нуждалась в покраске, и они зашагали по замусоренной, давно не метенной дорожке. Через несколько шагов они увидели Лесли, склонившуюся над клумбой с анемонами.

— Смотри, кого я привел! — громко воскликнул мистер Шерстон.

Лесли оторвалась от цветника, с трудом выпрямила натруженную спину и откинула волосы со лба.

— Вот это сюрприз! — удивленно сказала она, увидев Джоанну.

Джоанна сразу же заметила, как сильно постарела Лесли и какой у нее болезненный вид. Лицо ее покрыли глубокие морщины, придавая ему выражение застарелой боли и усталости. Но в общем она была как и прежде, такой же энергичной, задорной и благожелательной.

Так они и стояли втроем, посреди просторного сада, разговаривая, как вдруг хлопнула калитка и в сад вбежали дети, которые вернулись из школы. Промчавшись по садовой дорожке, они сразу же бросились к матери, ткнулись головами ей под мышки, охватили руками, крича: «Мама, мама, мама!» Выдержав неожиданный набег детей, дав им успокоиться, Лесли сказала повелительно:

— Тише! У нас гость!

И буйные мальчишки тут же превратились в двух смирных ангелов, которые чинно пожали руку миссис Скудамор и вежливо приветствовали ее самыми учтивыми словами. Джоанне припомнилась одна из ее кузин, которая занималась дрессировкой собак. По ее команде собаки садились у ног воспитателя и замирали, не шевеля хвостами, а по другой команде бросались бежать словно бешеные. Дети Лесли чем-то напоминали Джоанне этих псов.

Наконец все вместе направились в дом, где миссис Шерстон принялась готовить чай, а мальчики ей помогали. Скоро чай был готов, и один из сыновей Лесли внес в гостиную поднос с чашками из толстого дешевого фарфора, с маслом, с булочками и с домашним вареньем. Всем было хорошо и весело. Мальчишки то и дело улыбались, поглядывая на мать.

Но самым интересным показалась Джоанне та перемена, которая произошла с мистером Шерстоном, когда он оказался в семейном кругу. Всю его приниженность, смущение и неловкость словно рукой сняло. Он вдруг превратился в главу семьи, в настоящего хозяина дома, причем в весьма радушного и щедрого. Даже его фальшивая улыбка смягчилась и превратилась в естественную улыбку доброго человека, оказавшегося среди близких и дорогих ему людей. Он выглядел таким счастливым, таким благодушным, что Джоанна невольно залюбовалась им, хотя полчаса назад смотрела на него с нескрываемой жалостью и сдержанным презрением. Оказавшись в стенах своего дома, мистер Шерстон словно попал в иной мир, где ничего не знали о его злоключениях и не хотели знать. Мальчики тем временем стали донимать отца просьбами помочь в каком-то плотницком деле, которое они затеяли еще на прошлой неделе, но до сих пор не могли справиться без помощи отца. Лесли ласково поворчала, что Чарльз забыл починить ей мотыгу, о чем обещал еще вчера, и что им завтра обязательно надо вместе заняться составлением букетов из распустившихся анемонов, чтобы во вторник утром отвезти их на рынок.