Двойник для шута - Виктория Угрюмова

— При дворе какое-то время крутились шпионы Бангалора. Не то чтобы это было слишком серьезно, но и полностью пренебрегать такими вещами не стоит, небрежность всегда дорого обходится. Какое-то время воздержись от легкомысленных решений, взвешивай каждое слово и каждый поступок. Я понимаю, что такая жизнь кажется похуже иного заключения, особенно такой юной и прекрасной женщине, как ты, но это наша судьба. Нет… это хуже, чем судьба.

— Что это? — спросила принцесса.

— Бремя императора. От нас зависит слишком много жизней, чтобы мы могли свободно распоряжаться своей. И я почти ничего не могу объяснить тебе, по крайней мере сейчас.

— Я верю тебе, — сказала принцесса, беря его за руку. — Но когда-нибудь ты мне все объяснишь, правда? Обещаешь?

— Конечно, — сказал Ортон, целуя ее в губы. Правда, поцелуй вышел недолгим, хотя и очень нежным. У принцессы голова пошла кругом, но она постаралась справиться с охватившим ее волнением и сказала:

— Я бы хотела поговорить с тобой об одной мелочи, прежде она не показалась бы мне заслуживающей внимания, но теперь все стало иначе.

— Да, конечно. Я слушаю тебя, — проговорил Ортон. И Арианна, стараясь излагать события внятно и не перевирать слова, передала ему свою беседу с Эфрой.

— Неприятная особа, — сделал вывод Ортон. — Но что именно тебя встревожило? Возможно, она по-женски завидует твоей красоте — разве так не случается?

— Наверное, — пожала плечами принцесса. — Однако я не так уж проста и мила в обращении. Знаешь, я выросла подле отца, а он, в отличие от мамы, человек жестокий и даже грубый. Настоящий Майнинген. И потому я не склонна спускать своим придворным такие высказывания безнаказанно. Эфра это знает, знает и то, что теперь мое влияние в любом случае еще более упрочится — ведь я стану императрицей — отчего же она не постеснялась так со мной говорить? И не побоялась… Неладно что-то, Ортон. Я это чувствую.

— Хорошо, — сказал молодой человек. — Не переживай. Твоей Эфрой мы тоже займемся. Я скажу о ней Сиварду Ру — а от него ничего не укроется. Вскоре я тебя с ним познакомлю.

— Ты его любишь? — спросила Арианна, заранее зная ответ.

— Конечно! Он похож на рыжего плутоватого кота, у которого в драке выбили глаз. Но он не унывает, делает свое дело, как никто другой. Он умница и бесконечно добрый и открытый человек — для нас, разумеется.

— Тогда я уже люблю его, — сказала принцесса.

Ортон не остался с ней и в эту ночь, но, уходя, несколько раз нежно поцеловал. Арианна была совершенно счастлива — как скоро забылись все ее страхи, сомнения и беспокойства.

Вернувшись, Эфра бросилась к своей госпоже:

— Ах, Арианна! Теперь же ты не станешь отрицать, что он — настоящий тиран! А эти его великаны просто вгоняют меня в ужас. Тебе нужно позаботиться о себе, иначе никто о тебе заботиться не станет, вспомни свою мать.

Арианна вспомнила. Но не мать, а сурового и жесткого отца и его науку. Она была слишком хорошей ученицей, чтобы так быстро позабыть все его наставления. И дала себе слово хорошенько присмотреться к Эфре.

— Ты права, — спокойно произнесла она, изо всех сил стараясь выглядеть грустной и подавленной.

Бремя императора — так, кажется, назвал это состояние Ортон.

Тяжкое бремя. Но она была готова нести его.

Оставив позади небольшую деревню, маленький кортеж выбрался на большую дорогу, идущую сначала по ровному полю, а затем углубляющуюся в лес. Именно его темная полоса, в туманной дымке видневшаяся на горизонте, и обозначала границу Гравелота.

Накануне вечером экипаж Террил пересек мост через бурный Хорг и остановился на ночлег в селении, стоящем на левом, пологом берегу реки. Жители селения, носившего немного странное название — Драконий хвост, — проявили при виде беременной дамы и ее спутников чудеса гостеприимства. Дело в том, что здешний люд хорошо знал владетелей Гравелотских поместий; время от времени кто-то из жен императорских гвардейцев следовал в один из родовых замков, дабы там произвести на свет потомство, а спустя полгода или около того тем же путем возвращался назад, в столицу. И дамы, и их спутники — обычно их не бывало больше трех — были чрезвычайно щедры, и жители на них только что не молились.

В Драконьем хвосте все знали, что императоры Великого Роана набрали гвардейцев из числа здешних горцев. Это древнее, теперь вымирающее племя сильно отличалось от обычных людей. Поэтому никто не удивлялся и тому, что все знатные дамы, несмотря на разницу возрастов и внешности, имели общие черты, по которым в них легко можно было угадать женщин Гравелота.

Все они были на голову выше местных мужчин из долины, имели немного вытянутые, удлиненные черепа и миндалевидные, очень большие глаза изумительных редких цветов: изумрудного и янтарно-желтого. В селении в течение веков не стихали споры — красивы эти дамы или нет. Но чаще всего, после нескольких часов прений, уже охрипнув, спорщики приходили к одному и тому же выводу: красивы или нет, женщины Гравелота изумительны и более всего похожи на лесных дев, какими их описывали предки — такие же стройные, гибкие, с безупречными телами, лишенные признаков возраста.

Приехавшая вечером дама была графиней: на дверцах ее экипажа сверкал и переливался золотом и эмалью стариннейший герб, почтение к которому было в крови у жителей Драконьего хвоста. Жена старосты выбежала навстречу знатной гостье и захлопотала вокруг нее, лучась искренней радостью.

— Прошу сюда, госпожа Террил. Как же давно мы не видали вас в наших краях, я еще девочкой была. А вы не изменились — чисто королева, так и остались ею. Небось господин граф Теобальд ревнует к столичным-то вельможам? Вы так хороши, что они могут и его не побояться…

Террил милостиво улыбалась и уверяла спутников, что хорошо себя чувствует, но шла с трудом.

— Устала я с дороги, Лиандра, — сказала она жене старосты. — Не хочу тревожить своих друзей, да и ничего особенного в том нет — сама знаешь, как это бывает.

— Ой, вы и имя мое помните! — расцвела Лиандра. — Недаром на всю округу слава идет о гравелотских господах. Кто ни наезжает, все нахвалиться ими не могут: и щедрые, и добрые, и заступятся за простых людишек. А за хребтом Хоанг, в герцогстве, хоть и неплохо живется — богато и по-столичному, а все же не так, как у нас. Вот и воины такие где еще родиться могут? Только в Гравелоте. А что? Горы, воздух какой — ровно пьешь его, сладкий и душистый. Вода чистая-чистая, как зеркало, ни пылинки в ней, ни соринки. Правда, мужики наши в горы не особенно шастают — ну нам и долина хороша. Вот, все я постелила, питья вам приготовила: бабушкин рецепт. Она, земля ей пухом, всегда наставляла: "Лиандра, — говорит, — как появятся господа из Гравелота, обязательно даме отвар подай, чтобы в нем и драконий молочай был, и змеиный глаз, и цветок тысячелетника, и чтобы обязательно корешок тайный — альраун. Бабка моя известной травницей была.