Сломленные - Мартина Коул

Дэвид жил с матерью-одиночкой, отец давно исчез. Мать работала в Лондоне и ездила туда каждый день. Мать Джонатана, наоборот, не работала и всегда торчала дома. Никого, казалось, не заботило, чем ребята занимались.

Когда мальчики приблизились к живой изгороди около карьера, где добывали гравий, они все еще смеялись. Они знали, что могут шуметь, сколько захотят. Когда Джонатан стал изображать походку киношного Франкенштейна, Дэвид покатился по земле, умирая со смеху. Вскоре ему стало не до веселья.

Под кустами он увидел туго набитый черный мусорный мешок. В этом не было бы ничего необычного, если бы из мешка не торчала детская рука, посиневшая и распухшая. Дэвид замер. Смех застрял у него в горле.

Джонатан думал, что друг все еще шутит, легонько толкнул его ногой и с удивлением увидел, как Дэвид встал на четвереньки и пополз подальше от живой изгороди.

— Посмотри, что там под кустами, — хрипло сказал Дэвид. — Там человек.

Джонатан заглянул под кусты, и у него перехватило дух.

— Что же нам теперь делать?

Дэвид сел и выдавил:

— Надо кому-нибудь сказать.

Джонатан кивнул, но при этом все время напряженно думал: «Мы попадем в историю». Дэвид поднялся на ноги и предложил:

— Пойдем к рабочим в карьере. Пусть они решают, что делать.

Ребята пролезли через дыру в изгороди.

— Полиция захочет допросить нас, — взволнованно сказал Джонатан. Два паренька неожиданно оказались причастны к чему-то очень серьезному.

Кейт краем глаза увидела Патрика, и сердце ее заколотилось. Когда он подошел к ее машине, она повернулась к нему. Она знала, чего он хочет, но решила не поддаваться.

— Пожалуйста, Кейт, на одну минуту.

— Уходи, Пэт. Неужели ты еще мало горя мне причинил?

Он крепко взял ее за руку и потащил к своему «БМВ». Сцена разыгралась на глазах у всех, перед полицейским участком, но Кейт не хотела превращать ее в скандал. В машине она дала волю гневу:

— Как ты смеешь так поступать со мной!

В его глазах была мольба, и она поняла, что не должна смотреть ему в лицо или слушать его, иначе она пропала. Он умел ее уговаривать.

— Извини, любовь моя, но я должен поговорить с тобой. — Он ловил ее взгляд, надеясь увидеть в нем хоть проблеск участия.

— Неужели ты думаешь, что прекрасные слова могут изменить то, что произошло? — спросила она горячо. — Тогда ты еще больший подлец, чем я думала. Ты постоянно лгал мне…

— Я никогда не лгал. Просто я никогда не рассказывал тебе всего. В этом разница.

— Результат один. Ты знал, что твои дела скомпрометируют меня. Куда делись правдивость, доверие, честность? Сейчас ты сидишь в дерьме, а я не собираюсь оказаться там же вместе с тобой. Ты обещал мне спокойную жизнь…

Патрик смотрел на нее, подбирая слова. Она стала еще более привлекательной, чем раньше. Он обожал ее, и она это знала. Клуб для него ничего не значил — его привлекал лишь доход, приносимый подобными заведениями.

— Послушай. Кейт. Ты мне нужна сейчас, нужна просто позарез. Моя любовь к тебе безгранична. Я люблю тебя больше всего на свете. Когда тебя нет со мной, я скучаю по тебе утром, когда читаю газеты и пью кофе, скучаю днем, скучаю вечером. Мне не хватает тебя в постели. Я скучаю по тебе до боли, но я не за тем пришел, чтобы просить тебя вернуться. Я пришел попросить тебя об одном одолжении.

Она изумленно открыла рот от такой откровенной наглости:

— Что?

Он внятно повторил:

— Я прошу об одолжении.

— Ты бесстыжий наглец, Патрик Келли. Ты унизил меня перед моим начальником, скрыв информацию, которая, как ты знал, поставит меня в неловкое положение, а теперь просишь о каком-то одолжении. Разве я похожа на идиотку?

— Ты знаешь, Кейт, ты сейчас говоришь как полицейский, — сказал Патрик раздраженно. — «Скрыл информацию…» Почему не сказать «заткнул пробку», как говорят нормальные люди?

Кейт возразила:

— Потому что, в отличие от так называемых нормальных людей, у меня есть немного мозгов и я не хочу разговаривать как низкопробный гангстер. Извини, Патрик, присутствующие, конечно, не в счет.

Колкость попала в цель — Кейт видела, что он пришел в ярость.

— Ты, злобная сука! Налетаешь на меня — давай, продолжай. Я знаю о тебе больше, чем ты сама. Я знаю о тебе все. Ты можешь выпячивать свое «я» перед маленькими поганцами в полицейском участке, но не смей разговаривать таким тоном со мной. Я подобрал тебя и отчистил после того, как твоя глупая кобылка Лиззи перетрахалась почти со всеми в Грантли, а затем наглоталась таблеток и устроила переполох. Я никогда не упрекал тебя, подруга. Я выслушивал твои рассказы об этом жеребце Дэне и закрыл очень многие дела из-за тебя, так что не называй меня гангстером. Когда я был нужен, я всегда оказывался рядом. Знаю, я не ангел, но если кому-то хочется посмотреть на чьи-то сиськи, в чем проблема? Лишь бы я не показывал ему твои. В чем, собственно, дело?

Она пристально смотрела на его лицо, которое еще любила. Она всегда хотела, чтобы он был рядом, — даже когда у него прибавилось морщин и седины. Он был великолепен, потому-то Кейт в свое время и не смогла устоять перед ним. Но теперь этот номер не пройдет.

— Не говори со мной так, Патрик Келли. Я не состою в полку твоих проституток.

Он с раздражением хлопнул ее по руке:

— Перестань называть меня Патрик Келли. Ты говоришь как моя несчастная мать.

— Не дотрагивайся до меня. Ты не можешь без насилия. Сильный мужчина, крепкий мужчина. Ты не производишь на меня впечатления, Патрик Келли. Никакого впечатления. Ты врал, интриговал и разрушал доверие, которое, как я думала, существовало между нами. Мне требовалось то, чего ты никогда не мог мне дать, а именно честность. Я всегда была с тобой честной, но мне не нужны твои темные делишки. И я не делала ничего такого, что могло бы оскорбить тебя.

Она говорила правду. Он мучился, зная, как она страдает. Однако перед ним стояла задача, которую следовало решать.

— Ты нужна мне, Кейт, — повторил он настойчиво. — Я хочу попросить тебя сделать для меня то, что, я знаю, не в твоих правилах. Но я тем не менее прошу, любимая, ведь сам я сделал бы для тебя все, что угодно.

Кейт притихла, почувствовав в его словах тревогу, даже страх.

— Ты не поверишь, в какое дерьмо я попал, — продолжал он. — Я не могу выбраться, не навредив очень сильно некоторым людям. Я говорю это тебе потому, что ты хочешь честности. Черт побери, ты на сей раз ее получишь. Мне нужно, чтобы ты пошла против всех своих принципов, чтобы помочь мне. Я знаю, ты сделаешь так, если я тебе все объясню.