Моя крушить! Том 1, 2 - Максим Гаусс

Керн, готовя очередную ловушку. У него был огромный опыт уходить от правоохранительных органов, используя подручные средства.

Голос внутри него опять заговорил. Лектор в ужасе чертыхнулся — так неожиданно это произошло.

— И что ты сделаешь с этими милыми рылосвинами?

— Как что? Я их покрошу!

— А сможешь? — голос в голове неожиданно заржал. Троль хлопнул себя по макушке и голос заткнулся. Несколько секунд он пытался понять, что делать, а затем вернулся к работе.

Еще десяток коварных и хитроумных ловушек легли на пути одного из отрядов кабанов. Грамотно подманивая туповатых врагов туда, куда ему было нужно, Лектор разошелся не на шутку.

— Сюда-а! — вопил Лектор Керн, водя за собой кабанов, периодически попадающих в смертельные ловушки.

Но в какой-то момент вспомнив, с каким удовольствием он делал это раньше, маньяк вдруг понял одну важную вещь — ему больше этого не хочется. Но свинорылы сами вынудили его действовать.

— Ты убогий! Неужели нельзя делать это как раньше? — голос в голове появлялся спонтанно, причем по большей части тогда, когда Лектор этого не ожидал. — Раньше ты был другим!

— Отвянь, Керн!

Свинорылы сначала возбужденно галдели и были полны решимости разобраться с наглыми троллями. Потом они нервничали, злились, затем начали бояться. А под конец, потеряв еще нескольких, дело дошло дело до того, что они наотрез отказались лезть в обнаруженную в земле шахту, где предположительно скрывались коварные тролли.

Из глубины доносился жуткий голос, распевающий не менее жуткую песню:

В глубокой шахте

Который год

Таится чудище — змей

Стальные нервы, стальная плоть, стальная хватка когтей…

Он копит силы, лениво ждет

Направив в небо радар…

Что такое радар и чего ждало чудище, свинорылы не знали, но у них хватило ума понять, что пора остановиться и не искать приключения, особенно если те сами не хотят, чтобы их искали. Дураков лезть в шахту не нашлось, но дерзкий и глупый Свинтизатор дал команду организовать рядом с ней лагерь. С наступлением темноты дело дошло до того, что вокруг стоянки кабанов носилось что-то жуткое, при этом истерично хохоча и распевая еще более странные песни про каких-то вурдалаков…

Сын барона де-Голля, не веря своим глазам и ушам, трясясь от страха, натурально наделал в штаны. Он уже и сам забыл, что изначально тролль был только один… По итогу, к утру, грязный как черт, покрытый пятнами крови Свинтизатор, вновь явился в деревню свинорылов, где рассказал очередную страшную историю, что обе группы патрулей попали в хитро спланированную троллями засаду.

Барон де-Хряк, едва контролируя свой гнев, объявил общую мобилизацию и решил воспользоваться услугами наемников…

* * *

Я открыл глаза и понял, что вокруг темно, тихо и прохладно.

Голова болела, кружилась. Мысли утекали, и я никак не мог сконцентрироваться на самом главном. С трудом вспомнил, что зачем-то принял дурманящие семена, а затем меня еще и собакоголовые ядом отравили. Это что, меня так накрыло, что ли?

Попытавшись встать, я вдруг ощутил, что крепко связан, да еще и так качественно, что даже просто пошевелиться оказалось проблемой. Но и самих веревок я тоже не чувствовал. Странно.

— Эй, какого чегта? — пробормотал я. Рот был свободен, значит, никто заткнуть его мне не догадался.

— Тихо, орк! — прошелестел чей-то сильный, но одновременно спокойный голос, не похожий ни на что.

Из-за темноты, ничего нельзя было разобрать. Но кажется, что я не на открытом воздухе, а где-то в пустой и просторной пещере. Около минуты я просто лежал, пытаясь понять, что будет дальше. Но продолжения почему-то не было.

На мгновение мне почудилось какое-то большое темное пятно, метрах в десяти от меня. Я мог и ошибаться — из-за недостатка света могли быть иллюзорные искажения. А про глюки я вообще молчу.

— Что ты такое? — спросил я у силуэта, хотя вообще не был уверен в его существовании.

— У меня много имен. А кто ты? — ответили мне.

Ох, ни хрена же себе… Тьма разговаривает.

— И кто я? — спросил я. Мне почему-то стало смешно.

— Вот и я хочу понять, — сдержанно ответила тьма. — Чувствую, ты лишь наполовину орк. У тебя несколько сущностей. Душа разделена. Древняя магия оставила на тебе отпечаток. Ты часть пророчества?

— А ты что за покемон? — снова спросил я. Неожиданно, мне стало смешно. До такой степени смешно, что весь страх куда-то испарился.

Вспышка света чем-то напоминающая молнию, затем еще одна. Я различил стоящий на фоне каменной стены силуэт, смахивающий на человеческий. Это был широкий черный балахон, с глубоким капюшоном. Ни лица, ни его головы я не видел. Казалось, одежда просто висела в воздухе.

— Энакин⁈ Ты, что ли? — пошутил я, вспомнив ситха Дарта Вейдера — Пгедгекали, что ты будешь боготься со злом, а не пгимкнешь к нему! Как же так?

Повисла немая пауза.

— Чего? — спросил силуэт в балахоне. Кажется, такой вопрос сбил его с толку.

— Это я, Оби-Ван! Говогю, что чегные балахоны уже не в моде, — хоть обстановка была странной, я плевать хотел на смертельную угрозу. Юморист из меня так себе, но у меня появилось чувство, из-за которого рот сам собой не мог закрыться.

Снова несколько секунд тишины.

— Что ты несешь? — в голосе неизвестного в балахоне, появилась сталь. — Еще раз спрашиваю, кто ты такой?

— Да я и сам не знаю, — глупо улыбаясь, ответил я. — Еще вчега утгом был спогтсменом, студентом. А сегодня вот это. Говогили, я похож на огка. Только кожа кгасная, а еще, кажется, у меня гемоггой.

— Что-о? Перестань нести эту бессвязную чушь! — заревел силуэт. — Откуда ты взялся?

В его голосе чувствовалась необузданная первобытная ярость и какая-то странная растерянность. В пещере резко стало холодно. Балахон взвился во все стороны и от существа, скрывающегося в нем, понесло чем-то древним, нагнетающим ужас. По ушам ударили плотные звуковые волны.

— Да не вегещи ты, голова и так болит, — скривился я, затем искренне спросил. — Ибупгофена не найдется?

Раздался удивленный возглас. Причем на этот раз, он звучал сразу отовсюду, а не из конкретного места.

— КТО. ТЫ. ТАКОЙ? — заревело само пространство, отчего я чуть не оглох. Голова мгновенно заболела.

— Да никто я, — сморщился я. — Чего докопался до больного человека?

Балахон приблизился. На меня дохнуло тошнотворным зловонием. Жаром.