#Бояръ-Аниме. Кодекс Агента. Том 2 - Андрей Снегов

мгновение мы останавливаемся. Слишком много было тренировок, слишком хорошо знакомы все наши уловки и приемы. И ей, и мне. Я сильнее и быстрее ее, но убить все еще не готов. Не могу после всего, что между нами было.

Схватка переходит врукопашную, мы атакуем друг друга, танцуем на битом стекле, выставляем блоки, пропускаем удары и кривимся от боли. Я сражаюсь как автомат, заранее просчитываю направления и углы атак Мины, маневрирую, уклоняюсь и контратакую.

Этот смертоносный танец не может продолжаться бесконечно. Мина не остановится до тех пор, пока меня не убьет, а я… Я не могу нанести смертельный удар! И умирать не хочу!

Выход только один — отправить ее в нокаут.

Улучив момент, когда девчонка открывается, я пробиваю ей в голову, она теряет ориентацию, отступает и получает добавочный удар ногой в грудь. Взмахнув руками, Мина отлетает назад и врезается спиной в полуразбитую витрину.

Из ее глотки вырывается надрывный крик, она наклоняет голову вперед и удивленно смотрит на собственную грудь. Меня бросает в холодный пот — из груди девчонки торчит узкий окровавленный осколок стекла.

Я кидаюсь к Мине, беру ее лицо в ладони и целую сочащиеся кровью губы. Она пытается что-то сказать, но умирает через пару ударов сердца. Ее зеленые глаза стекленеют, тело обмякает, а голова падает на грудь.

Я запрокидываю голову, расставляю руки в стороны и кричу, разрывая голосовые связки. Мир теряет цвета и с моих пальцев срывается полупрозрачная серая волна. Она врезается в неоновый барьер, и я сгораю в ослепительной вспышке света.

Глава 9

Прощание с прошлым

Я стою у парапета и, вцепившись руками в гранитные плиты, смотрю в мутные воды Москвы-реки. Ветер немилосердно треплет волосы и мгновенно осушает дорожки из слез на моем лице. Так плохо, как сейчас, мне не было еще никогда. Агент Симпа не достоин быть агентом. Даже в комиксе для детей.

Настоящий профессионал должен был хладнокровно убить бывшую девушку, выпить в память о ней сто грамм коньяка в кабинете Шувалова, смахнуть скупую мужскую слезу и немедленно отправиться в ближайший бордель или ночной клуб.

За спиной раздаются крики разбегающихся постояльцев отеля, а где-то вдалеке — вой сигналов полицейских машин. В холле гостиницы Сармат не осталось ни одного целого стекла: чудовищная сила, которую пробудило мое отчаяние, снесла защиту, установленную Шефом Приюта, и превратила все стекла в сверкающие груды мелких осколков.

Подбегают первые фотографы и снимают меня со всех сторон, но я не закрываю лицо — мне все равно. Вспышки фотоаппаратов слепят глаза, а я все так же смотрю вдаль и вижу перед собой лишь улыбающуюся Мину. Мину из прошлого, Мину без дурацкого грима и контактных линз.

Я стою у реки, потеряв счет времени, и постепенно к чувству вины и невосполнимой утраты примешивается еще одно. Ощущение свободы. Точнее, ее иллюзия. Странное сочетание, если подумать, но больше всего мне хочется расправить крылья, подняться в воздух и лететь над спокойными водами реки до тех пор, пока все аристо с их интригами, разборками и смертельной враждой с Темными не останутся далеко позади.

Появление Шувалова я не слышу, а чувствую. За спиной возникает исполинская сила, не угрожающая или давящая, а скорее обволакивающая и успокаивающая. Я оборачиваюсь.

Великий Князь стоит в нескольких шагах от меня. Нас окружают вставшие полукругом безопасники и толпы любопытных зевак за их спинами с телефонами и фотоаппаратами в руках.

Игорь Всеволодович медленно подходит и останавливается в метре от меня. Взгляд фиолетовых глаз полон сочувствия и молчаливого участия. После встречи с Шефом я тщетно пытаюсь обнаружить признаки актерской игры, но не нахожу их.

Великий Князь расставляет руки в стороны, я делаю шаг ему навстречу, обнимаю и прижимаюсь щекой к фиолетовому шелку костюма. Из груди рвутся беззвучные рыдания, и Шувалов мягко похлопывает меня по спине. Я чувствую себя маленьким мальчиком, который пришел за утешением к многоопытному отцу.

— Агент Симпа, глубоко внедрившийся в Род Шуваловых, провалил первый серьезный экзамен, — говорю я с горькой иронией, отстраняясь от Великого Князя и растерянно глядя ему в глаза.

В Кодекс Агентов забыли вписать восьмое правило: «Никогда не плачь!».

— Пойдем домой, — говорит мне старик и кладет тяжелую ладонь на плечо.

Безопасники перестраиваются и образуют коридор, ведущий к высотке. Мы шагаем по нему, сопровождаемые многочисленными вспышками фотоаппаратов и смартфонов. Наверняка телеграф уже кипит от фотографий с моим заплаканным лицом, но мне наплевать.

Заходим в полуразрушенный холл и направляемся к лифтам. Под ногами хрустит стекло и обломки мебели. Я останавливаюсь и осматриваю помещение в поиске жертв. Зал выглядит так, словно недавно произошло землетрясение: вся мебель перевернута, стеклянные коробки бутиков частично разрушены, а на полу лежат рухнувшие с потолка хрустальные люстры.

— Больше никто не пострадал, — тихо сообщает Шувалов, будто прочитав мои мысли. — Если не считать легких ранений. Почти вся энергия твоего выплеска ушла на уничтожение магического щита.

Успокоившись, я киваю и иду дальше. На место, где находился магазин Фаберже, я стараюсь не смотреть. Образ Мины, насаженной на окровавленное стекло, и без того не выходит из головы.

Наверх мы поднимаемся в молчании. Лифт бесшумно несется в небеса, и я хочу, чтобы он пробил верхние уровни небоскреба, вынырнув на крышу, будто поплавок на поверхность воды.

Гипнотизирую мраморный наборный пол, пряча взгляд от Шувалова. Старик должен топать ногами с горящими от гнева глазами, перечислять все совершенные сегодня ошибки, кричать и брызгать слюной, отчитывая как мальчишку…

Но он не произносит ни слова. Входим в кабинет, и Шувалов сразу направляется к бару. В его руках появляется уже привычный мне коньяк и пара хрустальных бокалов. Старик садится не в свое похожее на трон кресло, а напротив меня — за приставной стол для совещаний.

В бокалы льется тягучий янтарь, и я с удовольствием вдыхаю пьянящие ароматы коньячных спиртов. Впервые за много лет мне хочется напиться до беспамятства и выпилиться из окружающей реальности хотя бы на время.

— За нее! — коротко говорит Шувалов и, запрокинув голову, опрокидывает бокал в рот.

— За Мину! — я благодарно киваю и выпиваю свою порцию, не ощущая вкуса.

Игорь Всеволодович встает с кресла и подходит к окну. Некоторое время он смотрит на город с высоты птичьего полета, а затем прерывает молчание.

— Девятнадцать лет назад я потерял сына, — медленно произносит старик. — Ему было столько же лет, сколько