Поход без привала - Владимир Дмитриевич Успенский

не только вооружение, но и тактику, и подготовку командного состава. Завтра же Павел Алексеевич добудет эту статью и внимательно проштудирует ее.

В проходной завода Белову сказали, где найти Семена Михайловича. В конце заводского двора на плоскую крышу одного из цехов рабочие втащили тачанку. Испытывался новый образец. Семен Михайлович стоял довольный, отряхивая руки — вместе с другими поднимал тачанку на трехэтажное здание.

По команде Буденного тачанку сбросили на асфальт, колесами вниз. Упала удачно, повреждений почти не было. Хоть сейчас запрягай, ставь пулемет и скачи! Семен Михайлович улыбался, поправляя усы, хвалил рабочий класс. Однако торжество испортил какой-то паренек в замасленной куртке и кожаной кепке. Глазел-глазел на тачанку и вдруг ляпнул:

— Броневики-то с мотором испытывают. А тачанку почто без лошадей скинули?

Семен Михайлович пожал плечами: ерунду, мол, спрашивает. Сел в автомашину, взял у Белова оттиск статьи. Читал внимательно, шевеля губами и хмуря брови.

12

В конце 1932 года Павел Алексеевич получил повышение: стал одним из помощников инспектора кавалерии. Вместе с ним служили на такой же должности И. В. Тюленев и Г. К. Жуков. Последний к тому же возглавлял партийное бюро управления боевой подготовки, в которое входила инспекция.

С Георгием Константиновичем у Белова сложились очень хорошие отношения. Они были ровесники, начинали службу рядовыми в царской армии. Оба ценили решительность, свойственную кавалеристам. Много нашлось у них общих знакомых. Да и характеры оказались схожими. Взялся за дело — выполни как можно скорее и как можно лучше. Если в чем убежден, доказывай свою правоту, не соглашайся на компромисс.

Жуков невысок ростом, коренаст, крепок. Черты лица резкие, подбородок волевой, тяжелый. А волосы волнистые, мягкие.

В работе Георгий Константинович яростен и неутомим. Выезжали как-то в войска на подведение итогов соцсоревнования между двумя кавалерийскими дивизиями — Жуков замучил всю инспекторскую группу. Не спали сутки, а он и на следующую ночь для всех работу нашел: проверить несение дежурной и караульной служб, провести в подразделениях учебно-боевую тревогу.

Вместе трудились Жуков и Белов над проектом нового Боевого устава конницы. Их фамилии так и остались стоять рядом на одной из страниц устава.

Фамилии — когда дело касалось службы. А так между собой они были на «ты». Но настоящими друзьями не стали. Пожалуй, у Георгия Константиновича вообще не было близких друзей. Слишком уж он резок, особенно когда отстаивает свои взгляды, свои предложения. Сослуживцы и начальство многое прощали ему: в конце концов Жуков почти всегда оказывался прав. Такой у него дар: умел посмотреть вперед, найти неожиданное решение.

Схлестнулись они однажды в споре. Сначала шел спокойный разговор о подготовке и проведении наступательной операции. Скрытность, сосредоточение сил, разведка, использование технических средств — все закономерно. Добиться перевеса и наступать целеустремленно, настойчиво, учитывая при этом изменения обстановки, ответные действия вражеского командования.

— Погоди, погоди, Паша, — прервал Белова Георгий Константинович. — Неопределенное слово — учитывать. Принимать к сведению — так вернее.

— Именно учитывать и соответствующим образом менять собственные замыслы.

— Этак противник инициативу перехватит!

— Ошибки врага надо использовать в своих целях. Выявить, в чем у врага преимущество, и не дать им воспользоваться.

— В принципе рассуждение верное, — сказал Жуков. — Но обстановка на поле боя будет меняться много раз, противник будет принимать различные контрмеры. Начнешь реагировать на них — упустишь из виду главное. Я считаю, что удар должен быть мощным, последовательным, нарастающим — тогда он поглотит, заглушит все оттенки. Враг мечется, а ты бей и бей в одну точку, не считаясь ни с чем.

— А потери?

— Об этом следует думать раньше, при подготовке. Когда операция началась, взвешивать поздно. Добиваться победы любой ценой. Потери будут и при поражении, и при успехе. Но успех искупает все жертвы, а поражение — нет. За поражением жертвы последуют снова, вдвойне. Ведь задачу все-таки придется выполнять, придется еще раз вести бой, опять будут убитые и раненые.

— Речь не об этом. Операцию можно выиграть, не обязательно ломясь напролом.

— Я и не намерен ломиться, — усмехнулся Жуков. — Буду всеми средствами навязывать свою волю противнику. Врага надо сокрушить — в этом вся суть.

— Цель-то одна, да пути решения могут быть различные.

— Не без того, — согласился Георгий Константинович. — У людей, у командиров характеры разные, всех под одну гребенку не пострижешь. У каждого свой конек. У меня — тоже.

13

Служба в инспекции ничем не обогащала Белова. Она устраивала его, пока учился в вечерней академии. Но вот академия окончена — что дальше? Бег на месте?

В ту пору служба в штабах и органах тыла вообще ценилась невысоко. Со штабной должности трудно было вернуться в строй, в седло, на самостоятельную работу. Павла Алексеевича привлекало именно живое, конкретное дело. А штабной опыт не повредит. Наоборот, после работы в Москве, после учебы он сам чувствовал, насколько выросли и расширились его знания. Вот и применить бы их на практике.

Все это объяснил он Буденному, выбрав удобный момент.

— Пять лет в столице, надоело среди бумаг. Истосковался по коню, — нажал Белов на тонкую струнку.

Семен Михайлович даже вздохнул:

— Я и сам бы сейчас в эскадрон, на простор дорог!

— Вам нельзя, у вас пост руководящий.

— А тебе можно?

— От вас зависит.

— Ладно, езжай, — неохотно согласился Буденный. Он вообще последнее время собирал вокруг себя людей, знакомых по Первой Конной. А у Белова вся семья конармейская, свой человек.

Просился на строевую должность не только Павел Алексеевич. Этого добивался и Жуков. Вот и получилось, что дали им направления в одно и то же соединение: в 3-й кавалерийский корпус, дислоцированный в Белоруссии.

Георгий Константинович Жуков принял 4-ю кавалерийскую дивизию, а Павел Алексеевич стал заместителем командира 7-й кавдивизии. Непосредственным начальником его был теперь комдив Е. И. Горячев, донской казак, разменявший пятый десяток лет, хорошо знавший старую кавалерийскую службу. Человек властный и самолюбивый, он, несмотря на малограмотность, старался не отстать от требований жизни. Присмотревшись к новому заместителю, начал почти все вечера проводить с Беловым. Хитрый казачина затевал спор, а потом слушал, изредка задавая вопросы: выуживал из «академика» то, что хотел знать.

У самого Горячева взгляды были довольно своеобразные. Во время германской войны он служил урядником под командой генерала Мамонтова и считал его одним из лучших полководцев среди кавалеристов. «Вот уж кто дело-то знал так знал! Не повезло ему. А окажись он в гражданскую у красных, он бы всех за пояс заткнул. Головастый генерал, как ни крути!»

Горячев держался за то, что было ему знакомо. Главное в тактике конницы — атака в конном строю. К огневому удару относился