Полуночное венчание - Виктория Лисовская

я ничего и сделать не могу, потому что меня вроде бы здесь и нет. Формально уже нет, физически меня нет, один лишь сгусток энергии, если я правильно поняла объяснения Кузьминичны.

Из моих размышлений меня вывел язвительный голос Олега:

— Что-то случилось, Иван Андреевич?

Его красноречивый взгляд и наглая ухмылка остановились на непонятно озирающемся Еремине.

Так он чего доброго и в привидения поверит!

— Нет-нет, все нормально. — Еремин еще раз внимательно посмотрел на Лешку: кроме кота за его спиной, не считая, конечно, моего бесплотного призрака, больше никого не было. Рыжий кошара сделал умильно-наивное выражение морды и заподозрить его в злом умысле было невозможно.

— Эээ, Юлия, так подскажите, кто же это? — Еремин снова поднял нашу общую фотографию с Моим Принцем, где мы, влюбленные и счастливые, улыбались в объектив на фоне Софийской набережной. Хоть прошло уже столько лет, я в малейших подробностях помню тот великолепный майский день.

Подняв фотографию с пола, Еремин еще раз оглянулся — не привидится ли ему что-нибудь еще.

Я, конечно, сдержалась, правда, с трудом. Не хватало еще напугать следователя до полусмерти.

— Ах, это Денис. Фамилию не помню, простая какая-то — то ли Алексеев, то ли Александров. Любовь всей жизни Алисина. Он ее бросил много лет назад, она за ним, дура, еще и бегала. Ни грамма гордости у подружки, — надув губки, принялась самозабвенно сплетничать Юля.

Ну вот, приехали. Вот как, оказывается, это выглядело со стороны.

Да, к предательствам подруги уже можно было бы привыкнуть, но прошлая, казалось бы, давно зажившая рана снова дала о себе знать.

Мне на секунду показалось, что в моем кровавом, истерзанном сердце с радостью садиста моя любимая подружка поворачивает раскаленный на огне, остро отточенный гвоздь.

А та с капающим ядом продолжала:

— Да и не любил он ее никогда, так, воспользовался пару раз Алиской. Еще бы, такой красавчик, москвич, обеспеченный, успешный. Нужна она была ему…

Мне на приемах психологи все в один голос говорили, что время лечит, что все пройдет, забудется, что через несколько лет я с улыбкой буду вспоминать бывшую любовь, качая в колыбельке детей от другого Принца, но мои чувства к Моему Единственному не смогла убить даже моя смерть.

Какой убийственный каламбур — «убить смерть». Мои преподаватели на журфаке, наверное, бы закидали меня тухлыми помидорами за подобный слог. Но из песни слова не выкинешь, а сейчас мне хотелось убить лишь Юлю — змея, гадина, Иуда… Она же все знала, знала мои страдания-мучения, как она сейчас через несколько часов после моей физической смерти, когда мой дух еще витает рядом, как она может говорить такие вещи?

Я не сторонница физических мер воздействия, даже больше — по жизни я пацифистка, но тут, не сдержавшись, я подлетела к Зининой и попыталась вцепиться ей в волосы.

Ноль эмоций — ничего не вышло.

Мои руки проходили сквозь ее ненавистную физиономию, не нанося ей никакого вреда.

Что же это такое, я же только что смогла прикоснуться к Еремину?

Наверное, все дело в эмоциях. Мои эмоции в настоящий момент просто бушевали, я хотела рвать и метать, наверное, в подобном состоянии я была способна разгромить и свою собственную квартиру, но я не помнила ничего подобного.

Предательские словоизлияния Иуды-Зининой прервал Еремин:

— Юля, Алиса в последнее время не встречалась с Денисом? Они не разговаривали?

— Нет, насколько я знаю, а Алиса мне все рассказывала, последний их разговор был три года назад. Недавно она узнала и очень переживала, что он женился и у него скоро будет ребенок. Алиса на нем была просто сдвинута, она чуть в психушку не попала, когда он ее бросил. Вены хотела резать, так убивалась, так убивалась. Даже через много лет она только о нем и думала, только его и любила, — трещоткой трещала Юля.

Я вцепилась ногтями в руку — была бы живой, явно бы след, а то и шрам от ногтей остался. Как же мне хотелось ее убить в этот момент — теперь я понимала, что такое состояние аффекта.

— Да? Она все этого время бывшего любила? — теперь «озверел» Олег.

Конечно, кому это приятно сознавать, что где-то в глубине своего растерзанного сердца, даже будучи с Олегом, я все рвалась к своему Денису. И даже с Олегом я оказалась, только чтобы забыть, переключиться. Но «клин клином» не удался, не того человека я выбрала для реанимационных мероприятий.

— Да, Олег, я не хотела тебе говорить, да и Алиса бы не разрешила, но она мне постоянно рассказывала, как ей Денис снится по ночам, как она рыдает до сих пор о нем.

Ах, тварь. Вот это уже вынести было невозможно.

Если уж я сама не могла воздействовать на негодяйку, я придумала получше способ.

Я подошла к Лешке, который меня спокойно видел и слышал и, глядя в его изумрудные глаза, приказала ему кинуться на Зинину. Перед тем я немного его «пугнула», так что он взлетел на худые Юлины ноги в мгновения ока, оставив на ее колготках безобразные дыры и украсив ее тощие коленки красивыми царапинам.

Молодец, мой умница.

— Ах, ах ты, скотина! — подскочила Зинина. — Да я тебя… — кинулась она за котом, но того уже и след простыл.

— Юлия, успокойтесь, — высказался внешне спокойный Еремин.

— Нет, вы видели это? Он бешеный. Да я его на живодерню сдам, да я его на шаурму порежу, — возмущалась предательница.

Еремин внимательно посмотрел на то место, где только что сидел Лешка, и я была уверена, что в уголке его губ появилась загадочная улыбка.

— Да заткнись ты, курица, — припечатал охающую Юльку Олег. — Что, все это время твоя подружка меня обманывала, а ты знала и молчала? — угрожающе надвинулся на нее Олег.

— Нет, ну почему сразу обманывала? — тихим сладким голосом, отодвигаясь от Звягина, запела Зинина. — Она просто тебе о своем прошлом не рассказывала! Она же не виделась с этим Денисом с тех самых пор!

— Она же его любила все это время!

— Ну потому, наверное, тебе и не рассказывала, зная, как ты к этому отнесешься! Она с ним не виделась, не спала с ним, не изменяла тебе, что ты завелся, в самом деле? — Юлин голос звучал все более и более обиженно.

Я пребывала в психологическом шоке — очень нелегко услышать, что говорят о тебе твои лучшие друзья за спиной, а тут уже получается «за гробовой доской».

Олегу, конечно, неприятно узнать, что я любила другого. Но я ни разу ему этого не показала, я была