Когда ангелы смеются - Ирина Игоревна Седова

миниатюрных, похожих на нимфеток – всяких, и размер бюста не имел значения..

Так почему же вот эта русская туристка не вызывает в нем никаких полагающихся по случаю чувств? Даже сейчас, в совершенно доступном и беспомощном виде? Пользуйся – и никто никогда о том не узнает и не сможет засудить…Тем более что он знахарь, и способен организовать сеанс без последствий…

Девчонка между тем пошевелилась и села.

– Как мы здесь оказались? – спросила она тревожно.

– Неужели ты не помнишь? – изобразил удивление Киллиан.

– Не помню. Мы хотели осмотреть то место, где первобытные люд плавили медь. Рудник.

– Ну, мы немножко промахнулись и зашли сюда. Ты устала, легла и задремала.

Девчонка с сомнением на него глянула…

– Лучше скажи, что ты меня сюда специально завел. Это ведь и есть «Губернаторская скала»?

Она показала на табличку, привинченную к ограждению.

Киллиан кивнул.

– Мы осмотрим рудник на обратном пути.

– Тогда чего мы ждем? Пошли!

* * * * *

Киллиан намеренно вел девчонку той же дорогой, что и от рудника. Ему хотелось посмотреть на оленя – лежит тот на прежнем месте или проснулся и убежал. Он даже сделал так, чтобы первой могла заметить животное опять-таки девчонка. И девчонка не подвела. Увидела.

– Ой, олешек! – воскликнула она, добравшись до места, где они оставили животное. – Умер. Давай похороним его?

– Он не умер, он спит, – возразил Киллиан, присев возле оленьей морды. – Нагнись и коснись вот этой жилки на шее… Чувствуешь, бьется?

– Да, чувствую, – согласилась девчонка, проделав требуемое. – Только почему он не просыпается?

Киллиан призадумался. С одной стороны, выдавать секрет сестриной настойки было не желательно, но с другой стороны нельзя, чтобы девица израсходовала ценное снадобье без толку, тратя его направо и налево на всякую ерунду.

– Олень спит, потому что ты его усыпила, – буркнул он.

– Я? Когда?

– Вот этот лист подорожника, примотанный травинкой возле переднего копыта видишь? Лист прикрывает ранку. Ты промывала эту ранку снадобьем, которое имеет снотворный эффект, да еще и язык животному обтерла ваткой с этим же составом перед тем как напоить. Естественно, оно заснуло.

– И когда же проснется?

– Представления не имею. Может, завтра, а может через неделю.

– Что же нам делать? Здесь же всякие люди ходят. И браконьеры тоже. Давай занесем животное подальше от тропинки и положим так, чтобы его отсюда было не видно!

– И присыплем сверху листьями и сухим ветвием.

– Да. Так будет еще лучше.

Сказано – сделано. Вдвоем Киллиан с девчонкой приподняли оленя, переместили его за куст и перевернули, чтобы осмотреть, не повреждена ли шкура на том боку, на котором животное лежало. К счастью, обошлось: ни свежих, ни старых ран больше не имелось, и замаскировать животное возможно было, особо не напрягаясь.

– Знаешь, – неожиданно проговорила вдруг девчонка, когда они уже вновь были на тропинке и шли в заданном направлении, – я, кажется, поняла, почему башенка Хассиз Фолли так и осталась не задействованной, а муниципалитет Дайнгина предпочел напрячься, но построить собственный маяк.

– Ну и почему?

– Вот смотри: все три замка: Галларус, Рахиннан и Минард были выстроены Фицджеральдами, ведшими свой род от самых первых поселенцев на острове – выдумки про таинственных людей каменного века, неизвестно куда исчезнувших, мы можем в расчет не брать. Присоединим к ним Ферритеров, выходцев то ли из Нормандии, то ли из самой Испании, построивших свое гнездо на полуострове напротив деревни, которая носит сейчас их имя. Эта семья хорошо вписалась в общий строй и быт старого населения и скоро стала своей, тем более что быстро перешла на гэльский язык.

– И их замок был точно также разрушен войсками Кромвеля.

– Угу. Но поскольку ни Фицджеральды, ни другие местные не были упрямыми ослами, и быстро поняли, что стены цитаделей от пушечных ядер их не спасут, то в замке Минард к моменту прихода туда армии Кромвеля гарнизон отсутствовал. Хозяин замка погиб в каком-то сражении, и там оставались разве что женщины и дети…

– О, я понял: отряд Уильяма Хасси занял чужой дом, выгнал оттуда его обитателей, и из-за него их дом был разрушен!

– Ну да. Отсюда и ненависть Фицджеральдов к этому семейству. Хассеи вообще были чужаками, считавшими себя потомками викингов, и когда спустя полтора столетия один из них возвел башню напротив Дайнгина, то его жители, особенно семья Фитцджеральдов, которой удалось восстановить свое влияние среди сограждан, восприняли это не как извинение, а, скорее, как издевку.

Киллиан подумал: все это прозвучало весьма правдоподобно.

– Но почему замок Росс не был разрушен?

– Потому что он принадлежал короне, а Брауны, тогдашние его обитатели, были там только арендаторами. Они переобулись на лету, заявив, что вообще тут не при чем, и что их наследник был слишком мал, чтобы принимать участие в восстании.

– Похоже, что так все и было, – согласился Киллиан, поразмыслив. – Генерал, который замок оборонял, предпочел сдаться при виде кораблей, которые приплыли по Лох-Лину и встали напротив него не рейде. Поскольку никаких ужасов о массовых казнях гиды туристам не рассказывают, то гарнизон замка успел вовремя удрать. А что ты хочешь увидеть на руднике?

Киллиану действительно было любопытно, будет ли какая-нибудь разница между тем, что русская туристка заметила сначала, и что она расскажет о руднике теперь. И девчонка не подвела!

– Там есть штольня, в которой, по легенде, добывали камень огневым методом, то есть разжигая внутри большой костер. А от костра на потолке и стенах штольни непременно должна была остаться копоть. Вот ее следы я и хочу поискать, – были ее слова.

– Заметано, глянем. Если у тебя есть фонарик.

– Целых два, причем один налобный… Далеко еще идти?

– Мы уже на месте. Поворот – и…

– Действительно, штольня!

– …

* * * * *

Она воскликнула это с таким восхищением, словно ее привели в театр на небывалое зрелище. Словно вот эта каменная нора – пещера сокровищ или проход в сказочный мир. Между тем видок углубление в обрыве холма представлял из себя еще тот: если снаружи оно хотя бы было похоже на портал, да и вьющиеся растения скрашивали картину, то внутри один вид выеденных невидимой глоткой стен, испачканных чем-то ярко-зеленым, внушал не очень вкусные ассоциации с глоткой чудовища. А уж грязная лужа