Дочь алхимика на службе у (лже)дракона - Яна Завгородняя

коридора. Молодой человек давно знал эту дорогу и не плутал в многочисленных переходах. На одном из этапов пришлось спуститься туда, где в кромешной темноте и сырости крысиный писк то и дело отдавался от влажных стен пронзительным эхом. Кобос не боялся заблудиться или быть пойманным. Этот тайный путь был известен лишь двоим. Слегка ощупывая для надёжности стены, юноша вскоре выбрался из тёмного подземелья. Как бы он ни храбрился, покидая мрачные лабиринты замка, юноша ощущал неподдельное облегчение. Тонкая линия света, которая билась из-за закрытой двери, заставила его ускорить шаг. Подойдя к ней, Кобос простучал условный сигнал. С той стороны послышался шорох, а вскоре на пороге возникла та, кого он в равной степени опасался и любил.

В свои сорок пять Селена всё ещё была красива. Высокая, стройная и гибкая, как тигрица, она, казалось, заключила сделку с силами зла. Иначе было не объяснить её почти что юной свежести при незначительных возрастных изменениях на тонком лице. Большие тёмные глаза, обрамлённые густыми ресницами, смотрели на мир с нескрываемым высокомерием, а дополненный украшениями и дорогими одеждами из бархата и парчи образ любимой жены повелителя, только добавлял образу величия. Она отошла, пропуская сына, после чего заперлась и нетерпеливо скрестила руки на груди.

– Говори, не томи, – приказала она низким властным голосом. – Я хочу знать всё.

Парень лениво примерился к мягкому бежевому стулу с узором из экзотических цветов на сидении и спинке, после чего опустился на него, закинув ногу на ногу, и только тогда изволил отвечать:

– Всё как всегда, мама. Отец верит тому, что говорят, а вездесущий Лейс готовится к войне. Глаза бы мои его не видели. Упёртый, как тот осёл и ума не больше.

– Это хорошо, – проговорила женщина с нескрываемым злорадством. – Хорошо, что верит. А ты продолжай говорить, корми его и дальше сказками про мирную Талисию. Она мирная, никто не спорит, но лишь в твоих руках закрепить этот мир навсегда. Когда ожидается твоя свадьба с Талисийской принцессой?

– Они ставят срок – канун месяца элулея.

– Долго, – гневно процедила Селена. – Почему нельзя раньше?

– Динара ещё слишком юна.

– Глупости! Я была совсем девчонкой, когда попала сюда! И ничего – родила твоих сестёр! Настаивай! Когда будешь там, ври, обещай, клянись! Делай то, что делаешь всегда для достижения наших целей! – она порывисто шагнула к нему, заключая лицо сына в объятия своих ладоней. – Я жалею, что не могу быть рядом с тобой и помогать тебе. Этот чёртов гарем с его стенами, как тюрьма. Но ты сможешь всё изменить. Когда ты станешь правителем объединённых земель Эгриси и Талисии, я буду править вместе с тобой. Ничто и никто не посмеет встать у нас на пути.

Кобос, который всё это время молчал, с тревогой вглядываясь в зловещие зелёные огоньки на дне глаз матери, заговорил:

– А как же отец? Пока он жив, у нас ничего не выйдет.

– Это вопрос решённый, можешь не волноваться, – ответила мать отстраняясь. – Я приближаю его конец с каждым новым восходом солнца.

– Сегодня мне показалось, что его что-то мучает. Он был хмур и бледен.

– Тебе не показалось, дорогой сын. Его действительно мучает, но не что-то, а кто-то, – женщина вынула из складок юбки тряпичную куклу с повязанным вокруг её шеи куском материи, на котором запеклась старая кровь. Предмет походил больше не на детскую игрушку, а на игольницу швеи хотя бы потому, что из живота куклы торчал шарик портняжной булавки.

– Ему долго ещё осталось? – спросил Кобос, настороженно поглядывая на открывшееся ему жуткое зрелище. Он недолюбливал манеру матери решать проблемы, применяя чёрную магию, но так как сам не мог придумать ничего более эффективного, мирился с ней.

– Достаточно для того, чтобы все решили, что он умер от обжорства.

Кобос невесело усмехнулся.

– А Лейс? – спросил он. – Что делать с ним? Я готов перерезать ему глотку хоть сейчас, но не уверен, что мне это сойдёт с рук так запросто.

– С ним разберёмся позже, – проговорила Селена, пряча куклу. – Для начала разберёмся с драконом. Пора положить конец этой сказке. Она слишком затянулась.

ГЛАВА 14 Женщины наследника

Лейс Савлий не спешил. Когда заседание закончилось, он ещё некоторое время беседовал с представителями ведомств о том, что касалось его напрямую или не касалось вовсе. Лейс просто не желал возвращаться к себе, ведь там его ждали те, кого хотелось видеть меньше всего. Столь же, сколь и младшего брата, он на дух не переносил женщин, навязанных отцом. В его личном гареме их было двое: Алика и Мирена. Девушки выделялись редкой красотой. И если бы законом не возбранялось изображать людей на живописных холстах, то художники выстраивались бы в очереди, чтобы запечатлеть этих дивных ангелов на своих полотнах. Алика была высокая и стройная. Длинные светло-русые локоны, в которых по утрам играли солнечные лучи, доходили до пола, белая кожа отливала перламутром, серые глаза в обрамлении длинных ресниц способны были очаровать с первого взгляда. Её преподнесли наследнику в качестве подарка на совершеннолетие, и с тех пор Гафур замер в ожидании внука.

Время шло, Алика оставалась всё такой же стройной и красивой и не думала округляться, лишь блеск светлых глаз скифской княжны потускнел от невнимания господина. Лейс делил с ней ложе крайне редко и, судя по всему, не намеревался делать её своей женой.

Гафур злился на него за это. Он искренне не понимал, как можно было избегать общества такой красавицы умышлено и не стремиться в её объятия после тяжёлого трудового дня или после очередного похода. Лейс не пытался оправдываться. Девушка была для него не более чем красивой куклой, которую интересовали лишь ткани для нарядов и дорогие украшения.

С появлением Мирены мало что изменилось. Решив, что Алика пришлась его безумному сыну не по вкусу, правитель выбрал для него другую кандидатку в жёны. Мирена была из местных. В отличие от первой наложницы, она имела смуглую кожу, непослушные кудрявые волосы цвета вороного крыла и такие же тёмные глаза. Поначалу девушка заинтересовала наследника, но позже он увидел в ней все те же наклонности, какие отталкивали его от Алики, и охладел.

Гафур кричал на него, потрясая кулаками:

– Ты дурак! Женщины любят наряды и украшения! Ничто другое им неинтересно! Дай каждой по ребёнку – это всё, что от тебя требуется.

Лейс молчал. Ему много хотелось сказать в тот момент об идеалах отца и своих мыслях на сей счёт, напомнить о матери, которая отличалась от